2019 — Кино между сеансами
2019 год пунктиром. Самое важное начиналось там, где заканчивался один фильм, и еще не успел начаться другой. Василий Степанов о паузах и умолчаниях.
Оглядываясь на прошедший год, я вижу, что в нем уместилось слишком многое. Зритель, особенно профессиональный, в 2019-м окончательно стал жертвой сверхпотребления. Кинематограф бурлит и зудит, он неуклонно прибавляет в весе (подчас фильмы банально становятся длиннее), заменяя собой любую другую форму общественного диалога; стремительно воспроизводя себя в повышенных объемах и доставляя конечному потребителю. Стрим — это домашний цифровой апокалипсис. Кино расползается во все стороны, как грибница. Кажется, именно с количественными показателями связан и неожиданный взрыв в подведении итогов 2019 года — все эти списки, реляции, табели, мнения — как крики утопающего в контенте. Никто не услышит их в хоре других криков. Все сольется в общий вой, уравнивающей вола и трепетную лань в сетке, по которой бежит курсор.
А кино осталось где-то между. Между сеансами и фильмами. Между склейками — как обмен взглядами между людьми.
Современности не существует — Омуты прошлого и обратка модерна
Между «Дождливым днем в Нью-Йорке» и «Наркокурьером»
Объединяю этих двух режиссеров-антагонистов (демократ и консерватор, невротик и черепаха) на правах вечных культурных ценностей. Киногерой Клинта Иствуда — цветовод Эрл Стоун — и настоящий Вуди Аллен настрадались от монстров электронной торговли, но к 2019-му с честью выдержали это испытание цифрой. Оба фильм непристойно свежи и актуальны. И главной премьерой в январе 2020-го хочется назвать иствудовское «Дело Ричарда Джуэлла» — историю следственной и медийной травли маленького человека. Иствуду почти 90.
«Однажды в… Голливуде» — Мне бы в небо
Между «Я обвиняю» и «Однажды в Голливуде»
Фильм Романа Поланского (он несильно моложе Иствуда и чуть старше Аллена) — еще одна история несправедливости — легендарный процесс над Альфредом Дрейфуссом. Своевременность темы трудно переоценить, живя в стране, где все лето и осень следили за происходившим в судах. Образ случайной жертвы стал одним из ключевых и для отечественного кино (см. «Текст»). В тарантиновском «Однажды в Голливуде» случайная жертва оборачивается столь же случайным мстителем (с «Я обвиняю» фильм сходится еще и в имени «Роман Поланский»). Старомодный виниловый Тарантино снял один из самых хитроумно устроенных фильмов 2019 года, своего рода предисловие к заполонившим экраны 1970-м: показал Мэнсона, подлечил коллективную память, посмеялся над Брюсом Ли, прошел между сциллой и харибдой гендерного вопроса.
«Мир полон тайн»: Помимо полицейских сводок
Между «Малышкой зомби» и «Атлантикой»
Девичьи посиделки и coming-of-age, которые стоит воспринимать шире. Два нежнейших фильма, окутанных магической аурой. Вибрирующих в темноте мировой ночи точным саундтреком и бравирующих социальным, антиколониальным темпераментом. Хотелось бы добавить к этой паре еще и третий фильм — «Мир полон тайн» Грэма Свона, показанный в России на «Духе огня».
Выдыхай — «ССЧУМ» Николаса Виндинга Рефна
Между «Слишком стар, чтобы умереть молодым» и «Закатать в асфальт»
Мужской ад. Долго, медленно и печально. Две красочные сказки о том, как вымирает брутальная маскулинная природа: болтливая, силовая, бестолковая. В случае с Рефном особый интерес представляют последние две серии, в которых главными героями оказываются героини: светлая охотница Дайана и темная смертоносная Ярица — из их мира вместе с мужчинами исчезает условный рационализм, возвращаются старые боги хаоса. В «Закатать в асфальт» картина чуть проще, но и там можно прочувствовать слом старого порядка — buddy-movie не будет прежним.
Берлин-2019. «Золотая перчатка»: Фриц-потрошитель
Между «Синонимами» и «Золотой перчаткой»
Два фильма Берлинале — эмигрантский вопрос и аутсайдерство. Вонь в смердящей расчлененкой квартире маньяк Фриц Хонка объясняет соседями: это греки, не переставая готовят баранину с чесноком, — а я почему-то в этот момент вспоминаю бесприютного Йоава в большом Париже и его финальные макароны. Как быть чужим и не облажаться? Хонка, конечно, один из главных символов тлеющего года. Немощная, ядовитая маскулинность, плотоядная ущербность, романтические немецкие вздохи, опасные, с какой-то дьявольской педантичностью реконструированные 1970-е. Через полгода выйдет «Джокер», и все станет окончательно понятно.
«Джокер» — Шутки в сторону
Между «Джокером» и «Текстом»
Фильм про стендапера-неудачника незаконнорожденный из 1970-х. Бросивший проект «папа» — один из главных героев года Мартин Скорсезе (первое время значился продюсером этого комикса). «Мама» — Тодд Филлипс — постаралась, чтобы сын вырос примерным мальчиком и заработал свой миллиард. Точка пересечения с «Текстом» вроде бы призрачная: тема маски, чужой личины, ставшей орудием мести. Но намертво связывает героев «Джокера» и «Текста» чувство несправедливости и сиротства.
«Извините, мы вас не застали»: Рабство со свободным графиком
Между «Паразитами» и «Извините, вас не застали»
Кино социального дискомфорта, снятое уже без всякой надежды на то, что можно еще что-то исправить. Можно только загнать себя в яму поглубже (или нырнуть вглубь, раствориться, как Мартин Иден). Показательно, что и «Паразиты», и «Извините, вас не застали» — семейное кино. Традиционная нуклеарная семья машет нам рукой уже не первый год, но все же не сдается без боя.
Кино и ритуал: Служба исполнения приговора
Между «Мы» и «Солнцестоянием»
У Джордана Пила темные двойники, как и в «Паразитах», приходят из подвала, построенного бумерами. «Выход один — геронтоцид», — прозрачно намекает «Солнцестояние». Оба фильма водят хороводы (в «Мы» цепочка рукопожатий протягивается через весь американский континент) и предлагают новое понимание семейственности в нашем бушующем, расширяющемся мире — просто нужно найти себе секту по вкусу и успокоиться.
Близость — это рана
Между «Брачной историей» и «С широко закрытыми глазами»
И снова семья. 20-летней выдержки последний фильм Кубрика неожиданно ко времени. Выход из комнаты, за пределы маленького семейного счастья, чреват неожиданными открытиями. Такими, что кажется, написанный на бумажке пароль для выхода лучше всего было бы съесть не читая. В чем сходятся две такие разные картины? В том, как перед супругами на грани расползается занавес, и знакомый мир вдруг оказывается театром. К пунктиру семейных кризисов я бы добавил и две отечественные черточки: «Верность» и «Давай разведемся!».
Константин Бронзит: «Кино — на кончике карандаша»
Между «К звездам» и «Он не может жить без космоса»
От семьи не убежишь. Даже в космос, к Нептуну. Джеймс Грей вдруг вторит Константину Бронзиту, который сделал лучший отечественный фильм этого года.
«Мальчик русский» — Мир на ощупь
Между «Союзом спасения» и «Холопом»
С отечественным кино в этом году, увы, как-то грустно. Названий много, а выбрать без оговорок почти нечего. Но есть тенденция — ролевые игры, реконструкторские баталии. Год начался DAU в далеком Париже, продолжился «Игрой» Дмитрия Астрахана, а завершается «Холопом» и реконструкцией восстания страшно далеких от народа декабристов на Дворцовой площади. Где-то неподалеку переодетый Наполеоном профессор иммерсивно избавляется от конечностей — привет, «Золотая перчатка».
Кантемир Балагов: «Надо взять зрителя за шкирку и не отпускать его»
Между «Мальчиком русским» и «Дылдой»
Другой вектор нашего кино, авторский, почему-то тоже упирается в исторический нарратив. Первая мировая и послевоенный Ленинград. Не знаю, как интерпретировать столь острое нежелание видеть современность? Может быть, современности просто не существует?
«Эпидемия» и ликвидация
Между «Штормом» и «Эпидемией»
Или все-таки современность существует? Просто дурная (как «Содержанки»), сериальная. В отечественных сериалах, кажется, принято видеть чуть больше, чем есть на самом деле. А главными местными сериалами по обсуждаемости стали те, что были сняты стрим-платформами Premier и Start. Они же показали, что пора попрощаться с идеей условной свободы в интернете. То, как развивались события с «переносом» «Эпидемии» прозрачно намекает: свобода в русском интернете — это фантом.
Между «Дикинсон» и «Полицейским с Рублевки 5»
И еще про сериалы. Любимый зарубежный выпущен Apple TV+, это «Дикинсон», игривый миллениальный рассказ про увлеченную темой смерти девушку, позже нареченную классиком позднего романтизма, идеальный в своем роде комментарий к поколенческим конфликтам последнего времени. Вы, наверно, спросите, при чем здесь «Полицейский с Рублевки»? Что ж, эта вампука тоже в своем роде феномен современности: предельно тупой юмористический рассказ о силовиках, как и Эмили Дикинсон, живущих в своем выдуманном правоохранительном мирке. Они сходятся на правах противоположностей. Неслучайно, скажем, в одной из серий Бурунов прямо в камеру декламирует одно из дикинсоновских стихотворений недоумевающему зрителю. В новом сезоне Рублевка избавилась от Александра Петрова. Что ж, одной псевдоромантической иллюзией меньше.
Григорий Константинопольский: «Я говорю, что девяностые не закончились — но они и не закончились»
Между «Грозой» и «Воскресеньем»
Отечественная литература — для русскоязычного зрителя предмет первой необходимости и национальной гордости. По крайней мере, так думают отечественные кинематографисты. На стримингах — сериал «Горе от ума», где Порфирий Петрович расследует смерть блогера Чацкого, в планах — хип-хоп-мюзикл о жизни Пушкина. А пока хип-хоп в «Грозе» Константинопольского исполняет Иван Макаревич. И Светлана Проскурина собирает мотивы Толстого («Анна Каренина» встречает «Смерть Ивана Ильича») в своем «Воскресенье». Интересный феномен: русская классика превращается в креативный полигон. Это наши комиксы.
Глаза встретились — Кино между Кешишем и Сьямма
Между «Мектуб: Интермеццо» и «Портретом девушки в огне»
И тот, и другой фильмы в сути своей — апология взгляда, властного, всепроникающего, предохраняющего и уничтожающего. Оба — про искусство смотреть и, конечно, про кино, которое всегда сопряжено с насилием (это его родовая травма). Парадокс, но в Каннах один фильм заклеймили как абсолютно беспардонный, другой — возвысили. Идеальным же комментарием к обеим картинам хочется назвать «Оленью кожу» Дюпье.
Джокер в Фивах
Между «Ирландцем» и «Мстители: Финал»
Скорсезе собрал свою сборную супергероев и, позаимствовав у стрим-гиганта миллионы на CGI, сделал печальный старомодный фильм о том, что фарш невозможно провернуть назад и время ни на миг не остановишь. «Мстители» примерно с теми же исходными данными сделали противоположное: у них времени не существует, а ход жизни, если что, можно повернуть назад. А прав как всегда Кокто: снимать кино — это все еще заставать смерть за работой.
