Кристина Манжула: «Зло не приходит просто так»
Короткометражный хоррор «Я люблю Еву», снятый выпускницей МШК Кристиной Манжула, получил на «Кинотавре» диплом Гильдии киноведов и кинокритиков. О перспективах жанра в России, вечных страхах и мрачной истории о девочке, потерявшей отца, с режиссером поговорил Павел Пугачев.
Что стало отправной точкой для фильма? С чего он начался лично для вас?
У меня есть классная история. Когда я училась в Московской школе кино, на первом году у нас был документальный модуль. Задание, по которому я сняла свой самый первый документальный этюд, называлось «Каждый день». Нужно было найти героя и снять что угодно, подходящее под эту формулировку. Я очень долго искала героиню, ничего не получалось найти специально. И как-то раз я просто иду домой (а живу я за МКАДом), жду свою электричку и вижу девочку. Она пританцовывает, явно существует у себя в голове, у нее очень странная энергетика. На вид ей лет тринадцать, но она рисует мелками на асфальте, пишет рандомные слова вроде «дом», «солнышко». И среди самых разных слов повторялось «Ева», «Я люблю Еву». В самых разных вариациях, в том числе и на английском. Я к ней подхожу и спрашиваю: «Можно ли тебя поснимать?» И она так спокойно отвечает: «Да». Как будто ей лет тридцать, как минимум. Плюсом была погода очень мрачная, осенняя. А на электричке все такое холодное, звуки непонятные. Я все это сняла. Вроде бы ничего особенного не происходило, но получилась мистическая атмосфера. Этюд произвел впечатление на наших преподавателей и кураторов. И я потом долго думала, что это вообще за Ева. И пришла к тому, что она могла быть ее воображаемым монстром.
Люди плохо знакомы с хоррором, по не самым удачным примерам.
Короткометражки, снятые в жанре хоррор, иногда вырастают до полнометражного фильма. Не было желания поддаться такому соблазну?
Мы уже поддались, пишем полный метр. На самом деле, про эту короткометражку многие говорили, что она больше похожа на тизер фильма. Видно, что там не все поместилось. И действительно, мы придумали много разного бэкграунда, оставшегося за кадром. На длинную дистанцию должно хватить. Мы над этим работаем.
Что вам самой хочется привнести в жанр хоррора? Лично от себя.
На этот жанр есть сейчас большой спрос. Как говорят: «пост-хоррор», «слоубернеры», «арт-хорроры», вся эта новая волна. У меня есть такая теория, что люди делятся на тех, кто любит этот жанр (и могут смотреть что угодно: от всяких слэшеров до слоубернеров), а есть люди, у которых на него аллергия (и в основном мои коллеги и однокурсники принадлежат как раз к этой половине). Поначалу, когда я смотрела фильмы этого жанра, мне тоже было тяжело принять условность мира. Но мне кажется, что большей частью такое неприятие происходит из-за того, что люди плохо знакомы с хоррором, по не самым удачным примерам.
Любое жанровое кино, любое хорошее кино — авторское.
Мне хочется попробовать такой эксперимент: снять арт-мейнстримный хоррор на основе русской действительности. То есть, культивировать то, что окружает нас, а не копировать клише западного жанрового кино.
Мне кажется, что российские хорроры, даже самые интересные, стилистически застряли где-то на рубеже нулевых-десятых. Один сплошной Джеймс Ван. И это уже немного приелось.
Мы работаем с Владиславом Северцевым (это «Невеста», «Рассвет»), продюсировавшим и наш короткий метр. Он сделал очень многое для развития хоррора в России, но, как мне кажется, представляет, что жанр намного шире того, что у нас пока есть. Это же были первые шаги, эксперименты. В России он все еще на первых этапах. И Владислав как раз готов к экспериментам, чему-то новому.
Если говорить о так называемых пост-хоррорах: чем они, как вам кажется, отличаются от «обычного» хоррора?
Сложный вопрос. На самом деле, как будто бы ничем, просто стали их снимать «красиво», со вкусом, с авторским почерком. Любое жанровое кино, любое хорошее кино — авторское. Меньше эксплуатируются очевидные ходы: джампскейры и так далее. И мне очень близко, что саспенс и ощущение тревожности в них медленно нарастает. Взять тот же «Маяк». Или «Пугало», победившее на «Кинотавре». Это же тоже хоррор. Кино, эксплуатирующее страх как выразительное средство.
Всем просто хочется соприкоснуться с чем-то небытовым, с другой реальностью.
Теперь еще принято вкладывать закладывать в сценарий психологическую концепцию. Зло не приходит просто так. Это реакция на различные психологические проблемы. Я себе это представляю как-то так. Но еще много нового можно открыть. Для экспериментов большое поле.
В пост-хоррорах источник страха всегда размыт. Эти фильмы пытаются выбить почву из под ног зрителя, который привык к канонам: «final girl всегда выживает», «вампиры боятся света», «из проклятого дома можно съехать». А в пост-хорроре мы имеем дело не со страхом, а с его источниками.
Да, согласна. В кино можно найти много неожиданного, что может вызвать страх. Это прикольно.
Как вы себе объясняете, почему хорроры все еще интересно смотреть? Дело в недостатке страха, поиске новых эмоций или в чем?
Раньше я для себя это так объясняла: хоррор дает интересное физическое ощущение — ты сидишь в безопасном месте и смотришь на то, как у кого-то все плохо, и на контрасте телесного комфорта с этим сопереживанием рождается классное ощущение. Такая «страшилка». Как в детстве все любили собираться у костра и рассказывать друг другу истории — из мазохистской тяги попугаться.
Кроме того, всем просто хочется соприкоснуться с чем-то небытовым, с другой реальностью. Верить в другой мир, не тот, что мы видим каждый день. Тот, где есть что-то сказочное и, возможно, страшное.
Читайте также
-
Музыка, рождающая кино — Рюсукэ Хамагути и Эико Исибаси о фильме «Зло не существует»
-
Наур Гармелия: «Мы не могли жечь дома, как Тарковский»
-
«Нужен был нереальный реализм» — Тина Баркалая о «Сказках Гофмана»
-
Сесиль де Франс: «Сниматься — настоящий подарок судьбы»
-
«Я хотел понять свое поколение» — Иван Власов о фильме «Дивный мир»
-
«Одинокий Джокер на Голливудском бульваре» — Влад Козлов о фильме «Немая жизнь»