Роттердам-2020: Будущее и кого туда возьмут
В Роттердаме на выходных завершился самый первый из главных европейских кинофестивалей года. Среди тем — мрачные пророчества, сомнительное будущее, тревоги миллениалов, не война, так апокалипсис. Публикуем отчет Андрея Карташова.
На экране под увеличительным стеклом прокручиваются фигуры из разнообразного городского сора — песчинки, трава, кусочки краски, собранные на липкую ленту и помещенные в оптическую машину. За кадром — дети гадают о будущем на этих случайных фрагментах реальности, как на кофейной гуще. Девочка предсказывает, что в местном зоопарке появится жираф, — очень трогательно, именно таких милых моментов ждут от фильмов про детей; но это исключение. Почти все школьники мыслят катастрофически и в случайных узорах видят войны, вымирание животных и глобальное потепление. Звонкие голоса возвещают апокалипсис.
Роттердам-2020: «Изгнание» Марии Кларо Эскобар
дело не в уровне дохода и не в том, кто президент: апокалипсис стал постоянной частью нашей жизни, мы все время живем в его ожидании
Это 35-минутный фильм «Пророчества» (Divinations) Сары Ванат, бельгийской художницы и документалистки. Совсем маленькое, самодельное кино: в кадре только сами абстрактные композиции и небольшие перебивки о том, как их собирали на скотч, снятые на GoPro от первого лица. Вместе с тем по масштабу высказывания это один из самых амбициозных фильмов в программе Роттердамского фестиваля, который проходит через месяц после австралийских пожаров и на фоне новостей о вирусе 2019-nCoV. Поразительно то, каким будничным тоном дети перечисляют грядущие бедствия. Причем школьники из благополучного Брюсселя не уступают в пессимизме детям из Сараева. Мне вспоминается рассказ педагогов из петербургской студии «Да», которые делают с детьми мультфильмы и книжки: однажды они задали придумать сюжет о будущем и обнаружили, что мировая война — один из частых мотивов. Наверное, дело не в уровне дохода и не в том, кто президент: апокалипсис стал постоянной частью нашей жизни, мы все время живем в его ожидании. Может быть, это единственная причина, по которой он до сих пор не случился.
Роттердам — фестиваль, посвященный будущему: центральное место здесь отведено дебютантам, главная программа так и называется «Светлое будущее» (Bright Future); в прошлом году победил фильм под названием «Настоящее совершенное» (Present Perfect). Как и «Пророчества», фундаментальной тревоге, присущей современности, посвящен и фильм «Медленная машина» (Slow Machine). Многие на этом синефильском фестивале сочли «Машину» самым ярким дебютом Роттердама (впрочем, программа безразмерная, так что все смотрят разное и выбирают из разного). Эта загадочная картина снята Полом Фелтеном и Джо ДеНардо, людьми из нью-йоркской андеграундной тусовки, которые определяют жанр своего дебюта как «сумасбродный триллер» (screwball thriller) по аналогии с эксцентрическими голливудскими комедиями тридцатых. Начало фильма действительно могло бы послужить завязкой для старомодного ромкома — нью-йоркская актриса Стефани просыпается в квартире незнакомого мужчины, похожего на Вуди Харрельсона, — но дальше начинается черт знает что. Хозяин оказывается сотрудником спецслужб, он излучает дружелюбие, но разговаривает смутными угрозами; героиня живет в какой-то коммуне или секте и дружит с Хлоей Севиньи в роли самой себя; в какой-то момент у нее резко и без объяснений меняется акцент; в какой-то момент у нее обнаруживаются муж и ребенок в окошке Skype.
Роттердам-2020: «Бабай» Артема Айсагалиева
расколдованный цифровой мир требует аналоговой технологии именно чтобы высветить свойства современности
«Медленная машина» действительно озадачивает — в первую очередь, устройством своего повествования. В фильме есть ясная последовательность событий, но невозможно нащупать причинно-следственные связи: подробности предъявляются без объяснений, персонажи появляются и исчезают без предупреждения, драматургические линии никуда не ведут. В какой-то момент Стефани рассказывает ребенку сказку на ночь — ее история обрывается на словах «что-то очень страшное живет в лесу». Эта фраза — эмблема «Медленной машины»: сам фильм устроен как страшная сказка, но что живет в лесу, мы не узнаем (потому и страшно, как пела известная русская группа по другому поводу). Мерцающие сюжеты свойственны многим из лучших фильмов современности, есть у «Медленной машины» и конкретный ближайший родственник — «София Антиполис», энигматический солнечный триллер Виржиля Вернье; один из лучших фильмов прошлого года, тоже снятый на пленку 16-мм. Сложно провести точный подсчет, но кажется, что пленочных фильмов в последние год-два все время становится больше, в Роттердаме я их видел каждый день. Возможно, это потому, что расколдованный цифровой мир требует аналоговой технологии именно чтобы высветить свойства современности: снимать людей с айфонами на цифровую камеру — тавтология, на Kodak — парадоксальный и этим интересный жест.
Этот подход — перевернутый новый историзм Альберта Серры и Лукреции Мартель, снимающих, наоборот, цифровое кино с костюмами и париками. У них в Роттердаме тоже обнаружился последователь в лице датского дебютанта Иллума Якоби — его фильм «Проблема природы» (The Trouble with Nature) рассказывает об экспедиции Эдмунда Бёрка в Альпы в поисках возвышенного. Берк, один из лидеров партии Вигов и основатель современного консерватизма, с трудом прыгает через камни, чертыхается и постоянно ведет вслух абстрактные рассуждения на потешном книжном английском. Его скарб тащит на спине служанка-индианка, на ней же лежит обязанность пудрить философу лицо и на привалах разливать чай в фарфоровые чашки.
режиссерское мастерство в том и заключается, что на любого человека можно посмотреть с любовью
Альберт Серра: «Кино — это магма»
Это нехитрый комментарий к тому, что европейский гений, а особенно гений консервативной мысли, всегда гениален за счет кого-то другого. Но в фильме есть и более эксцентричные идеи: осатаневший от неудобств походной жизни Бёрк в какой-то момент все же находит возвышенное при помощи не столько величественных альпийских пейзажей (снятых самим же режиссером в аскетичной, но живописной манере), сколько галлюциногенных грибов. До этого момента он выглядит идиотом, но грибы творят с Бёрком чудеса, и в психоделическом угаре он, кажется, действительно приближается к тому самому возвышенному, о котором пишет философские труды. Гений может проявляться не благодаря, а вопреки; быть может, всех ничтожней он — жаль, что эта перспективная линия не получает в «Проблеме природы» достаточного развития. После этого странного полукатарсиса фильм заканчивается пародией на «Странника над морем» Каспара Давида Фридриха, которая в пересказе звучит смешно, но смотреть на нее скорее досадно. Не только потому, что сколько можно цитировать эту картину Фридриха: манера сводить все к анекдоту (совсем не такому остроумному, как у Серры) — вот это хотелось бы оставить в прошлом.
«Проблема природы». Реж. Иллум Якоби. 2020
Наконец, еще один представитель будущего, приятного или нет — «Истеричная девочка» (Drama Girl), единственный нидерландский фильм среди больших премьер фестиваля. Режиссер Винсент Бой Карс уже второй фильм — после «Самостоятельного мальчика» (Independent Boy) — снимает в одной экспериментальной технике: молодая девушка играет роль себя в экранизации собственной (ничем не примечательной) биографии. Роли родителей и друзей при этом исполняют актеры, съемочные локации изображают интерьеры ее жизни, а после дублей героиня вместе с режиссером и экранными партнерами обсуждает нюансы поведения своего и родителей, и это тоже включено в финальный монтаж.
Это довольно увлекательно — соотношение правды и вымысла все время колеблется, и за этим интересно наблюдать — но не избавиться от какого-то неприятного чувства. Режиссер Карс, склонный к тому же к эффектным мизансценам и громогласной музыке, со своими экспериментами над людьми явно метит в фон триеры, но без свойственной датчанину самоиронии. Героиня упивается вниманием к себе и после каждого дубля пускается в психологические интроспекции: звучат душноватые рассуждения про здоровые отношения и личные границы. Может быть, и не стоило бы пенять фильму на то, что он про не очень приятных людей, но ведь режиссерское мастерство в том и заключается, что на любого человека можно посмотреть с любовью; Карс же предпочитает этого не делать. Его (авто)портрет поколения миллениалов высокомерен, но, наверное, и точен: вот оно — настоящее несовершенное, вот оно — будущее, которое мы заслужили.
Читайте также
-
Энергия несогласия — «Евгений Телегин» Виктора Тихомирова
-
«Адрес — время, а не место» — Новая жизнь Канского видеофестиваля
-
Близкие контакты — Итоги XXII «Духа огня»
-
Айаал Адамов: «Наш мир — это вихри ветра или треск костра»
-
«Идите в задницу» — Кураторы и режиссеры о петербургском независимом кино
-
«Сначала неудачник, потом куратор» — О фестивале невидимого кино