«Общак»: догнать фильм
Общак. Реж. Михаэль Р. Роскам. 2014
Гангстерский фильм — самый живучий из покойников. Гангстеров вроде нет, а жанр вполне себе есть. Перебивается он не только за счет ретроисторий из времен сухого закона или из преступных 70-х, да ушедших нулевых (как было в «Ограблении по-американски»). Нет, есть режиссеры, которые могут стряхнуть пыль с потрепанных персонажей и вывести их погулять, к примеру, в современный Бронкс. Иногда лишь для того, чтобы показать, насколько немыслимы они сегодня. Это случай Михаэля Роскама и «Общака».
По сюжету Боб Сагиновски (Том Харди) работает в баре своего кузена Марва (Джеймс Гандольфини), и с тех пор, как 10 лет назад этот нехитрый бизнес прибрала к рукам чеченская мафия, ничего в его жизни, кажется, не происходило. Живет спокойно, как в вате, работает, а котлеты общаковых денег ныряют в потайной сейф, о чем знает едва ли не вся округа. Пока угрюмый добряк Боб наливает местным за счет заведения, жалеет собак и людей, его кузен строит план мести, задумав ограбить когда-то принадлежавшую ему корчму.
Кузен Марв со своим понятным желанием реванша и справедливости здесь оказывается единственным возмутителем спокойствия. Эта жажда справедливости — желание частное. Новые герои гангстерского фильма социопаты в крайней степени: они совершают преступления не против общества, а против других социопатов. Деньги, которые нельзя тратить, бесконечно переходят из рук в руки, и каждый рано или поздно оказывается в цепочке передающих. Преступной организацией без границ в обязательном хороводе оказывается весь мир.
Фильм вполне очевидно рифмуется с «Оправданной жестокостью» Дэвида Кроненберга. С той разницей, что Боб не осознает себя преступником, понимая в отличие от Тома Столла, что прошлое ни изменить, ни исправить невозможно. Оба, тем не менее, сходны в своем молчаливом принятии существующего порядка как чего-то исконного, а также в терпеливой благожелательности к полиции, которой нечего охранять. Закон и порядок стали двумя противоборствующими, взаимоисключающими категориями.
Жути в фильме нагоняет не столько унылость Бронкса (стылая зима мало что красит), сколько обыденность преступления: здесь избитый щенок в мусорном баке — преступление куда более извращенное, чем отрезанные конечности. В свете параллели с картиной Кроненберга финальное беспомощное «он бил собак» в качестве оправдания убийству звучит еще комичнее. Но новая знакомая Надя (Нуми Рапас) принимает это как вполне себе аргумент. Роскам намеренно оставляет всю видимую мотивацию в области субъективных интересов понятных каждому, лишая тем самым своих героев романтического ореола. И «Общак» становится примером того, как постепенно мир гангстерского кино, авантюрный и опасный, перестает существовать, потому что становится неотличим от повседневности. Поэтому финальное обращение Боба в героя «Оправданной жестокости», того, кому есть (и было), что скрывать, кажется почти фантастическим. Ведь оно никак по-новому не высвечивает его; обычный человек, обычные проблемы. Герои лишены возможности осознанно перейти черту закона, потому что весь мир уже за этой чертой. Предания о денежном хороводе — это местный фольклор, образ жизни, кому-то доставшаяся участь; сделать выстрел легче, чем сделать выбор. Именно поэтому найденный щенок и связанные с ним хлопоты занимают Боба куда больше, чем ограбление, мафиози и отрезанные руки. Это все-таки ответственность.
Читайте также
-
Мы идем в тишине — «Падение империи» Алекса Гарленда
-
Под тенью умерших в саду — «Белое пластиковое небо» Баноцки и Сабо
-
«Я — капитан» Маттео Гарроне — Песни радости и счастья
-
Кто есть Америка? — «Нежный восток» Шона Прайса Уильямса
-
Это норма — «Герой наших снов» Кристоффера Боргли
-
Анти-Франкенштейн, который смеется — «Бедные-несчастные» Йоргоса Лантимоса