Чистота нормы
Хоббит: Нежданное путешествие. Реж. Питер Джексон, 2012
«— Вот так, — произнес Гэндальф. — И чтоб больше никаких споров. Я выбрал мистера Бэггинса, и будьте довольны. […] Он далеко не так прост, как вы думаете, и совсем не так прост, как думает он сам. Настанет время, когда вы все (если доживете) будете благодарить меня за него».
Дж.Р.Р. Толкиен. «Хоббит»
К тому моменту, когда доктор Джон Ватсон рванул из своей комнатушки, прочтя роковую смску «Приходите, может быть опасно», а мировая слава ждала буквально за углом Бейкер-стрит,
Шерлок (сериал). Реж. Пол Макгиган, 2010-2012
Девушки предпочитали ему патлатых блондинов-пришельцев или туповатых пролетариев со склада («Автостопом по Галактике», «Офис»). Он страдал. И как землянин, и как интеллигент. Потешно и истово. Он спал рядом с Гвинет Пэлтроу, но снилась ему Пенелопа Круз («Доброй ночи»). Мммм… пять Пенелоп, если быть точными. Он пытался установить теплые отношения с миловидной блондинкой, будучи дублером порноактера и непосредственно пребывая в довольно рискованной — для начала прекрасной дружбы — позе («Реальная любовь»). Он менялся телами с Рэйчел Стирлинг («Парень встречает девушку») — и существо в его собственном теле неожиданно оказывалось куда большей леди, чем оригинал. Он спасал свой брак (всегда находящийся под угрозой — еще бы, он ведь так смешно обижается!), трогательно и неубедительно изображая Фреда Астера на собственной свадьбе, или пытаясь заниматься постылым свингом («Конфетти», «Секс по обмену»). В роли романтического влюбленного классический простак Фриман оказался востребован на самом базовом уровне — на уровне амплуа.
Автостопом по галактике. Реж. Гарт Дженнингз, 2005
Хотя на самом деле любовные переживания как таковые актер играл нечасто. Вся эта увлекательная романтическая кутерьма была не более чем частным случаем отклонения от жизненной нормы. О, а вот тут вы обратились к специалисту. Герой Мартина Фримана и есть — образец нормы. Воплощенная адекватность, апофеоз уравновешенности, столь любезное Честертону чисто английское «сияние серого цвета». Он — камертон, по которому настраивается человеческий универсум, и если что-то идет не так, значит, Вселенная вновь сфальшивила. Быть «обыкновенным», средним, «одним из нас», ничуть не будучи при этом ничтожным; играть норму не как отсутствие или всеядную смесь характеристик, но, напротив, как острую и отдельную тему (и не удариться при этом в самодовольную мелкобуржуазность) — актерская задача из разряда самых сложных. Шекспировское приветствие: «Входи, приятель Лунный Свет!» в случае Мартина Фримана переводится как «Входи, приятель Здравый Смысл!»
Шерлок (сериал). Реж. Пол Макгиган, 2010-2012
Требовать от английского актера быть эксцентричным — это все равно, что бросить кролика в терновый куст. А вот отменить даже намек на эксцентрику (причем не в социальной драме, а в комедии или триллере) и, балансируя, оказаться тем самым центром, по отношению к которому будут смещены другие персонажи — это уже любопытно. И, как минимум, значит, что «мистер Бэггинс» и вправду очень непрост.
Решающую роль тут играет, разумеется, совершенная, абсолютно безупречная органика артиста. Он в профессии с пятнадцати лет, учился в лондонской Центральной школе речи и драмы, но не будем лукавить: это природный дар. Фриман непогрешим хоть в комедийном мокьюментари, хоть в экранизации Диккенса (которого пока сыграл до обидного мало). Он ни разу не ошибется ни у Энтони Мингеллы («Взлом и проникновение»), ни у Питера Гринуэя («Ночной дозор»). В одиночку, вооруженный лишь фонариком, сыграет «собаку Баскервилей» — впуская дикий ужас куда-то в самую глубину актерского организма, так что Ватсон побелеет без грима. Ничуть не испортит и так называемых «ролей на сопротивление», сыграв завистливого лощеного киллера с фальшивой накладной улыбкой («Дикая штучка»), писателя-эгоцентрика («Посвящение»), амбициозного лорда Шафтсбери («Последний король») или напыщенного офицера полиции («Типа крутые легавые»). Не поражая разнообразием сильнодействующих актерских средств, Фриман способен каждую из своих ролей сыграть исчерпывающе.
Конфетти. Реж. Дебби Иситт , 2006
Задача усложняется еще и тем, что встретить вторжение абсурда, преступления, идиотизма, страсти, мечты, духа приключений, горя, катастрофы, Шерлока Холмса и других внешних катаклизмов герой Фримана должен во всеоружии джентльменской невозмутимости. Так уж воспитан. То, как он «старается» в этом преуспеть, и как у него «не получается» — фирменный трюк Мартина Фримана.
Его дом разрушали, его планету уничтожали, он был вынужден прятаться на космическом корабле, выслушивать душераздирающую поэзию склизких моржеподобных воганов и превращаться в диванчик. Над его канцелярским столом нависал Рики Джарвис, насильственно потчуя самыми умопомрачительно плоскими из своих шуточек. На его глазах Джуд Лоу сажал в машину полуголую проститутку, а хорошенькая цветная уборщица цитировала Кафку (и что из этого легче перенести — еще вопрос). Два трогательных гея в розовых галстуках пели для него дуэтом свадебные клятвы. Да мало ли всего было! Но Мартин Фриман разве что на мгновение переставал дышать, в глазах мелькало привычное отчаяние человека по сто раз на дню испытывающего когнитивный диссонанс, оторопелый взгляд стремительно рикошетил о рамку кадра, а если становилось совсем уж туго — он позволял себе слегка, очень вежливо, вздернуть брови. И вновь обретал душевное равновесие. И уже почти совсем-совсем невозмутимо предлагал голой Ирен Адлер прикрыться салфеткой. Впрочем, покой обычно длился недолго. Тут имеется парадокс: для воплощенного здравого смысла, то бишь, типичного героя Фримана, вызовом является более или менее все. Кто сказал, что мир нормален?
Реальная любовь. Реж. Ричард Кёртис, 2003
Что интересно — чем крупнее и длиннее план, тем разностороннее, точнее и своеобразнее оказываются фримановские оценки. Там все дело в мелкой мимической пластике, почти незаметной невооруженному глазу — зато ясно различимой в хорошей оптике и интуитивно считываемой зрителем и без нее. В короткометражке «Девушка была мимом» Мартин Фриман играет, собственно, мима — условного «Марселя Марсо» в полосатом свитере и парижском беретике. Упражнения на «память физических действий», допустим, бывают и получше (и курить воображаемую сигарету, и выгуливать воображаемую собачку можно куда подробнее), но вот немой диалог мима со следователем сделан блестяще. Дело не в том, как Фриман «зашивает себе рот», а в том, что становятся «слышны» его реплики, вроде: «Ну, как вам сказать, видите ли, все несколько сложнее» или «Пожалуй, это было нелегко, однако…» — с отчетливостью каждого «слова». И все — только игрой мимических мышц на черно-белой физиономии. Если актер добивается такого результата в маске из густого грима, то предел выразительности его собственного лица на крупном плане, либо не существует, либо пока не известен. Основные вопросы типичных героев Фримана: «Что тут на самом деле происходит?» и «Вы тоже видите то, что я вижу?» на длинных суперкрупных планах способны превратиться в настоящие поэмы.
Ночной дозор. Реж. Питер Гринуэй, 2007
Характерно, что Питер Гринуэй сооружая свой очередной (и не самый удачный) «контракт рисовальщика», нашел Мартину Фриману —Рембрандту — идеальное место. Светотень существует в фильмах «Ночной дозор» и «Рембрандт: Я обвиняю» объективно, отдельно от художника, а он сам — никак не демиург, но всего лишь свидетель (или истец) в истории криминального заговора. Вечный наблюдатель, тайный «модератор», гарантирующий справедливый суд (пусть это и суд истории) и торжество истины и справедливости. Недаром режиссер нашел и предполагаемый автопортрет Рембрандта в «Ночном дозоре»: на заднем плане два любопытных круглых глаза, выглядывающие из-за плеч стрелков. Небольшой человечек. Но самый важный. Питер Джексон прав: Мартин Фриман не просто «идеальный Бильбо». Он и есть — Бильбо.
Вторжение. Реж. Энтони Мингелла, 2006
Фриман играет «маленьких людей», отчетливо осознающих свое место в мире. Он всегда заведомо слабее своих противников и обычно знает, что обречен, более того — что неинтересен. Но ни высокопоставленные амстердамские заговорщики, ни инопланетяне, ни модные тусовщики (или это то же самое?), ни пышность Букингемского дворца, ни снобы в клубе «Диоген», ни — надо полагать — гоблины с варгами — не способны заставить его свернуть с пути. Сознание собственной незначительности — лишь повод «говорить истину с улыбкой». Без надежды на успех. Просто потому, что так надо. Вряд ли премьер-министр или Ее Величество могли бы так надрать уши Майкрофту Холмсу. На вопрос Галадриэль: «Почему полурослик?» — Гэндальф недаром ответил: «Потому что мне страшно».
Секс по обмену. Реж. Джонатан Ньюман, 2011
Понятно, что особенно «маленький человек» свирепствует, когда ему есть, кого защищать. Слава и профессиональные премии подтвердили очевидное: ничего подобного доктору Джону Ватсону Фриман до сих пор не сыграл, а эту роль сыграл беспримерно. Никогда не было в его работах ни столько глубины, ни столько любви, ни столько горя (даже Саскию он оплакивал не так, как Шерлока). И никогда — всерьез — партнерство на площадке не было для него таким вызовом. Разве что в фильме «Лучшее Рождество», где Фриману приходилось взаимодействовать с целым классом буйно талантливых школьников (что, кстати, кое-что объясняет в его партнере по сериалу). Главный трюк дуэта в «Шерлоке» это не только сам актерский контакт, но и его плотность. Скорость обмена реакциями. Это ключевой вопрос стрелков Дикого Запада и английских актеров: «Насколько ты быстрый?» Камбербатч, кстати, утверждает, что Фриман быстрее его. Учитывая то, что Шерлок в этом дуэте — ведущий (то есть, дает начальный импульс серии оценок, а все оценки Ватсона идут через него), ясно, что скучать в кадре не приходится.
Офис (сериал). Реж. Рики Джарвис, Стивен Мерчант, 2001-2003
…У траурного камня на кладбище он подождал, пока не уйдет расхныкавшаяся миссис Хадсон, собрался, втянул на секунду губы, чтобы не разреветься, сказал то, что должен, позволил себе дотронуться до могильного камня, уже почти без голоса попросил друга прекратить «все это» и остаться живым, встал по стойке «смирно», по-военному развернулся на каблуках и зашагал прочь.
Он пошел домой. Он остался один. В дверь позвонили.
На пороге стояли гномы.
