Сомкнутые объятия — «Солнцестояние» и конец сиротства
Одним из главных фильмов года стало «Солнцестояния» Ари Астера — спорный светлый фильм об экологии отношений, токсичный new wave. Алиса Таежная рассказывает о хорроре, главный ужас которого — быть той, кого терпят.
СЕАНС – 73. «F**K»
Маленькая девочка осталась без родителей и заблудилась в темном лесу. Или она была сироткой с самого начала, а мы даже не знали, кто ее родители. В темном лесу ее ждали приключения. Возможно, даже ужасные — от серого волка до расчлененки. Зависит от того, что мы читаем: Шарля Перро или братьев Гримм. Сиротство — один из базовых сказочных тропов. У диснеевских принцесс почти никогда нет матери, а иногда и обоих родителей. Это делает их уязвимыми, сомневающимися и доступными для магии — счастливых домашних ребятишек не штурмуют ни феи, ни ведьмы, они всегда находятся в категориях нормального и предсказуемого.
«Солнцестояние»: Травы и травмы
Про героиню «Солнцестояния» Дани мы знаем, как она осиротела. Сестра с биполярным расстройством, коллективное отравление, трупы троих самых близких людей в черных шуршащих мешках — недели слез и опустошения. Дани тоже наполовину мертва, по крайней мере, для своего бойфренда Кристиана, парня, который последний год не может набраться сил и сказать, что уходит. Если он и любил ее когда-то, то уже давно забыл об этом: ее сообщения бесят, вопросы кажутся неуместными, боль — выдуманной. Каждый звонок — как стук с той стороны гроба: в мыслях он убил для себя Дани, но пока не закопал. Дани регулярно просит о помощи — но, когда тебя не любят, такая просьба превращается в попрошайничество. Брошенная, чужая, висящая балластом, она не может поверить, что ее тащат по инерции, и ведется на приглашение, сделанное ради приличия. Те друзья Кристиана, которые еще пару недель назад предлагали ему бросить надоевшую девушку, приторно улыбаются и ласково зовут с собой в этнографическую экспедицию — в Скандинавию на праздник летнего солнцестояния. В надежде, что она не согласится. Но она соглашается.
Сиротка поедет в лес, не зная о лицемерном заговоре. Поедет в большой компании, но совершенно одна, окруженная зацикленными на себе мужчинами. Лес будет ослепительно светлым, а живущие в нем монстры будут облачены в белые хлопковые платья с вышивкой и увенчаны цветами. Они никуда и никогда не спешили, потому задержались здесь с языческих времен. Это идеальная деревня с детского рисунка, где есть место и козам, и медведю — неслучайно «Солнцестояние» начинается с лубочных росписей по дереву: так оформляют первые страницы детских книжек со сказками, обещающие чудеса, или занавес детского спектакля.
Одно из самых известных хоррор-клише — «блондинка в опасности»: среди начинающих актрис есть известная фобия сыграть ту, которую грохнут в первые 15 минут фильма, и больше не сыграть никого. Блондинка Дани в исполнении Флоренс Пью — с округлым детским лицом, вспухшими губами, взглядом затравленного олененка — идеальная жертва для маньяка, готовая героиня криминальной хроники. Но «Солнцестояние» перетирает этот стереотип, как и стилистические каноны хоррора: морок, густые тени, высокая контрастность, имитация ручной камеры, провоцирующий саспенс саундтрек. Ничего этого здесь нет. «Солнцестояние» — хоррор без единого темного места, где самое страшное уже случилось в самом начале, когда родителей отравила газом родная сестра, а парень не снимает трубку. Дани может сколько угодно тревожиться о сестре — для Кристиана она «сама виновата»: «Она тебе через день такое пишет, потому что ты позволяешь. Ты поощряешь ее, когда начинаешь паниковать», — так выглядит хоррор, который Дани перестала замечать.
Настоящий ужас — быть той, кого терпят. Хотелось бы избавиться от тревог: Дани примет очередную таблетку от паники и беспомощности, еще не зная, что чужая экспедиция на другой конец света сулит ей перерождение, новую семью и близость, которой у нее никогда не было.
Любой независимый режиссер знает, какой ад — делать два проекта одновременно. Ари Астер практически след в след запустил производство двух хорроров: теперь он клянется в интервью, что это совпадение и быть жанровым режиссером-хоррормейкером он никогда не собирался, больше всего он любит смотреть мелодрамы и мечтал снять кино о любви. Первый — «Реинкарнация» — получился темным и клаустрофобным внутрисемейным фильмом о тяжелом наследстве предыдущих поколений. Второй — слепяще белым фильмом о привечающих объятиях большой семьи сообщества Хорга.
Астер написал сценарий «Солнцестояния» по мотивам собственного неудачного романа, зафиксировав динамику затянувшегося разрыва. По его мнению, каждый хотя бы раз в жизни был и страдальцем, и подонком: если ты не берешь телефон сейчас, в следующий раз так будет поступать партнер. Астер нежно называет свой солнечный хоррор «оперой о расставании»: Дани и Кристиан — два несонастроенных инструмента, один из которых начинает звучать все громче. Главное злодейство в «Солнцестоянии» — нерешительность и невмешательство — имеют четкую гендерную идентичность — мужскую. Статус туристов-наблюдателей (только у одного из путешествующих есть формальная причина быть в Хорге — антропологическое исследование) идеально подходит для группы обывателей, бессмысленно скользящих по колее жизни без благодарности и без попытки понять мировой порядок. Они заслуживают смерти не потому, что они — чужаки, а потому, что видят в Хорге аттракцион от скуки, не понимают жизнь как таинство и привыкли монополизировать картину мира.
Хорга — нетипичный культ, где все замерли в XVII веке. Да, здесь нельзя мочиться на священное дерево, а хлеб к празднику пекут по старинному рецепту, но дети смотрят «Остина Пауэрса», а все взрослые по молодости жили во внешнем мире индивидуалистов. Там они усвоили, что добровольный уход из жизни, ежегодные жертвоприношения и экологичное хозяйство — удобный вариант существования в мире, где до тебя никому нет дела. «Нет ничего хорошего в смертной агонии, в борьбе с неизбежным: это разрушает душу». Вместо старения под капельницами в американских богадельнях жители Хорги уходят на тот свет самостоятельно — если не выйдет, то молотки соплеменников любовно довершат дело.
Человек-антитеза — Мэнсон как Джокер
Из мира, где последнее слово все еще за мужчинами, Дани неожиданно попадает в мир привилегий. Традиционно женщина в сектантской системе имеет пониженный статус: вспомните героинь «Марта Марси Мэй Марлен», или гарем Чарли Мэнсона («Так сказал Чарли» — последний фильм Мэри Хэррон по женским биографиям трех участниц секты), или «Мэнди» — везде слушают всезнающий, раздающий инструкции мужской голос. Мир Хорги — матриархальный, как танцевально-мистическое сообщество «Суспирии» или лоуфай-культ из «Звука моего голоса».
«Мэнди»: Гори, гори, моя звезда
Женщина здесь не только борется за символический статус Королевы Мая и садится во главе церемониального стола, но и выбирает людей для жертвоприношения. В спрятанном ото всех северном краю, где вчера, сегодня и завтра сливаются в катарсической бесконечности, не работают стандартные меры: здесь дает сбой календарь, а вслед за ним — типовые гендерные роли, нуклеарная семья, отношения со смертью. Современная девушка Дани, приехавшая в Хоргу по стечению обстоятельств на свой день рождения — на самом деле отмечает здесь день перерождения. Из сироты в ту, что наконец обрела семью. Странную, другую, но дающую долгожданную защиту.
