Интервью
Василий Степанов
Василий Степанов

Цифровой фронт перемен


Олег Березин

Как-то, выступая на очередном кинорынке, вы сказали, что «цифра» — это выбор. Мне показалось, что это ключевое следствие цифровой революции. Начиная заниматься цифровым показом в России, вы понимали последствия?

Было ощущение, что «цифра» изменит смысл кинотеатра. Это вообще самая важная революция, произошедшая в кино. Как бы до этого ни менялись за сто лет кинотеатры, какими бы они ни были: эдиссоновские, люмьеровские, драйв-ины, арт-хаусы, мультиплексы… везде суть была одна — кинопленка. Ее надо было напечатать, доставить, зарядить, показать, хранить. Это был физический носитель. И, своего рода, фильтр. Ты не мог смотреть кино с пленки дома, потому что мало у кого есть 35-миллиметровый проектор. Возможность замены пленки цифрой отменяет этот фильтр. Я сейчас не углубляюсь во всякие визуальные нюансы, связанные непосредственно со сьемкой фильмов на кинопленку, и очень надеюсь, что Kodak продолжит выпускать пленку. Это касается не только фотоаппаратов, но и кино. Мой любимый пример: у нас есть звуковая студия, цифровой звук, цифровые станции, цифровой монтаж, цифровой пульт. Но звук пишется на ламповый микрофон, и любой специалист подтвердит, что ничего лучше лампового микрофона и лампового микрофонного усилителя нет. Disney, например, каждый год проводят такой тест: берут несколько лучших цифровых камер и пленочную камеру, снимают один и тот же сюжет. И смотрят, что получается. И каждый год говорят, цифровым камерам еще далеко до пленочных. Переход на цифру очень важен для дистрибуции и показа. Необходимость в физическом носителе отпадает. Жесткие диски — это всего лишь способ перенести информацию, к тому же их можно использовать многократно, но скоро будут обходиться и без них.

Что ограничивал фильтр, о котором мы говорим? Фильмов стало больше — значит, сократилась их жизнь в прокате. А это влечет за собой уменьшение дохода производителя.

Не факт, потому что меняются все базовые принципы организации кино, которые когда-то казались незыблемыми. Сто лет назад появилась киноиндустрия, появился рынок стационарных кинотеатров, возникла система проката. Раньше условия диктовал тот, кто владел пленкой. Студия, дистрибьютор, владелец кинотеатра выбирали, какие фильмы смотреть. Стоимость показа была очень высока. Чтобы окупить показ, нужно было продать как можно больше билетов. Цифра радикально понижает стоимость показа. Когда кинотеатр становится цифровым, себестоимость контакта зрителя с фильмом уменьшается. Соответственно, можно обойтись меньшим количеством зрителей. На рынок выходят производители, которым не надо собирать в зале миллионы. Это ведет к увеличению контента. Владельцы кинотеатров получают возможность показывать больше фильмов для меньшего числа зрителей. А значит, кинотеатры не так сильно зависят от диктата дистрибьютора. Раньше, понимая, что у кинотеатра выбора нет, можно было сказать: «Ребята, вы должны показывать этот фильм три недели, и всё». Теперь диктовать условия сложнее.

Эпоха блок-букинга заканчивается?

Эпоха диктата дистрибьютора, скажем так. В свое время, пытаясь анализировать современную историю кинопроката, мы выделяли четыре периода. Сначала появились первые современные кинотеатры, их было мало, в них всегда стояла очередь, и можно было показывать что угодно. Это был рынок кинотеатра или владельца кинотеатра. Потом настал следующий период: кинотеатров стало много, у дистрибьюторов появился выбор, а фильмов было мало. И уже кинотеатры бегали за хорошими фильмами. Это был период диктата дистрибьютора. Все приезжали на кинорынок, выстраивались в очередь к дистрибьютору. В этих очередях даже номерочки были. Возникла целая наука: роспись фильма. А потом, где-то в 2008-м году начался короткий период блокбастеров. Когда кинотеатры уповали на силу рекламной кампании. Такой жесткой, тотальной конкуренции, особенно в средних городах, еще не было. Было важно, у кого блокбастер. Сейчас начинается четвертый период. Сегодня зритель начинает диктовать кинотеатру и дистрибьютору, что он будет смотреть. За что он готов заплатить.

Цифра демократизирует не только показ, но и производство.

Да, и это приводит к тому, что количество фильмов начинает расти в геометрической прогрессии. Чем больше фильмов, тем богаче выбор. Многие игроки к этому изменению не готовы. Я прекрасно помню, как мне доказывали, что переход на цифру произойдет в 2020-х. А я говорил Warner Bros., что в 2013-м году они прекратят дистрибуцию на пленке. Поспорил на ящик виски.

С кем?

С шефом, с вице-президентом по прокату. Он сказал: «В 2018-м». Я говорю: «Нет, в 2013-м». Это было четыре года назад.

С чем связано изменение роли зрителя? Почему ему так трудно угодить, затащить его в кино?

С одной стороны, насыщение зрителя уже виденными раньше впечатлениями, с другой — очень бурно развиваются альтернативные способы просмотра. Производители уже понимают, что кино сегодня смотрят иначе. Скажем, большие американские сериалы не конкурируют с кинотеатром, но зритель волен выбирать: пойти в кинотеатр или остаться у телевизора или у компьютера дома. Чтобы пойти в кинотеатр, нужна какая-то особая мотивация. Сегодня кинотеатр — далеко не единственный способ проведения досуга и далеко не единственный способ просмотра фильмов. Нужно уговаривать зрителя туда прийти. Я, например, не понимаю, почему успех российского кино должен измеряться кассовым сбором в кинотеатрах. Для любой большой студии доход от показов фильмов в кинотеатре — это лишь 15-17% совокупного дохода, а все остальное — dvd, телевидение, video-on-demand. Государство же пытается мерить успешность кассой в кинотеатрах.

А чем еще измеряется успех?

Есть другой параметр. Число зрителей. Возьмем четвертую часть «Пиратов Карибского моря» — ее за позапрошлый год в кинотеатрах посмотрели семь миллионов зрителей. А аудитория фильма «Елена» во время одного показа на телевидении была пять миллионов. Мы сравнивали с «Высоцким». У разрекламированного фильма «Высоцкий», который вышел тысячей экранов, — четыре с половиной миллиона зрителей в кинотеатрах, а фильм «Елена» за один телевизионный показ собрал пять миллионов зрителей. Фильмы совершенно разные, аудитория разная, способы доставки разные, но цифры сходные. Я сейчас не про деньги говорю. Если мы создаем фильм, чтобы заработать деньги, это другое дело. Мы же задаемся вопросом, за какие деньги. Суммарные государственные инвестиции в кино в прошлом году составили 6 миллиардов рублей, пройдет время, и государство задумается, куда эти 6 миллиардов делись. (Интервью состоялось в декабре, а в феврале государство уже задумалось — прим. ред.)

Почему последствия перехода на цифру стали ощущаться только сейчас?

Производители только сейчас поняли, что есть рынок цифрового показа, и стали производить продукт специально под него. А зритель понял, что может выбирать. Что можно не просто идти на фильм, реклама которого висит по всему городу, а поискать что-то для себя. Кстати, популярность рекомендательных сервисов типа «Афиши» или «Кинопоиска» тоже с этим связана.

Вас послушать, так и кинокритика скоро всем понадобится.

Как рекомендательный сервис. При таком обилии контента, естественно, возникает вопрос «что выбрать?». Физически невозможно все посмотреть, прочитать, послушать. И еще, кстати, важно, кто рекомендует! Рекомендовать можно по-разному: вот, например, есть iTunes. Я завел себе правило: раз в месяц смотрю на топ продаж в том или ином жанре и просто покупаю из топа тот или иной альбом. Я понимаю, что это массовый выбор, но иного пути открывать для себя новое в музыке я не вижу.

Ну, вот что касается кино, массовый вкус — это очень интересная история. Мы вряд ли знаем, что нужно массовому зрителю.

Очевидно, необходимы масштабные исследования рынка. Мы, например, делали в прошлом году очень большое исследование на 18 тысяч анкет. Мы вложились в эту историю и сделали для себя несколько очень интересных открытий: поняли, что люди смотрят в кино, а что смотрят по интернету, какие жанры, какие страны, как выбирают, что смотреть. Сейчас снова будем проводить исследование. Хотим понимать, как меняется аудитория. А она дробится на ниши и мельчает. В каждой нише есть люди, к мнению которых прислушиваются. В каждой нише есть свои, может, и маленькие, но блокбастеры, свои звезды и звездочки.

То есть, каждый живет под своим звездным небом?

Ну, может и не каждый, не настолько все дифференцировано. Есть вероятность, что на Земле существует еще энное количество людей с таким же вкусом, как у тебя.
Знаете, как last.fm работает или большие интернет-магазины? «Вместе с этим товаром часто покупают»…

А к кино это какое имеет отношение?

С исчезновением одного из фильтров — пленки — фильмов станет больше. Возникнет возможность для нишевого проката. Хотя останутся другие фильтры: оборудование кинотеатра, менеджер по прокату, буккеры. Когда мы стали заниматься показом оперных трансляций, на нас со всех сторон посыпались упреки: «Не, наш зритель это смотреть не будет». Но ведь они своего зрителя не изучают. А теперь кинотеатры знают, что есть зрители и для такого контента. Не говоря уже о том, чтобы пойти в соседнее кафе и спросить: «Ребята, почему вы здесь, а не у нас в кинотеатре?» Меня всегда интересовала мотивация: почему не идут в кино? Сейчас часто говорят, например, что нет времени. Возможностей и предложений так много, что просто не охватить все.

С развитием интернета выход в оффлайн все чаще воспринимается как событие. Он почти всегда связан с тем общением, которое не может тебе дать интернет.

Когда я только начал заниматься кинопоказом, мне часто приходилось слышать, что «кинотеатр, не умрет никогда, потому что люди хотят вместе смотреть кино». Это очень спорно. Люди, конечно, всегда будут хотеть общаться. Сегодня люди общаются гораздо больше, чем раньше. Но уже выросли дети, родившиеся с компьютером в руках, им сейчас 12-14 лет. И они обсуждают кино не в кинотеатре. Эти люди уже все обсудили в интернете. Там же и посмотрели. Зачем им собираться? Виртуальное общение заменяет физический контакт. Зрители всегда будут вместе смотреть кино, только в будущем это будет скорее «виртуальная коллективность».

Возвращается Эдисон, одиночный просмотр.

Глобальное противоречие, заложенное в сегодняшнем кинопрокате: коллективный просмотр при персональном выборе. В середине двадцатого века этого выбора не было, все шли на «Пиратов ХХ века», создателям казалось, что это из-за фильма, а на самом деле смотреть-то больше было нечего и негде.

В мире кинопроката будущего останется место для букеров и дистрибьюторов?

Думаю, функция дистрибьютора в том виде, как она существовала до этого, умрет. Дистрибьютор всегда был посредником между создателем фильма и кинотеатром, в данном случае, неким устройством для демонстрации фильма. Система придет к подобию video-on-demand. Сегодня ты можешь смотреть видео по запросу, не общаясь ни с каким посредником. Ты общаешься только с агрегатором, который собирает это все в одну кучу. К этому же придут и кинотеатры, безусловно. Только фильмы будет выбирать не только директор кинотеатра, но и зритель. У нас, например, на сайте Cinema Emotion уже появилась такая кнопка — «хочу в своем городе». Мы ее называем «хотелка». Ты залезаешь на сайт, видишь, что можно посмотреть в кинотеатре концерт Queen в Будапеште. Ты идешь в список городов, и там твоего города нет, и ты расстраиваешься. Но тут тебе говорят: «Можешь нажать кнопку „хочу“», и, если наберется энное количество зрителей (от семидесяти человек), у меня появится аргумент для звонка в кинотеатр: «Ребят, 70 зрителей уже хотят». Я даже знаю, кто именно хочет. Есть имена, телефоны. Дистрибьютору останется только маркетинг и рекомендация. Что с точки зрения рынка — одно и то же.

А имеют ли эти перемены антропологический аспект?

Нас меняет не цифра, а мир, который нас окружает, информационная среда, в которой мы живем. Она заставляет нас быстрее воспринимать, тренирует нас. Мы как-то с дочкой обсуждали, что в школе не нравится: «Мне литература не нравится». «А почему не нравится?» «Она медленная очень». Она не сказала «неинтересно», она сказала «медленно». Мы очень часто последнее время говорим, что хорошо бы фильм сделать покороче, потому что тот объем информации, эмоций, которые мы получаем, можно было бы получить за меньшее время. Уверен, что будущее за короткими фильмами, в которых смыслы сжаты как в архиве, и уже потом, после просмотра такие фильмы будут постепенно распаковываться в сознании зрителя.

Но, с другой стороны, есть сериалы.

А сериал как раз длится 50 минут. Посмотрел и побежал дальше. Не зря возникла модель 26-минутных серий, 52-минутных серий.

Что еще принесет увеличение числа фильмов в прокате и появление «нишевого» проката?

Определенно, будут серьезные экономические последствия. Уход от унифицированной системы ценообразования билета. Например, приходит компания и арендует зал для просмотра фильма, который они выбрали. И платит не за кресло в зале, а за сам зал. То есть, если вас двадцать человек — это одна история, если вас пятьдесят человек — это другая история. Цифра, например, привела к тому, что понятие второго экрана уходит. Сегодня экономическая нужда во втором экране отпала, он становится экономически бессмысленным. Тяжело осмыслить все возможные последствия введения цифры. Многие наши споры о ней — пережиток нашего линейного, нецифрового опыта. Раньше я не мог представить, что радио, например, можно поставить на паузу. Ребенок в iPod’е — может. Счастье — не в том, что мы на цифру перешли, а в том, что цифра открывает все новые возможности.

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить