#Cannes2019 — Орлеанская дева и драг-квин
В дождливой очереди на Брюно Дюмона («Особый взгляд», кино про Жанну Д’Арк), где каждый критик норовит выколоть другому глаз зонтом (я, хвала небесам, в очках), мне выдали флажок с именем Орлеанской девы. После просмотра, наверно, нужно его сжечь.
Дюмон, между тем, отличный: продолжение истории про Жанну, может быть, чуть менее гротескное, чем «Жанетт», где маленькую героиню распирало чуть ли не под металл, но тоже построено на контрастах. Минимализм, актеры в аффекте строят странные лица, текст льется на зрителя бурной рекой, есть и несколько безумных арий, из которых больше всего запоминается та, что поближе к финалу: воздев очи к небу, святой отец поет об адском пламени, которое непременно пожрет героиню. Дева скромно тупится.
Что противопоставит церковная казуистика и весь Амьенский собор этому желторотому упрямству?
Брессон. Дюмон. Мутон.
Первые полчаса Дюмон укачивает и гипнотизирует зрителя, а когда переходит к судебному процессу, от зрелища уже не оторваться — тебя схватили. Чем дальше, тем сильнее происходящее напоминает кукольный представление — настолько механистична игра и условен мир — главной сценой становится шокирующе огромный Амьенский собор. Жанна — мала. И на фоне собора, и на фоне окружающих ее докторов богословия. Играет Орлеанскую деву та же Лиз Прудом, которая играла в «Жанетт», ей вроде исполнилось 15 лет. Ее героиня не менее механистична, чем ее судьи. Она тоже — винтик огромной машины судьбы. Становится винтиком и зритель. Ощущение общности завораживает, но действительно большим фильмом «Жанну», кажется, делает всего одна склейка — в финале: когда уже перед самой казнью Жанна, с которой содрали мужское платье, молится на гнездо в углу своей камеры, и из него вдруг вырастает букет раскрытых птичьих клювов. Что противопоставит церковная казуистика и весь Амьенский собор этому желторотому упрямству?
Канны-2019: «Свистуны» Корнелиу Порумбою
В «Особом взгляде» показали кино про вог-культуру и drag-balls — типа Paris is Burning, только игровой. По сюжету в большую квир-семью Дома МакКвин, которая танцует не хуже, чем подружки Гаспара Ноэ, набивается какой-то парнишка из Питтсбурга (папы-мамы нет, в Нью-Йорке шарится с какими-то стремными чувакам, которые занимаются выселениями). Называется кино Port Authority, снято ученицей Скорсезе Даниэль Лессовитц, а спродюсировано Mubi. Среда заокеанской нищебродской жизни представлена предельно предметно. Актеры-непрофессионалы отличные. Есть и любовная линия для того, чтобы не скучать: герой влюбляется в ослепительную красотку, а она, понимаешь, трансгендер. Но самый ужас в том, что непонятно, зачем все эта примитивная кинопоэзия нужна, когда через полчаса в том же зале будут показывать гениального Порумбою, который снял румынский детектив и снова всех уделал.
