Канны-2015: Победили видеоигры
На самом деле наемник (которого в Мексике называют «sicario») — герой Бенисио Дель Торо, выполняющий задание агентства по борьбе с наркотиками. Но наблюдать за миссией Дени Вильнёв предлагает зрителю с позиции куда более эмоционального участника событий — агента ФБР Кейт Мэйси (Эмили Блант). Облава членов мексиканского наркокартеля проходит в темноте, загонщики — люди в масках с камерами ночного видения и тепловизорами, а это значит, перед зрителем — пропущенная через множество фильтров искусственная картинка: залитый зеленым цифровой ландшафт или сепия с мерцающими фигурками людей напрямую отсылают к традиционным шутерам от первого лица. Взять хотя бы канонический Call of Duty, даже название и сюжет этой игры подходят для Sicario, но что важнее — их объединяет относительность моральных норм: не будь слишком уверен в том, что борешься с преступностью, может оказаться, что ты все это время играл на стороне еще большего зла.
«Громче, чем бомбы» (Louder than Bombs). Реж. Йоаким Триер
![](/wp-content/uploads/2015/05/gu1.jpg)
Первый англоязычный фильм норвежского режиссера Йоакима Триера косвенно касается военной темы. В центре — отец (Гэбриэл Бирн) и двое сыновей, которые три года назад потеряли мать (Изабель Юппер), военного фотографа. И если старший из детей (Джесси Айзенберг) преодолевает травму, копаясь в фотоархивах, то с младшим все сложнее: он замыкается в себе, прокручивая в голове сценарии аварии, в которой мама погибла якобы случайно. Парень играет или в онлайн-стрелялки («Тебе кажется, это весело?» — недоумевает старший), или в RPG, где у него три героя, которых он развивает. Отец, чтобы достучаться до сына, также регистируется в ролевой онлайн игре, создает своего персонажа и таким образом посредством игры выстраивает коммуникацию с сыном — тот, разумеется, не знает, кто перед ним. Логоцентричный Триер не упускает возможность ввернуть уроки английской словесности и заставляет мальчика прочитать вслух собственные литературные опусы, проиллюстрированные в кадре теми же видеоиграми. Так, видеоигры позволяют начать говорить о том, что находится в зоне вытеснения.
«Сын Саула» (Saul fia). Реж. Ласло Немеш
![](/wp-content/uploads/2015/05/727c65d1fece7c7904df0f8fef852ddf.jpg)
Каждый год выходят десятки видеоигр о Второй Мировой, но на чем бы они ни фокусировались — на военном противостоянии держав или на партизанском движении — все оставляют тему Холокоста в слепой зоне. Венгерский режиссер Ласло Немеш в дебютном «Сыне Саула» заставляет пережить самый страшный опыт, и во многом оцепенение, которое зритель должен ощутить за эти два часа, достигается известными приемами из игрового жанра стелс-экшн (stealth action — «скрытое действие»). Главный герой — заключенный, член зондеркоманды, который запускает людей в газовые камеры, а потом освобождает эти газовые камеры от тел. 95% экранного времени — средний план из-за спины героя, точно как в играх. Блуждающая камера, короткое фокусное расстояние — ясное дело, Саул всеми силами избегает смотреть в глаза тем, кому сейчас говорят: «Поторопитесь в душ — суп стынет». Леденящий ужас неизбежен: ты как будто своими руками закрываешь за спинами обреченных железную дверь, в которую через минуту будут колотить, а еще через минуту — перестанут. Но и этого мало: в какой-то момент фильм превращается в настоящий квест — когда Саул узнает среди бездыханных тел мальчика, похожего на его сына, и с этого момента единственная его цель — похоронить ребенка по иудейскому обряду. Задача безумная и ветвится на множество мелких квестов: уберечь тело от топки, спрятать его, разыскать раввина, обратил на себя внимание — разыскать другого раввина, параллельно помочь организовать побег… И все это на фоне мясорубки, жернова которой нужно крутить этими же самыми руками, чтобы не привлекать к себе внимание.
Стелс-игры отличаются от большинства экшнов тем, что приходится играть за очень уязвимого героя, чья цель — не поразить противника, а остаться им незамеченным, и только так победить. Ты едва ли можешь стрелять, но можешь прятаться в тени и перетаскивать трупы, теряться в толпе и менять одежду — все это предстоит сделать Саулу. В фокус попадают такие же изнеможенные заключенные, беспрестанно прибывающие смертники, эсесовцы, то безразличные (как баги в игре), то озверевшие (как будто вдруг уровень меняется с easy на hard), беспощадная, хищная природа, на которую в финале вырываются герои и едва ли находят спасение… Был ли у героя сын на самом деле — так и не ясно, да и не важно. Просто вдруг Саул понимает, что если сейчас не совершит один человеческий поступок, не исполнит ритуал, то самый страшный из возможных сценариев этой чудовищной игры станет единственной реальностью. Ответ — в названии некогда провалившегося игрового проекта про Холокост: «Imagination is the Only Escape».
Читайте также
-
Триста кадров ветра в секунду — «Птица» Андреа Арнольд
-
Все прошлые жизни помнятся мне — «Блажь» Ильи Поволоцкого
-
Срок годности до — «Май Декабрь» Тодда Хейнса
-
Волос твоих пепел, Гретель — «Зона интересов» Джонатана Глейзера
-
«Жена Чайковского» — Удобное безумие
-
Если плакать, только внутрь — Итоги Канн-2022