Своя чужая жизнь


Я видела только короткий вариант — тот, что показали летом по «России». Но даже этот искалеченный продюсерами вариант не оставлял сомнений в том, что Рогожкину удалась вещь, с которой телекино (как, впрочем, и просто кино) справляется не часто. Персонажи из разных времен в его картине вступают в диалог, а не пребывают — как это обычно случается — в  параллельном, но явно мешающем друг другу существовании. Герой картины, режиссер Калистратов, снимает фильм о революционном Петрограде, Рогожкин — о Калистратове, живущем в современном Петербурге и снимающем фильм о революционном Петрограде. Два города и две эпохи, переплетаясь, обнаруживают немало общего, трагедия откликается фарсом. Режиссер рассказывает об этом без всякого обличительного пафоса или слезного надрыва. Со спокойной монотонностью интонации, напоминающей «Пса-призрака» Джима Джармуша.

По-моему, Рогожкин и есть скрытый самурай российского кинематографа, он больше многих понимает про путь, долг и привходящие обстоятельства. Все его лучшие фильмы об этом. «Своя чужая жизнь» многое объяснила в биографии этого во многом странного автора, связала какие-то ниточки, прежде невидимые. После этого фильма стало совсем уж понятно, что автор «Караула», «Чекиста», «Национальных особенностей» и  «Кукушки» — и впрямь одно и то же лицо.


Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: