«Хотелось передать эту боль зрителю» — Дмитрий Суворов о фильме «Одна»
В онлайн-кинотеатре KION и в некоторых кинозалах можно посмотреть survival-триллер «Одна», пересказывающий реальную историю выжившей в авиакатастрофе Ларисы Савицкой. О трудностях съемочного процесса, реакции спецслужб и будущем российского кино режиссер Дмитрий Суворов рассказал Павлу Пугачеву.
Меня поражает жанровый разброс в вашей фильмографии: черные комедии, историко-приключенческий экшен и вдруг такой крепкий триллер о выживании, сделанный так, будто вы всю жизнь только этим и занимались. Легко ли было решиться на открытие новой для вас жанровой территории?
Вопрос не в том, легко или нелегко. Просто захотелось попробовать что-то другое, новое для себя.
Читал, что вы загорелись этой историей, случайно наткнувшись на документальную картину о Ларисе Савицкой по телевизору.
Да, совершенно случайным образом. Мы с женой редко смотрим телевизор, но как-то раз ночью наткнулись на документальный фильм о выживших в авиакатастрофе. Там были три случая с тремя разными женщинами. История Ларисы была самая эмоционально яркая, запоминающаяся. Она еще уникальна тем, что Лариса помнила момент падения, авиакатастрофы — обычно в подобных случаях человек находится без сознания.
Как вы нашли саму Ларису?
Наш креативный продюсер Антон Белов отыскал в соцсетях сына Ларисы, рассказал ему о проекте, на что он ответил: «Ничего не обещаю, но попробую с мамой поговорить». В итоге Лариса ответила и пригласила нас в Крым, где она сейчас живет.
На какой стадии производства тогда находился фильм?
Не было даже синопсиса. Мы искали ее, чтобы поговорить с ней и рассказать о том, что собираемся делать.
В одном интервью вы впроброс сказали, что подключали Ларису к полиграфу. Кому и как пришла эта идея?
Это была ее придумка. Лариса — психофизиолог, она занимается разработкой новых полиграфов, учитывающих не два-три параметра, как обычно, а собирающих более широкий материал: амплитуду голоса, зрачки, жестикуляцию. Она предложила себя и нашего редактора подключить к полиграфу, чтобы проверить, какие эмоции вызывает эта история. И несколько дней мы подробно записывали эту информацию и видеоматериал. И когда я писал сценарий, то уже знал, какие моменты вызывают наибольший эмоциональный отклик у зрителя.
Когда начали снимать? Это была долгая какая-то история, судя по всему.
Суммарно все заняло четыре года. Первый раз мы прилетели к Ларисе в марте 2018-го. Сам процесс подготовки сценария занял полтора года, затем мы подали проект в Минкультуры, чтобы получить финансирование, и собирали оставшуюся часть бюджета.
Мы показывали фильм сотрудникам соответствующих органов, и они сказали, что лучшее воплощение представителя спецслужб в новом российском кино
Какая была главная трудность в съемках сцены падения самолета? Не столько техническая или организационная, сколько именно творческая.
Еще только впервые услышав эту историю, мне захотелось перенести сцену падения как можно более ярким образом. Чтобы зритель, сидя в зале, тоже чувствовал это падение. И как-то сразу возникла идея сделать все одним кадром. Технически это едва ли возможно, так что мы долго сидели и придумывали, где спрятать склейки (всего их шесть).
Как она вообще снималась?
Мы попробовали всё. Даже построили теплицу, в которой вместе с каскадером и оператором продумывали каждое движение в кадре, репетировали, делали пробные кадры. А затем построили два гимбла [карданный подвес, приводящий в движение декорацию или технику для имитации передвижения — примеч. ред.], один — для разъезжающегося пополам самолета, другой — для центрифуги. Также для финального отрезка этой сцены, собственно падения, мы поднимали реальный самолет на высоту 500 метров и сбрасывали его в тайгу. Есть довольно подробный фильм о фильме из десяти серий, его можно найти в соцсетях.
Люди ведь смотрят в первую очередь не на лица, а на историю
А почему Благовещенск снимали в Перми?
Мы снимали не только в Перми, но и в Ижевске, Вологде, Крыму, городах Подмосковья. Приличный разброс локаций получился. Искали сохранившуюся и аутентичную советскую фактуру рубежа 1970-80-х. Нам не хотелось ее реконструировать из пластика, как это сейчас везде делают.
Будет ли режиссерская версия? Фильм кажется немного недосказанным.
Он был значительно длиннее, да, но, так как мы делали картину в партнерстве с Sony Pictures, нам хотелось сделать более зрительскую, кинотеатральную версию. Хотелось бы выпустить и расширенную версию, но для этого нужно провести еще много работ по монтажу и графике. Не хочу пока ничего обещать, но если появится возможность, то воспользуюсь ей обязательно.
Видно, что вы заботитесь о зрителе. Возможно, даже излишне. Не хотелось сделать фильм жестче?
Некоторые наоборот говорят, что «слишком жестко». Смотря с какой стороны взглянуть. Хотелось передать эту боль зрителю: как физическую, так и душевную.
Кстати о реализме. Вам не кажется, что сотрудник КГБ, сыгранный Виктором Добронравовым — это очередное воспроизведение распространенного в современном российском кино тропа о «силовике с человеческим лицом»?
Эта линия устроена чуть тоньше, чем может показаться. В ней есть и развитие, и изменение героя. Вначале он действует по инструкции, не подозревая, что одна из пассажирок рейса может быть жива, а после встречи с ее родными нарушает все регламенты, действует уже «по-человечески». Но я бы вот что добавил: мы показывали фильм сотрудникам соответствующих органов, и они сказали, что лучшее воплощение представителя спецслужб в новом российском кино. Лучшее не в плане хвалебности, а достоверности.
Для меня одна из удач этого фильма — Надежда Калеганова, сыгравшая главную роль. Это фактически ее дебют в кино (не считая эпизода в «Цое» Учителя). Вы увидели ее в театре или уже на кастинге?
Наша кастинг-директор Юлия видела ее на сцене МХТ и позвала на пробы. Кастинг шел долго. Подход Надежды сильно отличается от установленного в российском кино: она не пытается изобразить эмоцию или состояние, а берет и через себя пропускает все. Играет, существуя в этих обстоятельствах, проживает.
Без государственной поддержки большой фильм, увы, не снять
Помимо Калегановой, это еще и почти что дебют для Максима Иванова, сыгравшего ее мужа (до этого у него были только эпизодические роли в сериалах). Легко ли было уговорить продюсеров взять на главные роли малоизвестных артистов? В индустрии ведь все еще распространено убеждение, что «без звезд на фильм никто не пойдет».
Это отличный вопрос, который нужно задавать всем. Такой стереотип есть практически у всех российских продюсеров (причем как в кино, так и на стриминге): «Нужна одна или две звезды, иначе фильм ничего не соберет». Слава богу, мы начинаем опровергать это на практике. Люди ведь смотрят в первую очередь не на лица, а на историю.
Более того, один из самых распространенных комментариев под любой новостью или релизом российского кино: «Ну, опять этот». Одни и те же лица быстро надоедают, и, когда выходит очередной фильм с условными Козловским-Петровым-Борисовым, продюсеры и прокатчики тратят кучу усилий на то, чтобы убедить, что «это не просто очередной фильм с тем-то».
Параллельно с «Одной» в прокат выходил как раз «Молодой человек» с Павлом Табаковым, Данилой Козловским и россыпью узнаваемых лиц. И… мы собрали вдвое больше него.
Поражает вообще стойкость «Одной» в прокате. Фильм вышел еще в начале июня, но до сих пор много где идет. И дело, думаю, не только в нынешних реалиях проката.
Вот все жалуются, мол, в кинотеатрах ничего нет. Но это шаблонное мышление: людям сказали, что крупные голливудские студии ушли, а значит «больше в кино ходить не на что». А это не совсем так. Сейчас, например, хороший фильм «Главная роль» в кинотеатрах идет, а также российские, европейские картины, повторные релизы.
И все-таки именно голливудское кино приносило основную кассу кинотеатрам, и теперь не очень понятно, как они будут выживать. Но хочется поговорить о другом: насколько в связи с текущими событиями изменились настроения в индустрии?
Изменилось настроение людей, конечно. Тут еще вот какая проблема: чтобы заполнить рынок, оставленный теми, кто ушел с началом спецоперации, нужно немало времени, сил, кадров. И, конечно, финансирования. Теоретически можно все восполнить, но быстро не получится. Неизвестно, что будет с кинотеатрами, доживут ли они. Ситуация для них тяжелая. Мы как кинематографисты готовы создавать и новые комедии, и новые хорроры, и новые приключенческие фильмы, зрелищное кино, но это все вопрос времени, сил и финансирования. Без государственной поддержки большой фильм, увы, не снять. Но отчаиваться пока рано.
Читайте также
-
Музыка, рождающая кино — Рюсукэ Хамагути и Эико Исибаси о фильме «Зло не существует»
-
Наур Гармелия: «Мы не могли жечь дома, как Тарковский»
-
«Нужен был нереальный реализм» — Тина Баркалая о «Сказках Гофмана»
-
Сесиль де Франс: «Сниматься — настоящий подарок судьбы»
-
«Я хотел понять свое поколение» — Иван Власов о фильме «Дивный мир»
-
«Одинокий Джокер на Голливудском бульваре» — Влад Козлов о фильме «Немая жизнь»