Об облаках и часах
Когда тебе шесть лет, ты не понимаешь, почему папа больше с вами не живет, но воспринимаешь это как данность, да ведь тебя и не спрашивали. У тебя свои дела: подраться со старшей сестрой, найти за домом мертвую ворону, смотреть на облака. «Отрочество» начинается со взгляда ребенка, лежащего на лужайке возле школы под высоким небом степного Техаса; мама приехала забрать Мэйсона с уроков и спрашивает, как прошел день. Ничего примечательного не произошло.
Ричард Линклейтер снимал «Отрочество» 12 лет; некоторые режиссеры работают над своими фильмами и дольше, но у Линклейтера это принципиальное эстетическое решение: он в реальном времени наблюдает за тем, как взрослеют Эллар Колтрейн (он играет Мэйсона) и дочь режиссера Лорелей Линклейтер в роли старшей сестры, а Патрисия Аркетт и Итан Хок — стареют. Это вроде бы то же, что его трилогия «Перед рассветом» — «Перед закатом» — «Перед полуночью» (1995–2013), где фиксировались разные этапы в отношениях одной пары. Но там Линклейтер выбрал три ключевых эпизода из долгого романа, поскольку снимал раз в девять лет, а в «Отрочестве» оказался не скован таким условием и сделал фильм не о событиях, но о состояниях. Главное в «Отрочестве» — ощущение текущего момента, постоянного и изменчивого «прямо сейчас».
«Отрочество» стало бы первым ретро о 2000-х годах, если бы не эта аутентичность, которой в ретро не может быть.
Обычная история взросления или байопик, портрет художника в юности, — взгляд в прошлое: иногда это даже подчеркивается сюжетом-рамкой или просто закадровым текстом. Иными словами, это воспоминание, нерасчлененное прошедшее время — поэтому нас не очень смущает, что лица там не меняются с годами (или, наоборот, меняются слишком резко, если героев играют разные актеры: персонаж как будто проходит через несколько отдельных стадий, каждая из которых замкнута). «Отрочество» — это, напротив, история, рассказанная в настоящем, а не прошедшем времени; история в несовершенном виде. В каждой сцене фильма не только персонажи не знают, что произойдет с ними дальше, но и актеры тоже. Помимо прочего, это снимает многие проблемы фильмов о прошлом: скажем, политико-исторический контекст очень часто выглядит в них спекуляцией, но здесь война в Ираке, поттеромания и выборы Обамы переживаются как актуальные события («Отрочество» стало бы первым ретро о 2000-х годах, если бы не эта аутентичность, которой в ретро не может быть).
Более того, основное, если не единственное содержание «Отрочества» — это и есть течение времени. В фильме происходит немного драматических событий, совсем мало экстраординарных — таким можно назвать разве что отвратительную сцену, которую устраивает отчим Мэйсона, алкоголик и домашний тиран. «Отрочество» — история обыкновенного детства в его американском варианте: пригородные школы, бейсбол, визиты к бабушке с дедушкой (семейные посиделки в Техасе выглядят так же, как в России, только внуку дарят Библию и ружье). Завораживает здесь само разворачивание повседневности в нарратив. Удивительно, насколько захватывающей становится даже заурядная биография, если наблюдать ее в длительности. Так же мы смотрим на подросших детей, когда встречаем их спустя сколько-нибудь лет: интересен уже один тот факт, что они изменились, выросли и чему-то научились (даже если ничему, чего не умеют другие дети в их возрасте); время, всегда неуловимое и вечно ускользающее, становится видимым, как на дверном косяке с отметками роста. Да что там дети, даже селфи, самое тривиальное и раздражающее явление современной визуальности, приобретает какой-то смысл в многочисленных видео, смонтированных из фотографий в режиме time-lapse. Фильм Линклейтера — тоже time-lapse, движение через возрасты со скоростью пять лет в час, как на сверхсветовом космическом корабле. Василий Степанов говорит, что «Отрочество» как американский сюжет о времени — это правильный «Интерстеллар».
Время у Линклейтера — не только не разрушитель, но даже не соотносится с точными механизмами
Как и «Отрочество», «Бойцовая рыбка», великая история взросления Фрэнсиса Копполы, начиналась с облаков. Под скрежещущий саундтрек Стюарта Коупленда, напоминающий звук какого-то механизма, они стремительно летели над Талсой, штат Оклахома, прочь от этого места, и мы своими глазами видели, как время ускользает от главного героя, подростка Расти Джеймса; время разрушает все. Карл Поппер в своей лекции о человеческой свободе, у которой позаимствовано название этого текста, противопоставлял часы и облака, метафоры регулярных и нерегулярных систем; в фильме Копполы облака были часами, отсчитывавшими время, потраченное впустую. Их ход был неумолим и точен, и жизнь Расти Джеймса, будто бы неупорядоченная, на самом деле оказывалась строго предопределенной и не предполагающей шага в сторону.
В «Отрочестве» есть облака, но не такие: медленные, торжественно плывущие в вышине. И в этом фильме, посвященном ходу времени, нет ни одного кадра с часами; они появляются разве что на фоне и в расфокусе, как элемент интерьера. Время у Линклейтера — не только не разрушитель, но даже не соотносится с точными механизмами: оно, хотя и линейно, но неупорядочено и открыто. «Отрочество» заканчивается с тем, как Мэйсон поступает в колледж — оказывается в новом месте, находит новых друзей и скоро приобретет профессию. Теперь он сам выбирает и принимает решения: за финальными титрами — десятки, сотни и тысячи возможностей; часы становятся облаками.
Читайте также
-
Мы идем в тишине — «Падение империи» Алекса Гарленда
-
Под тенью умерших в саду — «Белое пластиковое небо» Баноцки и Сабо
-
«Я — капитан» Маттео Гарроне — Песни радости и счастья
-
Кто есть Америка? — «Нежный восток» Шона Прайса Уильямса
-
Это норма — «Герой наших снов» Кристоффера Боргли
-
Анти-Франкенштейн, который смеется — «Бедные-несчастные» Йоргоса Лантимоса