Рецензии

«Большой Вавилон»: О чем-то большем


Большой Вавилон. Реж. Ник Рид, Марк Франчетти, 2015

В январе 2013-го имя балетного худрука Сергея Филина появилось в уголовной хронике: на него совершили разбойное нападение, плеснув кислотой в лицо. Вопиющий случай для театра, превратившегося в «наше все» даже для тех, кто никогда там не был: «В России два бренда — Большой театр и автомат Калашникова» — говорит один из фигурантов «Большого Вавилона», член попечительского совета театра Александр Будберг. Неплохое сопоставление, с учетом обстоятельств.

Броское название Bolshoy Babylon, кроме прочего, вызывает в памяти публицистику известного толка, а именно двухтомное сочинение голливудского бытописателя Кеннета Энгера Hollywood Babylon. Эта книжка — «изысканная коробка отравленных конфет», по словам критика The New York Times, посвящена всем порокам киноиндустрии с момента ее основания: в своем сборнике баек Энгер с видимым удовольствием пишет, кто из звезд первой величины повинен в прелюбодеянии, пристрастии к наркотикам, педофилии и прочем. Не то английские документалисты Марк Франкетти (корреспондент The Sunday Times, проведший много времени в России) и Ник Рид, которых пустили пожить с кинокамерами за кулисами Большого. О скандале они рассказывают тоном хорошо воспитанных людей — так сдержанно, что кажется, будто им неловко вдаваться в подробности, и до такой степени беспристрастно, будто человеческая составляющая этого дела их вообще не интересует. Зритель, не посвященный в историю давешнего закулисного скандала, рискует и вовсе не понять, что там, собственно, стряслось у этих балетных. Из 140 часов отснятого материала Франкети и Рид намонтировали груду полунамеков, протокольных свидетельств на камеру, недомолвок и внезапной искренности, которая не находит выхода. «Театр холодно реагирует на все, нас учат держать лицо, а спектакль состоится, несмотря ни на какие катаклизмы, — говорит Анастасия Меськова, первая солистка балетной труппы Большого. — Сцена для нас — намоленное место, а эти монстры (следователи прокуратуры — Т. А.) ввалились туда, совершенно не понимая, где оказались!»

Все, что можно узнать из обрезков интервью, оставленных Ридом и Франкетти в фильме, так это что труппа Большого числом 250 человек — это «люди с разными характерами, желаниями и амбициями — даже те из них, кому недостает способностей». Негусто.

«Незаменимых у нас нет», — говорит в камеру балерина Мария Александрова. «Мы же с ним танцевали вместе! — возмущается Мария Аллаш, имея в виду пострадавшего Филина, — но когда он стал художественным руководителем, то привел в театр других артистов… Но это всегда видно — когда другой артист ниже уровнем». Что до «Паши» — бывшего солиста Большого Павла Дмитриченко, который сейчас отбывает срок за покушение на Филина, — никто из балерин «не мог поверить, что он способен на такое». «Понимаете, на сцене мы играем принцев и принцесс, живем этой чудесной фантазией, и очень многое оттуда тащим в жизнь». Слово берет и сам Филин: «Когда из солиста я стал администратором, то почувствовал другое отношение к себе»; «я сплю со своей женой уже десять лет, но она до сих пор в кордебалете». Своей точкой зрения на происходящее делится и допрошенный по делу в числе первых Николай Цискаридзе — точнее, рассказывает с экрана, как Филин хотел воспрепятствовать его работе с некой «ученицей» — соблазнял ее «Лебединым». Имя ученицы не упоминается в фильме ни разу, хотя, похоже, именно она находилась в центре конфликта внутри балетной труппы.

Но самая суть истории, все «слишком человеческое» проваливается у англичан между монтажными склейками — может быть оттого, что Франкетти и Рид не хотят подпускать в свое кино банальной «желтизны»: Вавилон Вавилоном, но мы же с вами приличные люди. Из фильма также очевидно, что в истории с Большим англичан интересует еще более банальная вещь — обличительная публицистика. А иначе откуда в фильме взялись древние архивные кадры чествования Сталина в Большом — покойный тиран давно не простирает над театром свои совиные крыла и не имеет к нынешней истории никакого отношения. Англичане считают, что имеет — ведь это Кремль нависает над Большим, опасно поблескивая рубиновыми звездами. Ведь это его — Большой — премьер Медведев называет на камеру «наше секретное оружие, secret weapon». Когда Большой оскандалился, Кремль вмешался и назначил туда нового директора — опытного управленца Владимира Урина. Тот твердой рукой навел порядок среди балетных и разом прекратил клокотание нездешних страстей — оговорив, впрочем, что действовать будет по собственному усмотрению, а не по команде свыше. Кстати, эта история не закончена и сейчас: летом 2015-го стало известно, что Большой не будет продлевать контракт с Филиным, истекающий в марте нынешнего года.

Но житейскому делу, тянущему на роман или по меньшей мере сериал производства HBO — вобравшему в себя честолюбие и ревность, дрязги и глупость, любовь и очарованность искусством и трагедии поломанных карьер, а то и жизней — английские документалисты предпочли символизм простейшего толка: «В стране бардак — в театре тоже бардак». А стоило ли огород городить ради такого нехитрого вывода.


Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: