Паскаль Таньяти: «Все что я делаю — личный эксперимент над собой»
Немного запоздавшее интервью. На минувшем кинофестивале в Роттердаме специальный приз жюри получил фильм «Я, комета: Корсиканское лето» (I Comete — A Corsican Summer) Паскаля Таньяти. О Корсике и ее обитателях, импровизации и непрофессиональных исполнителяхc режиссером поговорила Наталья Серебрякова.
Первые пятнадцать минут картина притворяется этакой бессюжетной безделицей с кадрами скучающих на горячем летнем солнце детей и подростков. Кажется, что диалоги, которые они ведут, случайны и бессмысленны — просто обрывки фраз, подслушанных в кафе. Но постепенно в фильме появляются постоянные герои: чернокожий бородач Франсуа-Режи и его престарелая бабушка, с которой он ведет разговор о падении Европы; безымянная девушка, мастурбирующая на берегу озера; сам Паскаль Таньяти в роли мужчины, у которого не клеятся отношения с девушкой. Есть и более маленькие, но запоминающиеся ироничные сюжеты: на дискотеке пара парней обсуждает смерть Дэвида Кэррадайна; девушка-подросток в платье невесты стоит на обочине ночной дороги; фермер поджигает опостылевшее стойло с овцами.
Все эти микроистории, выстроенные в структуру на манер фильмов Роя Андерсона, в финале оставляют ощущение состоявшейся картины, подробной иллюстрации деревенского лета на юге Франции. В фильме витает такой заманчивый дух свободы, что, кажется, будто сам Эрик Ромер благословил режиссера.
Вы снимали в деревне. Но по многим кадрам кажется, что там очень много людей, как в оживленном городе. Это туристы или местные?
В этом как раз и была задумка: зимой на Корсике деревни обычно довольно безлюдны, а летом туда приезжают те, кто родом из этих мест, на две-три недели или даже на месяц-два во время каникул. Так что в деревнях живут, в основном, местные семьи и их друзья, это не чтобы туристическое место. Там, конечно, есть и озеро, и, соответственно, какие-то туристические активности, но речь в фильме вовсе не об этом. Да и в принципе, за исключением каких-то конкретных небольших зон, на Корсике не очень населенные деревни, если там и появляются люди, — это семьи и их друзья.
Я всегда пытаюсь в первую очередь найти людей талантливых и вовлеченных, так что во время съемок не делаю различия между профессионалами и непрофессионалами.
Откуда появилась идея рассказать такое множество историй о жителях Корсики?
Это было скорее просто желание, нежели конкретная идея — желание рассказать о чем-то, к чему я причастен, из чего я буквально соткан. Я чувствовал неутолимую жажду рассказать о месте, в котором живу, об этом микросообществе. Я родился, вырос, живу и работаю на Корсике, у меня здесь семья и почти все друзья. Большая часть этого сюжета меня попросту окружает, так что вполне естественно, что меня тянет об этом снимать. Разумеется, я не имею в виду, что я единоличный владелец такого мироощущения, что я единственный, кто знает, каково это — быть корсиканцем и жить здесь. Это просто часть меня — отсюда и желание. Все началось летом 2017 — тогда мы начали работать над сценарием, затем были сами съемки, монтаж, ну и так далее. На фильм у меня ушло где-то три с половиной года.
У вас в фильме так много диалогов и событий. У вас был детальный сценарий или вы позволяли своим актерам и импровизировать?
У меня был сценарий, но фильм где-то на 80 процентов состоит из того, что было в нем, а где-то на 20 — из импровизаций.
А были актеры-непрофессионалы? Одного героя вы даже сыграли сами, хотя это вам не впервой.1
Были и профессиональные, и непрофессиональные актеры. Я всегда пытаюсь в первую очередь найти людей талантливых и вовлеченных, так что во время съемок не делаю различия между профессионалами и непрофессионалами. Я был в равной степени требовательным ко всем и работал со всеми одинаково, актеры быстро освоились с моим методом работы.
1 В фильмографии Таньяти — 14 актерских ролей — примеч. ред.
Один из главных героев у вас — Франсуа-Режи, афрофранцуз, у которого европейская бабушка. По ходу сюжета мы понимаем, что его усыновили. Во Франции часто такое случается, что усыновляют африканских детей?
Я, конечно, не проводил никакого исследования и вряд ли могу назвать себя тем человеком, который может ответить на этот вопрос, но в рамках фильма у персонажа Франсуа-Режи действительно очень специфическое происхождение и наследие — он корсиканец африканского происхождения. Северную Африку и Корсику исторически объединяли особые политические отношения, так что дети-метисы появлялись в местных семьях часто, и многие, думаю, были и приемными. Так что в этом смысле я не изобретал велосипед. Но прототипа как такового у персонажа Франсуа-Режи нет.
Я стал режиссером в силу обстоятельств, наверное.
У вас в фильме две очень откровенные сцены мастурбации. Актеров пришлось к этому как-то специально готовить?
Для актеров это было несложно — по крайней мере, так мне они об этом говорили (может, они как-то обсуждали это между собой). Я всегда стараюсь убедиться в том, что мои актеры чувствуют себя хорошо и находятся в хорошем расположении духа, чтобы отыгрывать подобные сцены. Мне кажется, эту конкретную сцену они играли даже с юмором.
А что вы думаете о секстинге, которым у вас занимаются в фильме? Это, кажется, сейчас так популярно — обмениваться обнаженными фото…
Ну, сам я таким, конечно, не занимаюсь (смеется). Но да, это присуще нашему времени, это такой формат общения в сети. Здесь я тоже не изобретал никакого велосипеда. Разве что раньше не было принято изображать нечто подобное в художественных фильмах. Хотя я даже, если честно, не уверен. Нового в этом ничего нет, и мы, разумеется, обговаривали использование подобных кадров с актерами и продюсером Элен Олив.
Вам не кажется, что ваш фильм похож по духу на работы Эрика Ромера?
Эрик Ромер на меня не повлиял, по правде сказать. Может и есть что-то общее (и мне, безусловно, это льстит), но он на меня не повлиял.
А, если говорить о современных традициях разговорного французского кино, Мия Хансен-Лёв, например, повлияла? Эти все разговоры о политике, очень похоже на ее фильм «Будущее».
Я открыт для сотрудничества с кем угодно. Что до творчества Мии Хансен-Лёв, я с ним очень мало знаком, но сотрудничество с ней могло бы меня заинтересовать, почему нет.
Не знаю, экспериментальный у меня получился фильм или нет.
А почему вы вообще решили стать режиссером? На Корсике, наверное, много других интересных занятий.
Я стал режиссером в силу обстоятельств, наверное. В этой сфере есть много вещей, которые меня привлекают. Сами моменты съемок и ведение диалога с публикой, которое следует за ними. Но это не что-то из разряда желанной карьеры, я вообще довольно поздно решил стать режиссером, я и не думал вовлекаться в кино с этой стороны. А насчет влияний — мне всегда так странно отвечать на этот вопрос, даже стыдно, я всегда стараюсь быть честным, и, ну правда, на меня никто особо и не повлиял. Я вообще не думаю ни о каких режиссерах, когда снимаю — напротив, когда я приступаю к работе над фильмом, я стараюсь смотреть кино как можно меньше. Но это не значит, что у меня нет каких-то предпочтений. Мне нравятся Стэнли Кубрик, Жан Эсташ, Кристофер Нолан, Питер Джексон. У меня, как видите, нет эдакого синефильского стержня, который бы как-то помогал мне в съемках.
Вы в курсе, что ваше кино — первый французский фильм в Роттердамском конкурсе за последние десять лет? Не знаете, почему так вышло?
Понятия не имею! Я, конечно, очень рад, что в итоге фильм оказался в Роттердаме, тем более, в конкурсе. И даже больше рад, что люди разных культур оказались чуткими к той истории, которую мы рассказали. А приз — большая награда для всех, кто причастен к фильму, но почему он стал первым за десять лет в роттердамском конкурсе — что ж, видимо, как говорят в спорте, такая получилась статистика.
Роттердамская программа — это обычно программа самых странных экспериментальных фильмов. Ваш фильм такой?
Не знаю, экспериментальный у меня получился фильм или нет. Судить не мне, но могу сказать, что каждый фильм, который я снимаю, или каждая пьеса, которую пишу, или вообще что угодно, что я делаю, — это личный эксперимент над собой.
А трудно вам было найти финансирование на такой независимый проект?
У нас очень малобюджетный фильм. Мы привлекли финансирование из нескольких маленьких местных продюсерских компаний. Государственных денег не было, также как и никакого краудфандинга. Просто вся съемочная группа долго и тяжело работала над фильмом.
Перевод с французского: Дарья Тарасова
Читайте также
-
«Адрес — время, а не место» — Новая жизнь Канского видеофестиваля
-
Музыка, рождающая кино — Рюсукэ Хамагути и Эико Исибаси о фильме «Зло не существует»
-
Близкие контакты — Итоги XXII «Духа огня»
-
Наур Гармелия: «Мы не могли жечь дома, как Тарковский»
-
«Нужен был нереальный реализм» — Тина Баркалая о «Сказках Гофмана»
-
Айаал Адамов: «Наш мир — это вихри ветра или треск костра»