Большие маленькие женщины
И снова возвращаемся к «Маленьким женщинам» Греты Гервиг, в которых, ей богу, есть на что посмотреть, кроме костюмов, отмеченных американской киноакадемией. О фильме и своем опыте чтения романа Луизы Мэй Олкотт рассказывает Полина Аронсон.
С историей «Маленьких женщин» я впервые познакомилась в 1991 году, и сразу на английском языке. Моя бабушка Фрида — первая, по всей видимости, в тогда еще существовавшем Советском Союзе, женщина, оформившая частную подписку (!) на журнал Burda Moden, — купила десятилетней мне в магазине «Иностранная книга» у Аничкова моста «издание сокращенное и аннотированное». На обложке были изображены головки четверых барышень, которых можно было бы назвать «тургеневскими» — если бы про них не было заранее известно, что они — американки. Роман Луизы Мэй Олкотт я читала на даче дождливым летом под Фридиным руководством, составляя в тетрадке список новых слов и ежедневно заучивая, минимум, дюжину из них. За успешное освоение книги Фрида обещала мне платье из «Бурды», из раздела «Модели для девочек» — длинное, с большим вырезом, в мелкий цветочек. И пока я давилась английскими лексическими единицами — «discombobulated», «protrude», «emancipate» — Фрида, умевшая на салфетке нарисовать турбинную лопатку, изучала с логарифмической линейкой эфэргешную выкройку. Над головами у нас раздавалось «Лебединое озеро».
В то лето произведения Луизы Олкотт, Анне Бурды и Петра Ильича Чайковского сложились в моей голове в единый Bildungsroman — «роман воспитания». Мораль этого романа была такова: что бы ни происходило в мире, какие бы государства ни обрушивались, какие бы ни веяли вокруг враждебные вихри, женщина — и большая, и маленькая — всегда может установить на вверенной ей территории непрерывный теплообмен, покоящийся на четырех принципах: развеселить, накормить, одеть и напоить (именно в этой последовательности). Женщина — это такое могущественное существо, которое из какао «Золотой ярлык», пачки сухого молока и растаявшего мороженого сделает шоколадные трюфели, за ночь напишет сценарий для домашнего спектакля и сошьет платье из занавески. Делает она это не из принципа или под чьим-то давлением, казалось мне тогда, а просто потому что из нее рвется наружу жизнь, рвется сопротивление разрушению и бессмыслице. В американских «маленьких женщинах» жила огромная творческая сила и непримиримое чувство справедливости — и именно за это я, выросшая на «Дороге уходит вдаль», полюбила их если не как своих сестер (это место было отдано Саше Яновской), то как своих кузин.
Женская свобода в мейнстримном изложении — это свобода воевать, свобода участвовать в конкуренции — и побеждать в ней.
Однако, как это часто бывает с заграничными кузинами, постепенно я потеряла контакт с Джо, Эмили, Мег и Бетти — и не вспоминала о них вплоть до выхода на экраны фильма Греты Гервиг. Но через тридцать лет разлуки я увидела в «Маленьких женщинах» Гервиг то же, что и тогда — силу.
Казалось бы, сильные героини на экране уже никого не удивляют, особенно в «бильдунгсроманах» для десятилетних девочек. Roll over, damsel in distress, пришло время bad girl power — время Малифисенты, время (понятной и во многом справедливой) женской агрессии против (очевидной и неистребимой) власти бестолковых мужчин. Женская свобода в мейнстримном изложении — это свобода воевать, свобода участвовать в конкуренции — и побеждать в ней. Свобода lean in — «навались!» — говоря словами Шэрил Сандберг.
Девочке не надо быть хорошей, девочке главное быть сильной.
«Навались!» — манифест емкий и доходчивый. Сегодняшние девочки читают в кровати не Олкотт и не Бруштейн, а «Сказки на ночь для юных бунтарок» — краткие биографии великих женщин от Анны Политковской до фараон(-ки?) Хатшепсут. Объединяет их всех одно: каждая из них делала не то, что от них ожидали — а ровно наоборот: решала уравнения, вместо того, чтобы выходить замуж; летела в космос, вместо того, чтобы нянчить детей; шла на фронт, вместо того, чтобы стоять у плиты. И пусть некоторые из них занимались отъемом благ у тех, кто послабей (пиратством, как Грейс О’Мэлли, или разрушением систем социальной защиты, как Маргарет Тэтчер), жанр жития легко справляется с этим этическим противоречием: девочке не надо быть хорошей, девочке главное быть сильной. И если быть сильной означает забить предельно большой болт на нужды других людей — значит, так надо. В такие времена живем, не до жиру.
Удивительно, но Грета Гервиг — плоть от плоти киномейнстрима — вслед за Олкотт на такой вариант эмансипации подписаться не готова. В ее сестрах Марч напрочь отсутствует как пуританский эгоцентризм героического самопожертвования, так и гедонистический эгоцентризм личностного роста. Джо, Эмили, Мег и Бетти не хотят побеждать — они хотят быть не бесполезными. Они хотят быть свободными, чтобы быть нужными: не только самим себе, но и кому-то еще. И так же, как их платья образца стопятидесятилетней давности не только не пахнут нафталином, но и тянут на Оскар — так и эта казалось бы старомодная идея свободы в солидарности приобретает неожиданную актуальность.
Ешь-молись-люби — но, сделай милость, делись с теми, кто рядом.
Фильм Гервиг получился именно об этой свободе: свободе жить негромко, без призыва «навались!» — но согревая не только себя, но и других. Каждая из четырех сестер делает это по-своему, каждая из них отстаивает свое право на осмысленную жизнь. Право хотеть быть чьей-то женой. Право не хотеть быть чьей-то женой. Право просить о помощи. Право оказывать эту помощь в ущерб себе.
«Маленькие женщины» — Всем сестрам по тренду
Сила «Маленьких женщин» Гервиг не в натиске, а в трех принципах, записанных в известной Конституции Ужуписа: «Не побеждай, не защищайся, не сдавайся». К этим принципам можно добавить еще один, сформулированный 120 лет назад примерно на территории того же Ужуписа: «Идёшь — не падай, упал — встань, расшибся — не хнычь. Дорога уходит в даль. Дорога идёт вперёд!». Ты большая девочка, маленькая женщина.
Шей себе платья. Пиши рассказы. Копи деньги. Путешествуй. Возвращайся домой. Ешь-молись-люби — но, сделай милость, делись с теми, кто рядом. Иначе, как сказала бы Фрида, это не жизнь, а «пустая трата макияжа».
