Юрий Дудь, старший брат
Мы продолжаем избирательно подводить итоги 2019 года. Одним из таких итогов — стал Юрий Дудь, многочасовые фильмы которого в YouTube смотрят миллионы пользователей. О феномене пишет Анна Голубева.
В 2022-м году Юрий Дудь внесен Минюстом РФ в реестр СМИ-иноагентов. По требованиям российского законодательства мы должны ставить читателя об этом в известность.
СЕАНС – 73. «F**K»
Есть взрослый интернет. Есть детский. Теперь они могут встретиться на канале «вДудь». Юрий Дудь, конечно, знает о своей миссии: «Вот для чего существует наша программа? Например, для того чтобы связать поколения», — говорит он в своем фильме «Табаков».
Называть работы Дудя документальными фильмами, кажется, не совсем корректно. Сам он использует слово «фильм» скорее в техническом смысле, чтобы отличать, по его словам, «как бы документальные выпуски» от интервью.
На телевидении такое обычно называют «документалка» — не кино, а телевизионный продукт, репортажно-аналитический формат с нарезкой хроники, синхронами героев и экспертов и стендапами автора. Примерно это Дудь, журналист с профильным образованием и телевизионным бэкграундом, и делает — только в сети.
Мы разговариваем о Сергее Бодрове…
Первый фильм Дудя — о Сергее Бодрове — вышел осенью 2017-го, к этому моменту Дудь уже был популярным интервьюером. «Это небольшой фильм — про человека, которого нам очень не хватает», — сказано в описании. За первые сутки «Бодров» набрал 1,5 миллиона просмотров.
Дальше логично было бы снять картину о Цое. Но свой второй фильм Дудь посвятил никому не известному ветерану чеченской войны.
За неполные три года Дудь сделал 14 фильмов — в основном все-таки про известных людей из мира кино, театра, телевидения, музыки и сетевого юмора. Смотрят их так же охотно, как и интервью. Казалось, ниша найдена, «вДудь» — шоу про шоу-бизнес — отлично работает и зарабатывает, в виде исключения можно иногда снять что-то непрофильное или побеседовать с кандидатами в президенты, тем более они тоже про шоу-бизнес.
Но весной 2019-го Дудь выложил в сеть свою «Колыму», а осенью — «Беслан».
17 миллионов просмотров у большого фильма о трагических событиях (хронометраж «Колымы» два с лишним часа, «Беслана — три с лишним) — это меньше, конечно, чем у YouTube-челленджей, «анбоксингов», «летсплеев», конкурсов и мультиков, но все равно много. Втрое больше, чем набирает выпуск «вДудя» в среднем. И это хорошая новость не только для автора. Два года назад, когда Дудь открыл YouTube-журналистику, а журналистам — YouTube, туда потянулись интервьюеры — а теперь документалисты. То есть он и сам оказался человеком, которого всем очень не хватало.
Перед «Колымой» Дудь снял еще «Русский Голливуд». Его герой, русский калифорниец, сетует, что в России живут прошлым: «Уезжал в 2008 году — включаешь радио, а там спорят, был Сталин прав — не был Сталин прав. Приезжаю в 2018-м, включаю — снова об этом».
Фильм «Колыма» подлил масла в этот вечный огонь. Спор о Сталине в нашей местности, конечно, не прошлое, а самое что ни на есть настоящее. Дудь включил в него поколение Ютьюба.
Беслан
В закадре на первых же минутах своей «Колымы» он объясняет, почему обратился к этой теме: опрос ВЦИОМ показал, что почти половина молодых людей от 18 до 24 никогда не слышала о сталинских репрессиях. «Мы восприняли это как вызов». То есть он буквально отвечает делом на вечный упрек взрослых кумирам молодежи — раз ты такой популярный, должен показывать пример.
Дудь, кстати, действительно пример для молодежи — только самого невнимательного зрителя могут обмануть его легкомысленный тон и татухи: топ-менеджер успешного издания, трудоголик, спортсмен, примерный муж и отец (татухи — имена детей), не курит, не употребляет, матерится умеренно, самокритичен, самоироничен, непафосен, родину любит, с ума от славы не сходит, ездит на метро, по светским раутам не шляется — раз в год заходит по делу, забрать очередную награду «Человек года» и сказать программную речь. А уж эти его мотивирующие слоганы — «Делать новое — тяжело и страшно; но делать новое — необходимо» — можно на стенке в детской вещать.
В своей исторической части «Колыма» — чистый ликбез для средней и старшей школы, учебное кино. Как появился ГУЛАГ, зачем понадобились репрессии, виноват ли Сталин, верно ли, что сажали не просто так, правда ли, что советские люди написали миллионы доносов (патриот Дудь спорит с Довлатовым — «не больше, чем граждане любой другой страны в условиях политической нестабильности»). В консультанты и проводники он берет не простого историка, а чемпиона Магадана по брейку. Аналогии подбирает понятные: Верховный совет — «что-то типа сегодняшней Госдумы», Сергей Королев — «Илон Маск того времени». Пытается объяснить, за что людей сажали — «это вроде лотереи».
При этом «Колыма» — роуд-муви, снятое в сетевых традициях, тут тебе и «заброшка» — поход на затерянную в снегах зону, и кадры пустеющих колымских поселков с воздуха, и тревел-блог — съемочная группа инспектирует местную туристическую инфраструктуру. И интервью Дудь записывает не только с историками, музейщиками и детьми репрессированных (Натальей Королевой и Ефимом Шифриным), но и с водителями съемочной группы Лехой и Антохой — в славном сетевом жанре «водительские байки». Он не отказывает себе в удовольствии устроить в кадре «якутский салют», выплескивая из термоса кипяток на 50-градусном морозе, и находит органичный способ интегрировать в рассказ о колымских лагерях рекламу: «Если нам в самой современной экипировке тут холодно, то каково было работать заключенным в ГУЛАГе? Одежда у них была совсем другая, а вот морозы — те же».
«Мой брат умер». Последний сценарий Алексея Балабанова
Фильм «Беслан. Помни» обходится без рекламных интеграций, он вообще больше других похож на традиционную теледокументалку, но и тут Дудь нарушает каноны. В первую очередь — обычай поминать, но не обсуждать бесланскую трагедию публично. Федеральное телевидение отметило 15-ю годовщину самого страшного теракта в истории новой России только краткими сюжетами в новостях. В сети, помимо дудевского, появились фильмы Ксении Собчак и «Новой газеты», на чье расследование Дудь во многом опирается. Сам он ничего не расследует — а делает то, что лучше всего умеет: разговаривает с жертвами теракта, свидетелями, журналистами. Девять объемных интервью, три с лишним часа разговоров о том, что случилось в школе № 1 и что было потом. Как террористам удалось туда попасть? Зачем в официальных сводках скрывалось реальное число заложников? С чего все-таки начался штурм? Почему пострадавшие в той бойне не получают сейчас от государства необходимой помощи?
Хроники в фильме минимум — буквально несколько кадров, графика сдержанная, ни музыки, ни закадрового текста — все пояснения даются титрами, только стендап Дудя в начале, где он сходу заявляет: «Когда-то государство допустило ошибки, которые привели к беде».
Это было жестко. Работникам гостелевидения пришлось срочно собираться и обсуждать в эфире тему Беслана — клеймить «подлеца, лицемера, лжеца и хайпожора», не называя, правда, имени во избежание лишнего пиара. Хотя «Беслан» в нем уже не нуждался — за первые сутки фильм набрал в сети 4 миллиона просмотров. Телевизионщики были слегка растеряны: никто, похоже, не ждал, что через 15 лет после теракта снова возникнут все эти неудобные вопросы к официальной версии. Никто не готовился обсуждать их с миллениалами. Недооценили фактор Дудя. В сети по бесланской теме выступил только государственный канал RT — с получасовым фильмом «Жизнь за ангелов» в жанре «помним, скорбим». У него на данный момент 2,2 миллиона просмотров, неплохо, если не сравнивать с 17,7 дудевского «Беслана». С учетом того, что бесланский проект Дудь затеял по собственной инициативе, как, впрочем, и все остальное — без казенных денег и мощностей, в то время как канал RT обходится государству в копеечку. Особенно пикантно, что именно у Дудя появился эксклюзив — сенатор Таймураз Мамсуров рассказал ему, что Владимир Путин, оказывается, посещал бесланское кладбище, и пресс-секретарь президента прокомментировал фильм Дудя, подтвердив эту информацию.
Понятно, что Дудь умеет разговорить, его технику разбирают на занятиях по журналистике, а в сети полно инструкций вроде «10 самых располагающих приемов Дудя». В своих фильмах он демонстрирует способность делать это не только в стерильной студийной ситуации и не только с теми, кому важен пиар. Когда продюсер Сергей Сельянов в фильме «Балабанов» плачет, вспоминая, как впервые понял, что его друг гений, а вдова режиссера Надежда объясняет, почему смерть в 55 для ее мужа — лучший выход, хочется понять, что все-таки делал автор, чтобы эти люди так говорили на камеру о близком человеке — и о самих себе.
Правда, разговорить «Человека после войны» Олега Ситникова, — того самого ветерана первой чеченской, которому посвящен второй фильм Дудя, — ему не удается: ничего примечательного, кроме «Воюешь — и не знаешь, за что воюешь» этот тихий человек в кадре не говорит. Но показывает — свой самодельный тренажер из стула и подушки и свои медали: после Чечни он 15 лет пил, но завязал, помог спорт, тяжелая атлетика. А потом Дудь показывает его выступление на соревнованиях.
И тут маленький человек, рывком поднимающий над собой штангу, выглядит не менее красноречиво, чем прикованная к креслу героиня «Беслана» Марина Дучко, которая разводит фиалки.
Это вообще сквозной сюжет у Дудя — люди, которые решаются начать заново. Даже если для этого не требуется все мужество, а достаточно просто вылезти из привычных, как тапочки, обстоятельств. Вот Александр Незлобин («Русский Голливуд»), зрелый режиссер, продюсер и стендапер, стоит в бесконечной очереди к открытому микрофону комедийного клуба в Лос-Анжелесе — потому что хочет играть в высшей лиге. Вот петербуржец Иосиф Тимченко («Русская Замбия») продает машину и едет с женой и детьми в Африку, чтобы устроить футбольный лагерь для детей из бедных семей. Вот оператор Роман Васьянов, сумевший найти работу в Голливуде, так рассказывает о своих съемочных буднях, что становится понятно, почему у них есть киноиндустрия, а у нас — ну ладно.
Примерно половина фильмов Дудя — о прошлом. О музыке и кино девяностых и нулевых, о телевидении, на котором он рос, из которого в некотором смысле вырос и русский YouTube. Помимо банальной ностальгии по золотому детству, в них есть и тоска по золотому веку — и очень наглядное «было-стало». Каким был телек, пока не превратился в дубину народной пропаганды («MTV — главный канал нашего детства»). Какими были детские передачи, когда ими занимались энтузиасты («Супонев»). Как можно было шутить в эфире — да что там в эфире, один из создателей юмористического «Реутов-TV» вспоминает, что еще на рубеже десятых в его YouTube-шоу приходил священник Всеволод Чаплин: «Это была другая страна». 33-летний Юрий Дудь ее еще застал и упорно продолжает этот ретро-цикл, напоминая, что так, как сейчас, было не всегда — что все может быть иначе.
Вот с современностью ему труднее — пока на «вДуде» всего два фильма о русском настоящем. «Новый русский юмор» — о свежем поколении комиков, которые, как и журналисты, учатся обходиться без телевизора: «YouTube в сегодняшней России спасает отдельные карьеры и целые профессии».
«Новая Россия» — попытка найти поводы для оптимизма вне YouTube. Тут Дудь предъявляет зрителям четыре таких повода: художника Покраса-Лампаса, актрису Любовь Аксенову, музыканта Юрия Музыченко и клипмейкера Алину Пязок. Люди они, безусловно, талантливые и симпатичные, но все-таки не очень ясно (и автор толком не объясняет), почему именно с ними ассоциируется у него новая Россия. Возможно, мы это скоро узнаем. Самого Дудя еще пару лет назад тоже ведь не принимали всерьез — а теперь называют голосом поколения и призывают в президенты.
Не надо его в президенты. У него дело поважнее: Юрий Дудь — посредник между мирами, старший брат, ловец во ржи. Ну и про Цоя еще должен снять.
