admin admin
admin admin

Радик Галиуллин


ТЕАТРАЛЬНЫЕ РАБОТЫ
«Наш Авлабар» (учебный спектакль)—князь Вано Понтиашвили
«Чайка» (учебный спектакль)—Шамраев
«Три сестры» (учебный спектакль)—Феропонт
«Две стрелы» (учебный спектакль)—Долгоносик
«Бедные люди» (ТЮЗ)—Некто
«Маленький принц» (БТК)—Летчик
«Отцы и дети» (ТЮЗ)—Аркадий
«Белоснежка и семь гномов» (ТЮЗ)—Зеркало
«Капитанская дочка» (ТЮЗ)—Белобородов
«Винни-Пух» (БТК)—Кролик

Сразу после окончания Театральной академии Радик Галиуллин, тогда ученик главного режиссера ТЮЗа Григория Козлова, в числе немногих был принят в труппу театра. Его эпизоды и маленькие роли с годами (с 2005) растут, но есть одна роль, которая искупает ожидание каких-то лучших для актера времен. Причем, сделана она на Малой сцене и зовется — НЕКТО. По сути — НИКТО, выдуманный драматургом (В. Семеновский) и режиссером заменитель значительного списка действующих лиц в инсценировке «Бедных людей» Ф. Достоевского. Кроме Вареньки и сердечного друга ее по переписке Макара Алексеевича Девушкина, в повести упоминается много разных людей, и никто из них на сцене появляться не должен, они — фон, действующие лица писем. Тем не менее они есть — соседи, родственники, возлюбленные, даже Пушкин, даже Подколесин… Вертящимся колесом невидимых персонажей в спектакле «Ловелас» управляет Радик Галиуллин. По мановению сюжета он может превратиться во что угодно — в неодушевленный предмет, кухарку Федору, памятник Петру Великому или в рассказчика — и все с одинаковой артистической ловкостью и готовностью. НЕКТО — повествователь-оптимист, акробат маски. Он водитель хоровода, вихреобразного и ежеминутно меняющего конфигурацию, направление и скорость. Есть вообще в актерской природе Галиуллина что-то акробатическое, он неустанный источник трансформации, вечный двигатель превращений. Он — новый Труффальдино, актер, идущий по стопам Константина Райкина. Он работает в «Ловеласе» как метроном, погоняя раздумчивого Макара Алексеевича (В. Дьяченко) и по-женски обстоятельную Вареньку (Ю. Нижельская). Так было и в студенческих работах — Галиуллин не входил, а влетал на сцену, задавал ритм действия и проносился в нем забавным метеором. Когда Галиуллин занят в обычной роли (например, Аркадий в «Отцах и детях»), его оригинальность рассеивается во времени и пространстве. Ему нужен разбег, отрыв, полет и парение. В «Нашем Авлабаре» (по «Хануме» А. Цагарели) он был центром праздника, хотя играл полумертвого князя Пантиашвили. Чтобы придать этому телу вертикальное положение, нажимали «кнопку» на животе или спине. Это был жених-автомат с вытаращенными глазами и неестественной прямотой спины. Как раз в ролях стариков (плюс Ферапонт в «Трех сестрах») у Галиуллина хоть отбавляй эксцентрики и динамики.

Фото Александрой Спириной

Я просто взял справочник вузов города Казани и наткнулся на театральное училище. Решил, что там, по крайней мере, должно быть весело. Что такое актерская профессия, не представлял вообще: был на одном спектакле, да и то кукольном. В Академию театрального искусства меня сначала ни в какую не хотел брать Григорий Козлов, к которому я поступал. «Что это тут за маленький, худенький, без фактуры, — говорил он, — что он мне играть будет?» Потом, правда, разглядел во мне Хлестакова.

Мой курс вырос в тепличных условиях, потому что Козлов воспитывает артистов любовью. Действительность оказалась холоднее — новый театр у нас так и не народился, несмотря на общие ожидания. Одни в Москву уехали, вторые ушли на академическую сцену, кое-кто отправился искать себя в кино. Я попрощался со своими детскими иллюзиями и понял вот что: актер — это профессия одиночек.

Я готов сделать все, чтобы создать комфортную атмосферу во время репетиций. Я должен получать от работы удовольствие. Из-за этого, бывает, позволяю себе такую… дурашливость, может быть, излишнюю. Она обычно нравится партнерам, но далеко не всегда — режиссерам.

Для меня лучший театр — это голодный театр, где нет ничего, кроме бешеного желания, горения, фанатизма. Театр должен быть моей семьей или даже сектой. И учиться, набирать навыки лучше, пока ты еще совсем-совсем никто. Никто, который очень хочет стать кем-то..

Хочется сыграть шута в «Короле Лире», хотя фактура моя, скажем прямо, не очень подходит для академической сцены. Очень люблю своего Кролика из «Винни-Пуха», которого играю в ТЮЗе. Все-таки лучший спектакль — тот, что поставлен и для взрослых, и для детей. Я ведь и сам себя чувствую ребенком — таким уже взрослеющим, но все-таки ребенком. Студентом-первокурсником.

Критику воспринимаю тяжело, хотя сам с каждым годом отношусь к себе только критичнее. Считаю, что должен самостоятельно понять свою ошибку. Я не пластичен в отношениях с режиссером: характер у меня очень открытый и прямой, так что могу ему что-нибудь и брякнуть. Гибкость готов проявлять, только если режиссер ведет себя как настоящий педагог. Артист должен позволять режиссеру пользоваться лишь теми своими возможностями, которые сам хочет в себе использовать.

Актерство сделало меня фаталистом. Во-первых, судьба в роли на сцене — всегда становится частью моей собственной судьбы. Ну, а во-вторых, я вижу себя только артистом — и никем другим. Именно в этой профессии я по-настоящему понял, насколько каждый человек одинок и как далеки друг от друга наши то ли острова, то ли планеты.

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить