Кинотавр-2017: «Теснота» Кантемира Балагова
1998 год. Город Нальчик. Заборы, ворота. Металл и много темноты.
Хорошая девушка Ила работает с отцом в семейной автомастерской. Любит гайки, не любит платья. По местным меркам ее семья — не кабардинская, а еврейская, вполне себе традиционная, хотя и не то чтобы ортодоксальная — считается богатой. И когда повзрослевший младший брат Давид делает предложение своей возлюбленной Лее, свадебные расходы ложатся на плечи именно родителей жениха. Впрочем, что там эти радостные траты. Предстоят другие — сразу после помолвки молодых, отправившихся на прогулку в центр города, похищают неизвестные. Мы не видим деталей произошедшего. Зритель погружается в пространство неизвестного вместе с главной героиней, у которой своя жизнь и своя драма исковерканного взросления — невозможная любовь к увальню-кабардинцу. Подробности скупы: вот куртка брата, чужая машина, номер телефона на алой бумажке у мамы в руке. Дальше — мучительный сбор денег, феноменальная сцена в синагоге (удивительные лица и удивительно точно расставленные режиссерские акценты), решение родителей отдать всё, чтобы спасти сына.
И вопрос — чего на самом деле стоит человеческая жизнь? Где как.
Традиционные сообщества — это интересно. Традиционные сообщества — это довольно страшно. Но «Теснота», в которой от любви (родительской и другой, первой) действительно не продохнуть, так она сжимает грудь и давит на виски, не этнографический экскурс. Это живая история, которую авторы достали откуда-то из темного уголка детской памяти, где плакаты «Титаника» и «сникерсы» соседствуют с поющим из телевизора Тимуром Муцураевым («Мир окутан страшной мглой!» — в 2002 году с его песней про Иерусалим познакомились все зрители балабановской «Войны») и предельными снафф-кадрами пыток и убийств первой чеченской. Сцена, в которой герои смотрят vhs-хронику чудовищных зверств, может отправить в нокаут даже циничного кинокритика, но тут не хочется говорить об этике. Прием работает, позволяя в полной мере (ну, хотя бы в рамках кинозала) прочувствовать заявленную в названии тесноту, из которой трудно выбраться — можно только выть волком.
Что остается от «Тесноты» после просмотра? Что-то непередаваемое, как непередаваемо поет здесь Буланова.
«Теснота» — предельно чувственна, тактильна. Где теснота, там и близость. Когда давят стены и социум, неизбежно утыкаешься в чужое лицо, спасаешься в нем и тонешь (как тонет камера Балагова и дебютанта-оператора Артема Емельянова). Тут, конечно, невозможно не отметить, что Балагов ученик Александра Сокурова, который в своем кино постоянно изучает человеческую способность ощущать другого. И все же это не сокуровское кино, ни в чем нельзя назвать его подражанием мастеру. Потрясает, что Сокурову удалось передать ученикам азарт и страстность во взгляде на человека и при этом уклониться от передачи собственной оптики. Надеюсь, выпускники единственного сокуровского курса будут еще очень долго удивлять нас личными свидетельствами прожитой эпохи и тревоги, которая ее охватывает. В «Тесноте» живым проводником этой тревоги становится сыгравшая Илу блестящая молодая актриса Дарья Жовнер, которая выделяется даже на фоне других замечательных актерских работ фильма.
Что остается от «Тесноты» после просмотра? Что-то непередаваемое, как непередаваемо поет здесь Буланова. Послевкусие несвободы, которая стискивает даже самых свободных людей, таких как Ила — финал истории открыт во всех смыслах: вырвавшись из зажатого в заборах, гаражах и застекленных лоджиях города, герои оказываются у подножия кавказских гор, на продуваемом нечеловеческом просторе. Но чтобы двигаться дальше, им нужно забраться обратно в тесные «жигули», нагруженные тем, что еще осталось от прошлого, нужно прижаться друг к другу.
Ведь больше им некого любить.
Читайте также
-
Мы идем в тишине — «Падение империи» Алекса Гарленда
-
Под тенью умерших в саду — «Белое пластиковое небо» Баноцки и Сабо
-
Близкие контакты — Итоги XXII «Духа огня»
-
«Я — капитан» Маттео Гарроне — Песни радости и счастья
-
Айаал Адамов: «Наш мир — это вихри ветра или треск костра»
-
Кто есть Америка? — «Нежный восток» Шона Прайса Уильямса