Российская формула киноуспеха
Формула Ньютона. Формула Эйнштейна. Российская формула успеха: Мост-Банк. Благодаря НТВ мы усвоили эту цепочку назубок. Другое дело — российская формула киноуспеха. Она тем более интригующа, что даже всемогущее телевидение о ней только догадывается, намекая на нее красивыми картинками (фестивальной жизни и мельканием самозванных ньюсмейкеров. Из всех симулякров, расплодившихся в постсоветском обществе, кино-важнейший. Сегодня, после окончательной победы над гласностью, оно своей фиктивностью превосходит даже брежневскую имиджелогию. Кино, которого никто не видит, никто, кажется, не снимает и на котором уж, во всяком случае, мало кто из нормальных людей зарабатывает деньги, — именно оно оказалось объектом некой второй реальности, персонажем надстройки, явлением антимира.
Вот почему, в отличие от недоказуемой, но всем понятной формулы могущества Мост-Банка, формула российского киноуспеха остается по-прежнему занятной темой для раздумий.
Что это — искусство быть на виду? умение обворожить продюсера? или самому стать им? Ответов может быть несколько.
Десять предлагаемых вариантов соответствуют опыту десяти отечественных режиссеров, преодолевших силу местного притяжения и вышедших в международное кинопространство. Ответов могло быть больше, но мы ограничимся данными не только ввиду того, что сквозная тема этого журнального номера — Россия и Запад. Но и потому, что не считаем другие формулы киноуспеха на сегодняшний день сформировавшимися, ясно читаемыми.
Прояснить картину попытался в начале года наделавший шуму Ялтинский кинофорум. Он был амбициозно заявлен как последний опорный узел «внутреннего треугольника» (Кинотавр — Киношок — Кинофорум), соответствующего европейской фестивальной «несущей конструкции» (Канн — Венеция — Берлин). Столь же благородное происхождение имела и идея «списка», призванного назначить «пятерку режиссеров XXI века». Попали в нее люди бесспорно талантливые — Иван Дыховичный, Сергей Сельянов, Валерий Тодоровский, Александр Хван, Владимир Хотиненко. Однако нет никакой уверенности, что каждое место в этой «пятерке» было бы подтверждено международными экспертами. А если бы они взялись за дело, в числе кандидатов, вероятнее всего, оказались бы Александр Сокуров или Александр Рогожкин. Быть может, Олег Ковалов. Вообще новая «ленинградская школа» имеет куда больший престиж за рубежом, нежели московская, в активе которой только «Маленькая Вера» да «Любовь».
Дело даже не в конкретных именах и не в передрягах внутренней географии. Дело в том, что «формула успеха» слишком явно распалась пополам. Триумф российской картины в Монреале или Роттердаме вовсе не означает ее признания на родине (хотя провал в Канне или Берлине будет тут же отмечен ревнивым домашним кинообществом). Тем более не работает обратная связь. После того как рассеялись иллюзии западногоуспеха сначала у среднего, а затем и у молодого поколения (кроме считанного числа имен), стала нарастать престижность внутренних «успехов». К тому же теперь она переводится во вполне конвертируемые валютные призы: Бум фестивалей, конкурсов, презентаций со всевозможными знаками отличий охватил кинотусовку. Но все чаще имена внутренних лидеров, призеров, лауреатов не совпадают с теми, что фиксирует международный фестивальный дневник.
До сих пор мы в своих рассуждениях игнорировали фигуру Продюсера -этого нового персонажа на российской кинематографической сцене. Но что можно о нем пока сказатькроме того, что он многократно умнжает доморощенные предрассудки Режиссера? И не случайно в последнее время интерес многих наших перспективных постановщиков сместился в сторону самостоятельной продюсерской деятельности. Нужно самим ковать свое счастье. Это и пытаются делать в Германии Александр Зельдович, Александр Роднянскии, Бахтиер Худойназаров. Начав с традиционного русского припадания к Берлинским академическим стипендиям (кто их только не получал — от Александра Аскольдова до Валерия Огородникова, от Эльдара Рязанова до Наны Джорджадзе), наиболее современно мыслящие из молодых начали целенаправленно «выращивать» проекты, осваивая типовую западно-европейскую методологию. Сегодня уже пройден этап, когда лежа в Москве на диване или околачиваясь на местных тусовках, можно было заморочить голову итальянской восторженной продюсерше, а то и попасть в годовой план знаменитого французского фонда, призванного помогать слаборазвитым кинематографиям.
Теперь требуется: а) говорить по-английски; б) бывать «на месте» (Берлин, Париж), когда нужно и сколько нужно; в) знать, кто есть кто в европейском киноистеблишменте; г) уметь составить проект, замешанный не на пресловутой перестроечной моде; а на актуальных общеевропейских проблемах, волнениях, стрессах. И самое главное понимать, что даже десятимиллионный (в долларах) проект можно «вырастить» с малого, почти с нуля. Выбив первые крохи из какого-нибудь фонда, двигаться далее через полосу препятствий, увеличивая обороты.
Но этот процесс иногда занимает годы, и сегодня мы можем видеть лишь попытки его начать. Возможно, через пять-семь лет российская формула киноуспеха будет выглядеть качественно иначе.
(Продолжение статьи Елены Плаховой «Российская формула киноуспеха» читайте в разделе L’Image Russe.)
Читайте также
-
Обладать и мимикрировать — «Рипли» Стивена Зеллиана
-
Музыка, рождающая кино — Рюсукэ Хамагути и Эико Исибаси о фильме «Зло не существует»
-
Мы идем в тишине — «Падение империи» Алекса Гарленда
-
Будто в будущее — «Мейерхольд. Чужой театр» Валерия Фокина
-
Под тенью умерших в саду — «Белое пластиковое небо» Баноцки и Сабо
-
Близкие контакты — Итоги XXII «Духа огня»