«Белый шейх» — Лучшая из иллюзий
Сегодня в Москве пройдет специальный показ «Белого шейха». О первом самостоятельном фильме Федерико Феллини рассказывает Павел Пугачев.
СЕАНС – 74
Рим! Для Феллини и его героев — город больших надежд. Провинциал, чем только не зарабатывавший на жизнь, в Риме Феллини начинал с карикатуры. А что такое карикатура? Чем не слепок с реальности? Сильно ли это отличается от кино? Нет времени объяснять! Поезд уже пришел. На Чентрале (где-то неподалеку жил и сам Феллини) сходят с поезда молодожены Иван и Ванда. Они торопятся — надо заселиться в гостиницу, передохнуть, а на утро познакомиться с родственниками жениха и вместе отправиться на аудиенцию к самому Папе Римскому (все организовал дядя, ведь он работает в Ватикане). День обещает быть насыщенным: знакомство, обед в ресторане, Папа, Пантеон, Колизей, Форум — культурная программа четкая, как и планы на дальнейшую жизнь. Ванда кивает.
100 лет Федерико Феллини — Взгляд «висконтиста»
Они оба не здесь. Иван весь в мыслях о будущем, быте, шансах на получение работы в Риме. Скоро он станет большим человеком, вот увидите. Ванда витает в облаках повыше — там, где мелодрамы, истории всепоглощающей страсти, бесконечные «Сердечные бури», «Водовороты любви». Она знает наизусть эти сюжеты, помнит каждый кадр фотокомиксов, она нашла их сценаристку и уже переписывается с главной звездой — Фернандо Риволи. Скоро состоится долгожданный и тщательно скрываемый от жениха визит на съемочную площадку, где мечтательная девица наконец встретит настоящую любовь. Иногда мечты сбываются — и это хуже всего.
Не эталонная работа, не шедевр, но ориентир.
Некоммуникабельности не смотрящих друг на друга молодоженов мог бы удивиться и Антониони, не придумай он сам этот сюжет. Отдав сценарий на разработку Феллини и его соавтору Туллио Пинелли, он вскоре охладел к истории и переключился на съемки своего дебюта — «Хроники одной любви». Пути Феллини и Антониони еще раз пересекутся в альманахе «Любовь в городе», где два крайне непохожих друг на друга автора расскажут утешающие истории о том, как просто встрять в отношения и как сложно найти настоящее чувство.
Если искать связи, то саркастично-успокаивающий взгляд на людей и их взаимоотношения скорее роднит Феллини с Вуди Алленом, для которого «Белый шейх» стал не столько источником вдохновения для сюжетов «Пурпурной розы Каира» и «Римских приключений», сколько своеобразным камертоном для всего творчества. Ровно такое же значение этот фильм имеет и для Феллини. Не эталонная работа, не шедевр, но ориентир. Бытовое становится здесь фантастичным, а ирония и сарказм не мешают человеколюбию.
Формально это уже второй его фильм, но снятые двумя годами ранее «Огни варьете», во-первых, были сделаны совместно с более опытным постановщиком (Альберто Латтуада), а во-вторых, были все-таки пробой пера. Феллини всегда интересовала жизнь за кулисами, потому что именно там разворачиваются настоящие представления, интриги, любовные драмы и комедии. А в «Огнях варьете» слишком много внимания было уделено как раз таки сцене — скучноватым юморескам, подозрительно напоминающих советские музыкальные комедии (настолько, что даже не удивляешься пианисту, говорящему по-русски без акцента). Герои практически любого фильма Феллини ведут себя словно на сцене (либо пытаются с нее сбежать), но кадр устроен не театрально. Начиная с «Белого шейха» камеру в его фильмах вообще «не видно». Да, панорамы изящны, ракурсы интересны, световые решения акцентированы, но в память врезаются не скриншоты, как это сейчас принято, а образы, разложить которые на отдельные кадры и развесить в рамочках едва ли представляется возможным и уважительным по отношению к его кино.
Кажется, он просто упал с неба вместе с камерой, ничуть не расстроившись после приземления.
Феллини зовет зрителя на прогулку, но не проводит ее. Гуляйте сами. Режиссер не будет вести вас под ручку и указывать, куда и как смотреть, а даст свободу — это ценнее. Его Рим — действительно открытый город. Оторопь Ивана, нашедшего любовную записку Белого шейха, прервет колонна марширующих трубачей — в этом городе всегда найдется место и время для праздника. Мелкий шалопай покажет язык в камеру и ускачет в свой двор. Ванда заберется в грузовик и уедет в далекий пригород, где наконец встретит своего кумира и возлюбленного. И больше всего здесь удивляет не чудесное его появление, не цепь счастливых случайностей, а бесконечная возможность выбора.
Улыбка Кабирии
«Белый шейх» часто упоминается через запятую с «Пурпурной розой Каира» и многими другими фильмами о вмешательстве киногрёз в повседневность, но здесь как раз нет разделения на «реальное» и «нереальное». Реальность у Феллини чудна сама по себе. Фантастична лошадка, плетущаяся вслед за автомобилем, фантастичны замирающие перед объективом актеры фотокомиксов («не вздумайте улыбаться!»), фантастична возможность незаметного побега из полицейского участка. Если вы заплутали в Риме в поисках сбежавшей невесты, то сильно не расстраивайтесь — вас утешит Кабирия, появляющаяся из-за угла на пару фильмов раньше своего триумфального выхода. Рим, как и все итальянское кино той поры — большая коммуналка, где все еще почему-то до сих пор дружны. К тому моменту неореализм начал «розоветь», уходить от остросоциальной повестки и послевоенных комплексов, а режиссеры вернулись с улиц обратно в павильоны (впрочем, и раньше римские подворотни они зачастую выстраивали в павильонах «Чинечитта»). Создание эффекта достоверной реальности и поиски новых способов рассказа историй, освобождение нарратива — вот что их всех объединяло. Феллини с его восприятием жизни как бесконечного карнавала оказался тут как нельзя кстати. Кажется, он просто упал с неба вместе с камерой, ничуть не расстроившись после приземления. Его стихия — жизнь. Какая она есть, во всем ее многообразии, с неожиданностями, подстерегающими на каждом углу.
Его прелесть отнюдь не в формальных достоинствах, стилистических изысках, уникальном авторском видении. Это все у него, разумеется, есть, но ценность несколько в другом. Киноязык и, если угодно, кинематографический синтаксис Феллини настолько прочно стали частью всего Кино, что сейчас едва понимаешь, как оно вообще могло быть другим. И еще труднее понять, что именно он в него привнес: какие буквы, слова, выражения. Просто оно стало другим. Как после первой по-настоящему большой любви, делящей все на «до нее» и «после нее». До такой степени, что уже и не вспомнишь себя «до». Так и с Феллини. Феллини — это любовь.
Мечта оказалась бездонной пропастью, а любовь осталась. Опозоренная, ненавидящая саму себя Ванда возвращается к жениху. Все идет по плану, с корабля прыгать поздно. Но нелюбимый попутчик вдруг оказывается любимым — ведь в любви выбирают не лучшего, а ближнего, не правда ли? Иван оказывается тем самым белым шейхом. Да, не таким красивым и красноречивым, но честным, родным и понятным. Надо только вовремя закрыть глаза и не опускать рук. Любовь — лучшая из иллюзий.
