«Легче мем сделать или фильм снять» — Антон Ермолин и Рамиль Хадиулин о фильме «Ниша»
Если настроить биолокацию, то вы придете к кинотеатрам, где сейчас показывают фильм «Ниша». Об одном из самых причудливых российских дебютов года и культурных слоях, его породивших, с режиссером Антоном Ермолиным и сценаристом Рамилем Хадиулиным поговорил Павел Пугачев.
«Ниша» — ваш второй совместный фильм после короткого метра «Кроны нагнетают ветер». Как вообще ваш дуэт появился?
Антон Ермолин: Сейчас «Расёмон» будет.
Рамиль Хадиулин: Однажды я пришел на день рождения к оператору Павлу Емелину, где встретил Виктора Прокофьева, куратора «Святой Анны», на этом фествиале я когда-то давно показывал свой выпускной фильм «Я за отца досматриваю сны»… Витя не сразу меня вспомнил, но мы быстро разговорились, и он сказал, что «есть такой выпускник ВГИКа, Антон Ермолин, который собирается снимать по Осокину и ищет себе сценариста — я думаю, вы с ним сойдетесь».
Антон Ермолин: А я тогда за пять тысяч рублей, большая часть которых ушла на вино, снял короткий метр «Ортино урочище», экранизацию рассказов Дениса Осокина. Его взяли на «Кинотавр», показали на «Святой Анне», где я познакомился с Витей, который в итоге и познакомил меня с Рамилем.
Р.Х.: Нас свел Осокин и утвердил Учитель.
А.Е.: А потом я читал-читал, увлекался культурой и мифами Севера, про западных Поморов, заклинания ветром…. Рассказал об этом Рамилю, и сделали новую версию старого джазового стандарта: нечто подобное было у Федорченко и Осокина, но мы и не гонялись за новизной. И пока я снимал эту историю, «Кроны нагнетают ветер», Рамиль за это время написал «Нишу».
В этой истории есть все слагаемые плохой студенческой работы
Как всё тесно устроено.
А.Е.: С Осокиным мы в итоге познакомились только на ММКФ, когда показывали «Нишу». Денис посмотрел фильм и подарил мне манок на свиристель.
Р.Х.: Осокин всегда где-то незримо присутствует. Я когда еще до ВГИКа учился в Казани, он там читал драматургию, но почему-то мы с ним тогда так и не пересеклись.
Мы думали, что надо снимать как Рейгадас, а писать как Осокин
Моль, лети за мной — «Ниша» Антона Ермолина
В киноповести указано, что идея принадлежит Эркину Газизову. В чем она заключалась и как была сформулирована?
Р.Х.: Эркин — мой друг и киношник до мозга костей. В том смысле, что всегда мыслил форматами кино. Однажды он остановился у меня на съемной в Москве и говорит: «Есть такая история. Лежит парень на кровати, мучается бездельем, и вдруг видит моль, садящуюся на фотообои, и начинает снимать эту моль». И замолчал. «И всё?» — «Да, и всё». А я уже тогда был типа драматургом:
«Смотри, это не история, а завязка. Историей это было бы, если б он выложил эту съемку на YouTube, забыл о ней и вдруг получил приглашение на фестиваль, проходивший в торговом центре с шубами — и вот он открывает шкафчик, а там ниша, в которой оборудован кинозал, где сидит моль и аплодирует фильму. Фильм назывался бы „Ниша“».
Начали писать короткий метр, который, как это часто бывает, разросся до полного. Вообще, в этой истории есть все слагаемые плохой студенческой работы: есть некий страдающий парень, который не реализовался как режиссер и ковыряется в потолке.
А я правильно понимаю, что это был ваш дипломный сценарий? Как проходила его защита?
Р.Х.: Нелепо. Во-первых, я писал его в формате киноповести, подумав, что раз я учусь у Рязанцевой, то с чего бы мне писать «американку» [общепринятый в индустрии формат записи сценария, в котором каждая страница равна минуте экранного времени — примеч. ред.]. Мне потом сказали, что писать надо американкой, «иначе будут проблемы». Во-вторых, работу надо было сдавать в специальной черной папке, что я принял просто как рекомендацию, а не обязательное условие. В итоге я приношу киноповесть в красивой красной мраморной папке и некоторые члены комиссии вообще отказались ее читать, звучала фраза: «Вы сдали не сценарий, а литературное произведение. Зачем нам его читать?» Но, кто прочитал, были разного мнения. В частности, Юрий Арабов говорил, что всё в нем устроено не так, как должно быть в дипломном киносценарии. Он меня ругал, но так ругал, как иных не хвалят. Самое смешное, что на тот момент у меня уже была версия сценария в «американке», написанная для студии «Рок».
А.Е.: Алексею Учителю как раз очень понравился сценарий.
Р.Х.: Он читает всё, любой сценарий вообще, что редкость для продюсера. Думаю, даже если ему в стихах сценарий принести, он всё равно его прочитает. Это не по-индустриальному немного, наверное, но по-нашему.
Получается, вопрос «как вы нашли финансирование на такую штуку?» отпадает. Вам не пришлось уговаривать продюсера. Это сделал текст?
А.Е.: Скорее, ему меня пришлось немного уговаривать. Я в какой-то момент начал сомневаться, что потяну эту историю, но Алексей Ефимович меня убедил.
Р.Х.: Мы думали, что надо снимать как Рейгадас, а писать как Осокин, но, к счастью, вовремя поняли, что не смотрели толком Рейгадаса и не читали особо Осокина. И пошли в другую сторону.
Первый съемочный день пришелся на 27 февраля 2022-го
Актеров вы как собирали? Был ли дримкаст? Приходилось ли кого-то долго уговаривать?
А.Е.: На роль Ипполита, которого в итоге сыграл Михаил Тройник, мы думали позвать рэпера Хаски, но получили от его агента отказ. А после показа в Ханты-Мансийске на «Духе огня» ко мне подошел парень в маске, представился Димой, фильм хвалил, и когда я уже понял, что предо мной Хаски, то спросил у него, почему он отказался. Оказалось, он не читал сценария. Вообще, много разных проб было, вариантов, отказов. Но Елену Николаеву, например, мы практически сразу утвердили на роль Марьям, как и Сергея Гилева, и Алексея Подольского. Интересный был процесс на всех этапах, но сложный. Первый съемочный день у нас пришелся на 27 февраля 2022-го.
У нас даже девиз был: «Приятное ретро, доброе тепло»
Некоторые критики сравнивают ваш фильм с прозой раннего Пелевина, либо же с конспирологическими феериями вроде «Под Сильвер Лейк». С чем вы сами «Нишу» сравниваете? И какие сравнения кажутся вам точными?
Р.Х.: Мне довольно быстро пришло в голову сравнение с «Петровыми в гриппе» Алексея Сальникова. Смешно было: я книгу читал еще давно и забыл, а как вышел фильм Серебренникова, удивился, насколько некоторые сцены у нас похожи даже на уровне сценария. Кое-что даже поменял после этого. Но это еще ладно. Я тут работал над одним сценарием про космонавта, который так и не полетел, и после первого драфта узнал, что у Пелевина есть роман «Омон Ра» с не просто похожим сюжетом, но схожими структурными паттернами и финальным твистом. Вот только тот роман Пелевина я не читал прежде. А с «Нишей» наш монтажер сказал, что она чем-то похожа на «Город Зеро», а мне же нравится этот фильм, только я о нем не вспоминал.
А.Е.: «Сумасшедшая помощь» еще.
Р.Х.: Я советовал Антону посмотреть раннего Хлебникова до съемок, но в итоге рад, что он тогда не стал этого делать. Также со «Слугой» Абдрашитова и Миндадзе было, хотелось быть на него похожим, невероятное абсолютно кино.
А.Е.: Я его кстати так и не посмотрел до сих пор. Сегодня соберусь. Обещаю.
Насколько ты, Рамиль, был вовлечен в процесс создания фильма? Обычно же сценарист просто отдает текст и дальше никак не участвует, но тут явно несколько другая история.
Р.Х.: В индустрии, мне кажется, не так все происходит. Работа у сценариста продолжается весь цикл, особенно на монтаже, когда выясняется, что надо переписать некоторые реплики. Тут я был вовлечен во все этапы.
А.Е.: Кроме съемочного.
А мне показалось, или фильм на пленку снят?
(Антон и Рамиль долго молча улыбаются.)
А.Е.: Показалось.
Р.Х.: Но мы к этому стремились.
Отмирание одних организмов — это и витальность других организмов
А.Е.: Колорист у нас был очень хороший. Я когда посмотрел прошлым летом «Экспресс» Руслана Братова, мне очень понравился и сам фильм, и как он покрашен. А у нас уже был назначен колорист, которого нам посоветовали. И мы сидим, пьем с ним чай, я говорю: «Знаете, мне очень понравилось как фильм „Экспресс“ покрашен». «Ну, так я его и красил», — получил в ответ. Но референсы у нас все пленочные были. Хочется однажды что-то на пленку все-таки снять.
Р.Х.: Правильно будет сказать, что мы интуитивно ориентировались на кино застоя? Это же есть и в сценарии, эта атмосфера.
А.Е.: У нас даже девиз был: «Приятное ретро, доброе тепло». От нашего художника Максима Малеева. И мы так и снимали, там много теплого света, теплых цветов, фильм такой теплый. Но при этом есть ощущение застоя, духоты внутри. Форма немного ностальгическая, но по содержанию — ковры, моль, духота. Мне показалось правильным построить всё на таком контрапункте.
Р.Х.: Тогда это казалось актуальным. И в 2020-м, и в 2021-м многие сравнивали нашу эпоху с ранними восьмидесятыми.
В поисках своего времени — «Отпуск в октябре» Романа Михайлова
Хочется продолжить тему. Практически одновременно с «Нишей» в прокат вышел «Отпуск в октябре» Романа Михайлова. Много вообще в современном и, что важно, молодом российском кино ностальгии по эпохе застоя. С чем, по-вашему, это связано?
Р.Х.: Знаешь, есть такая вещь, как нижний интернет. Стримы, где люди делают всякое за донаты. Есть даже донатные философы. Это в целом помойка, клоака, которая не выплевывает, а засасывает. И есть такой человек Ежи Сармат — религиовед, антикоммунист, интересная личность (никому не советую). Включил я его стрим недавно, а там Роман Михайлов. Гостя представляют: «Интересный лектор, философ», и ни слова про кино. Обсуждают там фракталы, физику, жутко увлекательно. А фильмов его я не видел еще. Здорово, что мы с ним пересеклись в чем-то, такая правильная струя. Это преамбула. Я забыл: а в чем был вопрос?
Рефлексия просто всегда после действия случается
Мне про ностальгию по СССР. У нее есть, грубо говоря, два полюса: с одной стороны, такое сугубо политическое измерение — стабильность, какое-то ощущение могучего государства за плечом, а с другой, вроде бы очищенная от идеологии любовь к артефактам эпохи — ковры на стенах, «самый вкусный пломбир», шедевры «Ленфильма» и «Мосфильма». И почему-то многие стремятся куда-то на один из этих полюсов. Я пока не понимаю, в какой больше.
Р.Х.: Если мы говорим про застойные фильмы 1980-х, там есть тревога во всем. В «Родне» Михалкова — намеки на Афганскую войну, у Миндадзе сплошные, по сути, триллеры, очень страшные, но всё оформлено как милое ламповое советское кино — оттого страшнее. Какое-то предчувствие ужаса, откроешь форточку, а оттуда дует… И когда мы писали и планировали «Нишу», что-то похожее надуло. Но когда фильм вышел, как мне кажется, он моментально устарел. Это уже про какую-то прошлую реальность, которая уже перегрета и немного подгнивает. Но гниение, с другой стороны, это очень жизнетворный процесс. Отмирание одних организмов — это и витальность других организмов. Обидно, что это просто устарело. Все фильмы сейчас выглядят несвоевременными, они становятся исторически-актуальными, по ним можно оценить, что когда-то витало в воздухе. Наш фильм не про то, что сейчас происходит.
Но кино же всегда запаздывает. Производственный цикл – год, два, три – пока поймаешь дух времени, он уже развеется.
Р.Х.: Но бывает так, что кто-то что-то предсказал. Одни запаздывают, одни переживают, а бывают и актуальные, так что я бы не сказал «всегда запаздывает». Рефлексия просто всегда после действия случается, это да. У кого-то тоньше получается чувствовать происходящее.
На какие детали в «Нише» стоит обратить особое внимание при первом просмотре?
А.Е.: Ты имеешь в виду некую интертекстуальность?
Ну, да. Назовем это «пасхалки».
А.Е.: «Свидетели СССР»! Я не подозревал, насколько это масштабно, пока не приехал к себе на родину, в республику Коми, и не узнал, что там есть их большое сообщество.
Р.Х.: Я бы вообще обратил внимание на метафоры, лежащие на поверхности. Вот та же моль: царство моли, моль серая, человек серый, кличка «Моль»… Разные уровни проникновения есть. Но я слишком увлекся игрой со словами, некоторые казались мне гениальными, но таковыми не являются. Например, фраза «отелился» от Джинсового человека №2, которого играет Дмитрий Куличков — мне казалось, будет понятно, что это сленг людей, путешествующих по телам. Но с экрана непонятно: тут явно требуется сноска.
С бумаги нужно читать просто.
Р.Х.: Да, возможно, это литературщина как раз.
А.Е.: Или вот одного героя хоронят по мусульманскому обряду в выемку сбоку могилы, ляхт, что с татарского переводится как «ниша». Еще была задумка, что «Слава пьяный идет по пьяному лесу», и я только потом понял, что люди могут назвать его по-разному: хоть танцующим лесом, хоть кривым. В итоге эта сцена целиком не вошла в фильм, только отдельные кадры.
Р.Х.: Это где Слава идет вдоль искривленных деревьев. Место так и называется: пьяный лес. Считается, что это геопатогенные зоны.
Мы вообще не думали, что у нас будет прокат
То есть это было не искажение оптики? Не графика?
Р.Х.: Надо, видимо, реально комментарии к фильму записать.
А.Е.: Мы туда реально ездили! В Рязанскую область. Мы заблудились, темнело, долго искали и быстро сняли.
Р.Х.: Я настаивал, что это очень важная сцена. Было много сил потрачено на то, чтобы снять этот пьяный лес, а оказывается, люди считают, что это искажение!
(Смеются.)
А не было желания или даже возможности напечатать киноповесть?
Р.Х.: Эксклюзив! Мы готовим сценарий к выпуску в формате киноповести. Это предложила сделать Яна Сидоркина, хозяйка телеграм-канала «Ты сегодня такой Пепперштейн». Студия дала добро, а я пока хочу немного отредактировать текст для печати. Думаем выпустить ее в самиздатовском формате, экземпляров пятьдесят.
Создание мемов много общего имеет с кино, на самом деле
У фильма довольно успешные фестивальные показы, он многим нравится и обрастает своей фан-аудиторией. Нет ли страха выхода на более широкую аудиторию?
А.Е.: Мы вообще не думали, что у нас будет прокат. Могли только мечтать, лишь бы был хоть какой-то мизерный прокат, допустим, в «Москино». Или только в онлайн.
Р.Х.: Я как-то решил показать своим родителям — совсем не консервативным людям — «Шапито-шоу». Мне казалось, что это лучшая российская комедия, кино для всех. В итоге один я смеялся весь фильм. Так что и с «Нишей» первоначально я наивно полагал, что пишу прямо зрительское кино и очень был удивлен показом на ММКФ: грубости какие-то говорили, называли фильм «оскорбительным» и посчитали, что это про «стариков, которых нужно на свалку отправить». Такого мы точно не закладывали.
Представьте, что вам нужно позвать незнакомого совершенно человека на показ «Ниши». Пустой, допустим, зал, и надо, чтобы хоть кто-то был. Как бы вы представили ваш фильм?
Р.Х.: Мне все еще нравится моя формулировка «конспирологический шарж». Ну, и логлайн еще хороший: «Слава бросает грузоперевозки и не понимающую его жену ради мечты стать экстрасенсом-биолокатором…»
А.Е.: Я обычно начинаю уходить в дебри: вот у нас герой грузоперевозчик, но на самом деле он фотограф, консервирующий реальность в баночки… Плохо у меня получается увлечь зрителя словесно.
Р.Х.: Зато ты честнее. Без обмана как бы. «Ты готов на это смотреть?»
А.Е.: Я в этом смысле не разговорчивый. Мне легче какой-то мем сделать, или, не знаю, фильм снять.
Р.Х.: Антон вообще отличные мемы делает. У нас для этого целый телеграм-канал есть. Создание мемов много общего имеет с кино, на самом деле: это же совмещение разных медиумов. Текст и картинка, как минимум. Антон еще музыку хорошую пишет. Режиссерская тема, короче.
Читайте также
-
Самурай в Петербурге — Роза Орынбасарова о «Жертве для императора»
-
«Если подумаешь об увиденном, то тут же забудешь» — Разговор с Геннадием Карюком
-
Денис Прытков: «Однажды рамок станет меньше»
-
Передать безвременье — Николай Ларионов о «Вечной зиме»
-
«Травма руководит, пока она невидима» — Александра Крецан о «Привет, пап!»
-
Юрий Норштейн: «Чувства начинают метаться. И умирают»