Обстоятельства места

1. Неумолимый размеренный темп повествования. Застывшая статичная камера. Заряженное зараженное пространство, якобы открытое во все стороны. Этот нескончаемый полярный день на отшибе разломанной империи — последний перед отъездом. Это — прошедшее несовершенное время.

Вот условия, в которых мы оказываемся. Другими словами — находимся. Точнее — находим себя. Первый кадр «Как я провел этим летом» — заледеневшее море. Серое безмолвие, заткнутое музыкой. Такие ровные пейзажи нужно снимать на цейтрафер, чтобы заметить хоть какую-то перемену.

Сбежать — некуда. Поделать — нечего. Что остается в заданной ситуации — так это методично и точно фиксировать показания приборов. Записал, передал куда-то в пустоту, спи.

Так обстоят дела.

2. Расстановка сил понятна по первому обмену репликами. Гулыбин — суровый и твердый. Глыба, ветеран, сторожила, хозяин, человек семейный. Данилов — симпатичный, но бессмысленный. Охотник с ружьем без патронов, беспечный турист, дилетант, нерадивый ученик, незрелый юнец, который смеет перечить наставнику только потому, что для него придумали компьютер. (Еще есть Софронов — голос из радиоточки. Призрак из полузабытого советского кино.)

Один чинит в сарае мотор, ходит на рыбалку, готовит еду, моет напарника в бане, не пускает его из дома, прощаясь, поправляет на нем одежду. Другой, прежде чем сказать, виновато откашливается, просит объяснить про географическую карту, прячет фантики от конфет, торчит у монитора, бродит, кидается камнями.

Короче, Гулыбин и Данилов ведут себя как отец и сын. Не ладят.

3. Старший, опасаясь, что некому передать дело, злится на обновляющийся мир. Не уступает. Может, теперь он и не верит в пользу от своей работы, но знает, что должен поддерживать не им заведенный, не им запущенный порядок. Хранить память. Вести метеонаблюдения. Гулыбин не может принять другого, не понимая, что другой — это «другой». Его сменщик Данилов действительно чужой для тех мест. Наследие прошлого представляется ему постапокалиптической игровой площадкой. Младшего раздражает опыт и сила старшего, он боится получить нагоняй. Его время на электронном табло идет вперед, а не по кругу. Студенту Данилову нужен поступок, практика. Теперь так взрослеют. Гулыбин — человек ритуала, труда. Ритуал должен бесперебойно повторяться. Часы старшего — с круглым циферблатом, поделенным на сроки. Рыба, отравленная радиацией. Термоэлектрогенератор, ставший источником опасности, а не тепла и энергии. Герои заряжены недоверием. Возможность взаимности заражена страхом. И все было бы спокойно, если бы один не знал больше второго и не боялся в этом признаться. Непереданное сообщение о том, что жизнь старшего потеряла смысл, рушит систему.

4. Другие фильмы Алексея Попогребского — примеры искусства ухода. Проблема поколений разрешалась в них через побег или дежурную заботу. В «Коктебеле» сын сбегал от отца. В «Простых вещах» дочь уходила от папы. Сам папа, работая врачом, оставлял старика доживать в одиночку. В «Как я провел этим летом» обстоятельства места таковы, что персонажи обречены столкнуться. Чисто физически младший и старший не могут друг без друга. И им приходится как-то поступать. Природа не просто подстраивается в нужный момент. Производственные реалии не только органично маскируют минимализм. Фактура работает. Режиссер организует безысходную ситуацию и наконец принуждает нового русского киногероя к действию.

5. В предыдущем фильме Алексей Попогребский, взявшись за сложные вещи, ушел от прямого ответа. Так же и здесь. Из картины изъяты трое суток ожидания корабля. За одной резкой монтажной склейкой прячется пустота нерешенных вопросов, приглушенная приставленным финалом. За это можно критиковать, посчитав драматургической слабостью. Но, скорее, наоборот. В этом и заключается художественное решение.

Важны задачи, а не ответы.

Старшему и младшему известно друг о друге поровну. Врать нечего. Ошибки сделаны. Не выиграл никто. Вот, где кидает нас режиссер. Как будто это мы, провинившись перед отцами, зная все о своих и чужих ошибках, тихо ужинаем под треск счетчика ионизирующих частиц. Сидим на кухне, в сумерках бессмертного дня, пока вокруг гуляют белые медведи, готовые при удобном случае съесть любого. Как будто у нас перемирие, нейтралитет.

Что будет в конце, известно наверняка. Радиоактивный генератор благополучно эвакуируют. Крепкий захват перерастет в прощальные объятия. Гулыбин останется на острове нести свою траурную службу. Данилова обследуют и будут лечить. Может быть.

Легче от этого — нет.

Алексей Попогребский не раз говорил о том, что хотел бы рассказывать частные истории конкретных людей. Но когда система персонажей упрощена, а антураж редуцирован до полярной станции на голом острове, неизбежно обращают на себя внимание оциологический и мифологический планы картины. За единичным просвечивает общее, вещь превращается в символ, случай становится аллегорией.

«Как я провел этим летом» — фильм о том, как мы провели нулевые, а они — нас.