Аку Лоухимиес: «Мира Каурисмяки больше не существует»
Аку Лоухимиес
«Голая бухта» — это копродукция Финляндии, Германии, Австрии и России, где фильм поддержан Фондом кино и СТВ. Какое участие они принимали в производстве?
Мы нашли финансирование почти для всего фильма, но всё-таки немного средств не хватало. Два года назад я поехал с проектом на Baltic Event (самый крупный региональный кинорынок в Северо-восточной Европе — прим.). Там встретился с одним из продюсеров Сергея Сельянова — Натальей. Она прочитала сценарий, и он ей очень понравился. Она рассказала о нем Сельянову в общих чертах и порекомендовала, а он только поинтересовался, какая у фильма структура. Я заявил, что структура симфонии. Тогда он сказал: «Окей, я даю тебе деньги». Я еще спрашивал, нужно ли добавить в фильм что-то русское, снять в России какой-то эпизод или ещё что-то. Но мне ответили: «Самое главное — сделай хороший фильм».
При этом одна из историй фильма — о русской семье. Это было прописано в сценарии изначально или появилось после получения русского финансирования?
Всё зависело от национальности актёров. По сути, это могла быть семья любой национальности, кроме финской: евреи, голландцы, кто угодно… В сценарии не указан ни цвет кожи, ни национальная принадлежность. Есть только упоминание, что они другие, не финны.
Это не первый русский след в вашей фильмографии. Есть еще «Вечная мерзлота», которая является своеобразной интерпретацией «Фальшивого купона» Толстого.
Да, когда я читал рассказы Толстого, я сразу подумал, что из этого материала можно сделать хороший фильм. А потом понял, сколько других фильмов поставлено по его рассказам или просто вдохновлено ими.
А вам близка идея цепной реакции зла, которая есть в «Фальшивом купоне»?
Да, я верю в это так же, как и в цепную реакцию добра. Например, в моём фильме «Человек без покровов» прослеживается идея о том, что всё, что мы делаем сейчас, скажется на нашем поколении, будет влиять на всю дальнейшую жизнь.
Голая бухта. Реж. Аку Лоухимиес, 2012
Вы противопоставляете свои фильмы фильмам Аки Каурисмяки, говоря, что он делает сказки, а вы — иллюзию правды. Почему всё-таки «иллюзию»?
Разумеется, все фильмы — это иллюзия. Когда я так говорю о Каурисмяки, я ни в коем случае его не сужу. Просто я помешан на реализме, а Каурисмяки строит воображаемый, идеальный город его желаний. Мы разные. Того мира, который показывает Каурисмяки, больше не существует, я же переношу на экран современность. Когда Аки собирается снять фильм, он адаптирует пространство под свой сценарий — перекрашивает стены, переставляет мебель, я же, напротив, адаптирую сценарий. Если в сценарии, например, прописан малазийский мальчик, но мне его не найти, я буду снимать русского.
А почему вы выбираете такие пессимистические истории?
Мне так не кажется. Эти истории сами меня выбирают. Я, может, хотел бы снимать комедии. Но я не так вижу мир.
Поясню, что меня беспокоит: в своём фильме вы собрали несколько историй, с помощью которых очень просто вызвать эмоции у зрителя. Вы снимаете молодую женщину, больную раком, и её дочь; мальчика, у которого единственный друг, собака, а мать ее беспощадно убивает, и вы даёте крупным планом детские слёзы. Зачем вам эти удары ниже пояса, такая откровенная манипуляция чувствами зрителя?
Я не привык к таким вопросам. У нас, как правило, журналисты спрашивают, кто с кем спит, а фильмы редко разбирают… Попробую объяснить. Мне кажется, что эти истории друг друга уравновешивают: я именно для этого выбрал симфоническую структуру. Я не хочу манипулировать зрителем, а просто рассказываю истории.
Аку Лоухимиес
Вы сказали, что «Голая бухта» окупилась в прокате, хотя очевидно, что это всё-таки не совсем зрительское кино…
В Финляндии снимается около пятидесяти фильмов в год. И, как во многих других европейских странах, кинопроизводство поддерживается государством. Это не бизнес, а культурная политика, направленная на поддержку родной культуры. Именно так мы получили большую часть общего бюджета, мы посчитали, что, заработав хотя бы 40 тысяч евро, мы покроем расходы. «Голая бухта», конечно же, не массовое кино. Фильм не рассчитан на домохозяек и маленьких детей.
Вы также говорили, что ожидали сложностей финансирования из-за хаотичной структуры фильма. Но сегодня нелинейные истории, в общем-то, уже традицией. В Финляндии по-прежнему чтут классическую драматургию?
Да. Большинство фильмов сделано по трёхактной системе. Мой фильм тоже линейный: мы же идём от начала к концу, не меняя последовательность эпизодов. Просто переплетаем разные истории. Для Финляндии даже это достаточно нетрадиционно.
В официальном пресс-релизе фильма написано, что это «скорее Кассаветис, нежели Догма». Как вам самому кажется, что в «Голой бухте» от Кассаветиса?
Понятия не имею. Стыдно признаться, но я не видел ни одного его фильма. Мне все о нём говорят. Не знаю, почему я ничего не смотрел. Забавно: Кассаветис, пожалуй, единственный классик, фильмов которого я никогда не видел.
Скажите напоследок, а что вы еще никогда не делали?
Сложный вопрос. Дайте подумать: я никогда не видел украинских фильмов.
Читайте также
-
Музыка, рождающая кино — Рюсукэ Хамагути и Эико Исибаси о фильме «Зло не существует»
-
Наур Гармелия: «Мы не могли жечь дома, как Тарковский»
-
«Нужен был нереальный реализм» — Тина Баркалая о «Сказках Гофмана»
-
Сесиль де Франс: «Сниматься — настоящий подарок судьбы»
-
«Я хотел понять свое поколение» — Иван Власов о фильме «Дивный мир»
-
«Одинокий Джокер на Голливудском бульваре» — Влад Козлов о фильме «Немая жизнь»