Рецензии

О том, как товарищ Чкалов за счастьем ходил

Есть фильмы, отвечающие времени, и фильмы, отвечающие за время. Фильмы-предлоги и фильмы-придаточные предложения. Фильмы, выразившие дух эпохи, и фильмы, самовыражающиеся в этом духе.

СЕАНС - 3 СЕАНС – 3

«Переход товарища Чкалова через Северный полюс» принадлежит к числу последних. Обласканная критикой, собравшая обильный урожай фестивальных наград, дебютная работа Максима Пежемского как будто по списку реализует весь спектр текущих кинематографических претензий — от параллельного кино до пресловутого отечественного постмодернизма. В ней встретились наследие «большого стиля» и дистанцированная игра с ним, мельесовские «кадансы» и трупная поэтика некро-реалистов, социальный гротеск и архаический киноязык. У этой попытки переписать культовый миф средствами «ранней комической» есть, по меньшей мере, три основания считаться удачей. «Переход товарища Чкалова…» — фильм искренний, плохо сделанный и короткий. Причем секрет успеха кроется именно в неделимости составных. Будь картина сделана хорошо, ее обаятельный дилетантизм не заиграл бы на уровне авторского концепта. В свою очередь, полнометражный концептуализм утомляет. И наконец, сам замысел «римейка» базируется здесь на бесхитростном и подкупающем пафосе дворовой игры «в Чапаева» или «300 спартанцев».

«Переход товарища Чкалова через Северный полюс». Реж. Максим Пежемский. 1990
Путешествие по его кишкам напоминает выпуск кинохроники: вертятся станки, колосятся хлеба, народ радостно избывает счастливые будни.

«Сталинский сокол», ас, покоритель стихии — классическое амплуа советского «золотого века». Северный полюс — его космогоническая ось, первоначало, axis mundi. Культурный герой, направляющийся к центру вселенной, символизирует апофеоз тоталитарного мышления, уполномочившего своих титанов вращать Землю в новую, «советскую» сторону. Нынешний маршрут легендарного Чкалова начинается в той точке «коллективного бессознательного», где произошла неоднократно описанная сцена из оригинала 1941 года: удостоившись аудиенции вождя народов, Чкалов в экстазе кружит по комнате жену. Социальный восторг сублимируется в сексуальном эвфемизме. Счастье служения столь велико, что «переливается» на физиологический уровень…

Физиологическая посылка предшествует и новому подвигу героя. Вождь, вобравший черты «пучшего друга советских физкультурников», фольклорного генсека-«бровеносца» и чаплинского «великого диктатора», неосторожно заглатывает ведомый Чкаловым аэроплан. Естественным образом весь экипаж скоро оказывается в вельможном сортире. С перепугу нервный вождь разряжает в своих верных сынов по пистолету, но советские летчики и в дерьме не тонут, и под пулями не умирают. Тогда и появляется таинственный пакет, содержимое которого — корявая стрелка на листе бумаги — указывает героям путь к новым свершениям.

«Переход товарища Чкалова через Северный полюс». Реж. Максим Пежемский. 1990

Гиперболизированная логика мифа как бы обнажает собственную «подкорку», комический толстяк-диктатор запросто пожирает самолет. Путешествие по его кишкам напоминает выпуск кинохроники: вертятся станки, колосятся хлеба, народ радостно избывает счастливые будни. Мощный сакральный слой опредмечивается в наивной и буквальной метафоре, а миф превращается в сказку с ее изначально условной посылкой и свободой манипуляции.

Пежемский, будучи первым последователем Курехина по духу, все же уступает ему по исполнительскому дару.

Путеводный знак, начертанный вождем и означающий «поди туда, не знаю куда…» разрушает жесткую заданность идеологической конструкции. Мотив бесцельного путешествия, вообще, свойствен иконоборческой тенденции последних лет — вспомнить хотя бы «Город Зеро» или тех же «Рыцарей поднебесья» Евгения Юфита. Миф разоблачается сказкой, и в этом пространстве уравниваются любые символы и религия, пропущенные сквозь калейдоскоп современного зрения. Постмодернистский тезис о всеобщем равенстве Пежемский воплощает буквально, причем с изрядной долей «жгучего маразма», отличающего мутацию заморского веяния на отечественной почве. Басмачи -классические злодеи советского кино — вооружены луками и стрелами, а негры — не менее кинониэированные «страдальцы» — дворницкими метлами. Вражескую стрелу Чкалов перехватывает не хуже заправского ниндзя, а его штурман поправляет очки жестом Валерки-гимназиста из «Неуловимых». Магнитная ось полюса отсылает к феериям Мельеса, комические гэги — к мак-сеннетовскому «слэпстику», потасовка на льду — к Чудскому озеру Сергея Эйзенштейна. Замордованный врагами трогательный персонаж в семейных трусах заимствован из арсенала параллельного кино. Наконец, сам вождь, спустившийся с небес верхом на декоративном «серпе-молоте», являет зримый парафраз на темы культового действа и одновременно ассоциируется с «deus ex machina»

«Переход товарища Чкалова через Северный полюс». Реж. Максим Пежемский. 1990

Классическая схема «странствий культурного героя» аранжирована в духе веселой относительности. Невсамделишность происходящего смыкает игровое поле фильма со сценическими эскаладами «Поп-механики», ее глобальным «стебом» и культурным универсализмом. Имя Сергея Курехина как «конструктора музыки» не случайно появляется в титрах картины. Курехин мог бы претендовать и на большее — на роль «конструктора идеи», в русле которой осуществляется очередная реинкарнация легендарного авиатора. Это он, глумливый «Капитан» и поп-механик, одним из первых продегустировал пену массового сознания, выступившую на разлагающемся трупе культуры; он возвел в эстетический принцип имитацию, эпигонство, конъюнктуру и низкий вкус. Пежемский, будучи первым последователем Курехина по духу, все же уступает ему по исполнительскому дару. Курехинский эффект зиждется на фантастической всеядности. Любые величины — от БГ до сводного военного оркестра — становятся в конце концов элементами шоу, управляемыми деталями игрового механизма. Повторяя этот заманчивый и внешне легкий путь, режиссер явно попадает впросак. Введенные в ткань картины фрагменты калатозовского оригинала вдруг обнаруживают несостоятельность копии. Ирония неофита разбивается об экзальтированную мощь мифологически чистых кадров. В придуманной самим же режиссером системе многократной стилизации они играют азартнее, сильнее, круче. Их архаическая энергия как будто пробивает саму визуальную фактуру римейка.

«Переход товарища Чкалова через Северный полюс». Реж. Максим Пежемский. 1990

История — «мать» истины. Для того, чтобы решиться сегодня на такое утверждение, нужно быть либо Пьером Менаром — автором «Дон Кихота», либо Хорхе Луисом Борхесом — автором «Пьера Менара, автора „Дон Кихота“. Мы же находим искомый ответ на страницах апрельского номера „Комсомольской правды“, где военный летчик 1-го класса Виталий Котов делится мечтой восстановить по чертежам старый „АНТ-25“ и повторить на нем беспримерный перелет Чкалова из СССР в Америку.

„Господи! — воскликнем мы. — Какое нынче время!“ Какой АНТ-25»! Куда же нам летать?! И услышим в ответ: «Куда мысль человеческая — туда и мы!»


Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: