Мама не горюй-2
По сравнению с емкой лексикой первой «Мамы не горюй» во второй прибавилось вялых, липких слов — «электорат», «горизонталь власти», «креатив». Авторы ставят их на место, которое уж точно не во рту, хотя в удачно подобранном лексическом соседстве даже они преображаются. Канетти говорил о «походке слов», и что слова могут лежать рядом, как мертвецы или любовники. Способ Пежемского и Мурзенко укладывать слова немало их оживляет, и ощущение, будто с лица медузу сняли. Так что медийная слизь перестает наконец искажать сигналы из внешнего мира. Понятная, видимая и замечательно зрелищная гадость эпохи первоначального накопления в нулевые годы стала не то чтобы менее выразительной, а вовсе ушла из поля видимости. В новейшем времени уж не виднеется ни низкого лба, ни схваченной цепью выи, ни брусни чных пиджаков с искрой, и вломить-то по-хорошему некому — девяностые с их нахальным, выпуклым, рельефным уродством действительно кончились, освободив плацдарм для спарринга с пустотой. Была ясна и чисто конкретна мишень, и никакой тебе поганой политэзотерики, где и Бог — кислород, и зло — пневматические бесы-невидимки. В «Маме-2» уж трогает не умение сказать «где та Люда», а такой образ нашего современника-радикала, из странных побуждений молотящего кулаками воздух. Видимое, осязаемое паскудство, вероятно, все же предпочтительней невидимого и виртуального. А работать приходится как раз со вторым, поскольку, кроме риторической подлости, наша «прозрачная» эпоха ничем особенным и ярким не отличилась. Кроме разве Морячка, добывающего крабов и ведущего здоровый плавучий образ жизни, далекий от пиара, креатива и симулякра, дорогостоящее производство которых и лежит в основе сюжета «Мамы не горюй-2».
Читайте также
-
«Учиться воздуху» — О последней мастерской Сергея Соловьева
-
Айаал Адамов: «Наш мир — это вихри ветра или треск костра»
-
Сесиль де Франс: «Сниматься — настоящий подарок судьбы»
-
Кто есть Америка? — «Нежный восток» Шона Прайса Уильямса
-
«Я хотел понять свое поколение» — Иван Власов о фильме «Дивный мир»
-
«Одинокий Джокер на Голливудском бульваре» — Влад Козлов о фильме «Немая жизнь»