Высшие формы — «Белоснежье» Ирины Эльшанской
Новый день — новая премьера на нашем онлайн-фестивале. О философской притче «Белоснежье», главном герое в четырех стенах и трудностях, с которыми приходится сталкиваться при создании пластилиновой стоп-моушн анимации, рассказывает режиссер Ирина Эльшанская.
Я тогда еще жила в Израиле. В какой-то момент мне в голову просто пришел образ: человек в комнате все пачкает (в изначальной идее он размазывал себя до конца по стенам), а в соседней комнате другой человек с помощью того же самого рисует. Помню, как села, записала это и подумала: «интересно». Но дальше я немножко боялась этой истории. Для меня всегда искусство было чем-то тонким, маленьким — про эмоции, про личную историю. Тут же был конкретный философский образ, а философские мультфильмы я всегда не очень любила. Где-то в теории они мне нравились, но на практике обычно не вызывали никакого чувства, и я никогда не представляла себя делающей философский мультфильм. Поэтому я думала про эту идею с опаской, пока в какой-то момент почему-то не решила все-таки подать ее на «Союзмультфильм», потому что чувствовала, что ее все же надо сделать. Главная задача в этом мультфильме для меня была в том, чтобы спустить философское на личное — чтобы зритель сопереживал персонажу, будто он смотрит очень эмоциональное кино, несмотря на то, что за всем этим есть некая big idea.
Высшие формы — «Прекрасная Люканида» Владислава Старевича
Я сразу понимала, в какой технике нужно делать фильм, тут даже не стояло вопросов. Идея пришла такая, какая пришла — с этой комнатой, с этой грязью. Единственный вопрос был: делать ли это в глине, как я работала раньше, или все-таки быть мудрее и выбрать пластилин. Я мучилась, меня шатало туда-сюда, но потом человек, который делает конструкции для кукол, сказал: «Ира, у тебя же все заржавеет» (потому что глина влажная, а шариков для суставов из нержавеющей стали не делают). И я решилась на пластилин. Очень долго его подбирала, покупала белый и черный колер, брала песок, все это смешивала таким образом, чтобы по текстуре пластилин был похож на глину. Это была целая химическая процедура, пока, наконец, я не нашла.
Скорее всего, в ближайшее десятилетие стоп-моушн совсем умрет.
Голову в воду запрещено! — Круглый стол на фестивале в Суздале
Очень здорово, что я выбрала пластилин, это позволило сделать очень тонкую и подробную анимацию. Глина бы постоянно сохла, и я бы сошла с ума. Когда я работала с глиной (на третьем курсе академии искусств «Бецалель» в Израиле делала фильмы «Безымянный» и «Белое золото», а потом «Теплый снег»), я включала кондиционеры на супер низкую температуру. На «Союзмультфильме» все это снималось еще в старом здании (с 1946 по 2017 годы студия размещалась в перестроенном здании бывшей церкви Николая Чудотворца в Новой слободе — прим. ред.), мой павильон был в части старой церкви — своды на потолке, метровые стены — никаких кондиционеров там не было, было жарко, глина сразу бы сохла. Переезд студии уже был в разгаре, все перевезли, а я никак не успевала, доснимала вообще последняя в здании.
Когда я только приступила к созданию фильма, я уже несколько лет не работала со стоп-моушн анимацией, и руки немножко забыли, как это делается. Через полтора месяца съемок я поняла, что в фильме есть несколько очень сложных сцен, которые мне не под силу. К процессу подключилась прекрасный аниматор Алла Михайловна Соловьева. Она, конечно, абсолютный гений. Алла Михайловна задала такую планку анимации, и довольно быстро стало очевидно, что придется переснимать почти все, что было сделано до этого. Для меня это был настоящий челлендж — качественно поднять свой уровень мультипликата. Это было сверхсложно, в особенности в сценах, где было движение камеры. К этому добавлялось, что впервые в жизни со мной работала оператор (раньше я снимала сама) — прекрасная, талантливая Света Макарова. Она с огромной любовью выставляла каждый кадр — миллиметр туда, миллиметр сюда; полночи оставалась на студии. Я ей говорила: «Света, иди домой! Уже все прекрасно, мне все нравится» — «Нет-нет, ты иди, я еще поработаю». Когда я поняла, сколько надо будет переснимать, и подумала о том, как Света выставляла каждый кадр, мне стало дико стыдно, что все так получилось. Но было очевидно, что сцены не дотягивают, так что варианта не переснимать не было. Свете пришлось заново переставлять кадры, а мне — учиться анимировать. За этот фильм мой уровень анимации поднялся в несколько раз, но это стоило мне больших усилий и страданий.
Дарья Кащеева: «Головы из дерева, а внутри — скелет с суставами»
После «Белоснежья» я была такая вымученная и усталая, я думала, что никогда больше не буду делать стоп-моушн. Ты хочешь немножечко поправить сцену, но не можешь, потому что свет уже не стоит, и вообще декорации разобраны, в отличие от рисованной анимации, где в любой момент можно поменять, что хочешь. Но в этом отчасти и кайф работы с куклами: у тебя есть определенное время, и потом все — сцена сдана, что сделано, то сделано. Кукла — живой материал, в работе с ней есть элементы случайности, которые создают особую атмосферу, персонажи действительно оживают. Но, если быть совсем откровенной, чем дальше я двигаюсь по своему пути, чем больше вижу, что происходит в мире, тем больше я прихожу к выводу, что, скорее всего, в ближайшее десятилетие стоп-моушн совсем умрет. В 3D уже можно делать почти то же самое. Думаю, мы наблюдаем красивый яркий закат этой техники, и мне даже немножко приятно в этом участвовать.
В анимации есть бесконечная возможность развиваться. Ты не можешь достичь потолка.
Высшие формы — «Митина любовь» Светланы Филипповой
Мне очень нравится, что анимация соединяет в себе все виды искусства: тут и музыка, и шумы, и актерская игра, и изобразительное решение, и режиссура, и движение, пластика. В анимации есть бесконечная возможность развиваться. Ты не можешь достичь потолка. Всегда есть бесконечные источники вдохновения, есть чему и у кого поучиться, что для себя открыть. В анимации столько направлений, там бьет ключом какая-то жизнь. И еще потрясающее чувство, когда на фильме соединяется много разных талантов, когда работаешь с людьми, каждый привносит что-то свое, и ты понимаешь, что сам не мог бы так классно придумать, а человек взял и сделал. Например, художник по персонажам может взять болванки героев, которые я придумала, и придать каждому именно его характер, вдруг оживить их своими рисунками. Можно отталкиваться от идей друг друга, от этого творческого контакта появляется что-то новое. Это потрясающее чувство — работать с талантливыми, интересными, самобытными людьми.
Высшие формы — «Голоса» Дарьи Благовой, Александры Косухиной, Анастасии Ворониной и Марины Верик
И, конечно, здорово, что ты создаешь свой мир, хоть это и тяжело. Делаешь что-то из ничего. В последнее время я больше занимаюсь режиссурой, но периодически приходится и анимировать, и я радуюсь таким возможностям. У тебя под руками оживают персонажи. Конечно, с годами к этому привыкаешь, но потом, например, какое-то время не делаешь рисованную анимацию, и вдруг сделал небольшую сценку для какого-то проекта, и думаешь: «Ого! Эта девочка только что ожила под моими руками!» Порой входишь в состояние рабочего потока, когда ты просто живешь вместе с персонажем, рисуешь его, и он иногда живет уже своей жизнью, сам подсказывает, какие ему надо сделать движения. Когда получается войти в это состояние и прямо дышать анимацией — это невероятно здорово, за это я очень люблю профессию.
Читайте также
-
Высшие формы — «Спасибо, мама!» Анны Хорошко
-
Как мы смотрим: Объективные объекты и «Солнце мое»
-
Высшие формы — «Ау!» Тимофея Шилова
-
«Сказка про наше время» — Кирилл Султанов и его «Май нулевого»
-
Высшие формы — «Книга травы» Камилы Фасхутдиновой и Марии Морозовой
-
Высшие формы — «У меня что-то есть» Леры Бургучевой