Вместо хэппи-энда — «Подземная железная дорога» Барри Дженкинса
На Amazon Prime можно целиком посмотреть «Подземную железную дорогу» Барри Дженкинса. Об амбициозном и, кажется, недооцененном в России сериале с неизбежными спойлерами рассуждает Роман Прецер.
Первое, что хочется сказать о «Подземной железной дороге» Барри Дженкинса: это прежде всего духовный трактат. Выбор темы вряд ли удивит поклонников режиссера, ведь Дженкинса с первых работ интересует вопрос расового насилия и угнетения. И притворяясь исторической костюмной драмой о рабстве в Америке XIX века, «Подземная железная дорога», разумеется, является произведением об Америке сегодняшней. Режиссер напоминает об этом всеми доступными способами: на титрах каждой серии играет остросоциальный хип-хоп; локации готовы поступиться исторической достоверностью в угоду смыслу; актеры играют скорее современных людей. Здесь все говорит не о конкретном временном отрезке, а об универсуме истории. По мнению Дженкинса и через полтора столетия после отмены рабства сущностно не так уж многое изменилось, так что в минувшей эпохе он ищет ответы на актуальные вопросы, это ожидаемо.
Кожа, в которой я живу
Неожиданно другое: главный сюрприз «Подземной железной дороги» — ее жанр, ключ к его пониманию лежит в литературе, но не в одноименном романе Колсона Уайтхеда, экранизацией которого является сериал, а в книге, многократно в нем упомянутой — «Путешествиях Гулливера» Джонатана Свифта, где сказка идет рука об руку с жестоким памфлетом и снабжена серьезным гуманистическим пафосом. Дженкинс создает собственный приключенческий роман с подтекстом и, подобно Свифту, использует чужака-путешественника, чтобы тот мог свидетельствовать об укладе жизни, ценностях и людских характерах.
А что, если присутствие чужака не обнажит никаких пороков? Значит ли это, что в обществе их нет?
Первый и главный из чужаков Дженкинса — юная афроамериканка по имени Кора (Тусо Мбеду), чья судьба настолько же реалистична, насколько и сказочна. Рабыня, выросшая без отца, она — чужак даже для своих собратьев по несчастью: мать бросила ее и сбежала с плантации, Кора винит ее и не видит родных душ вокруг. Ей предлагает совместный побег сильный образованный раб Цезарь (Аарон Пьер), но она, несмотря даже на жестокость хозяев и надсмотрщиков, соглашается не сразу. Путем к спасению для героев становится Подземная железная дорога — реально существовавшая сеть железнодорожных путей, с помощью которых аболиционисты спасали беглых рабов. У Дженкинса она обретает сказочные черты и буквально размещается под землей (хотя слово underground стоило бы переводить скорее как «тайная» или «подпольная»), и подается это не без сказочного флера. По этой дороге Кора начнет свою одиссею.
Зло и насилие не всегда можно объяснить социальными или культурными причинами.
В каждом из мест, куда попадает Кора, общество стремительно обнажает свою гнилую сторону. Благовоспитанные и влюбленные в науку жители Южной Каролины приветливы к чернокожим лишь до тех пор, пока те выступают материалом для научных экспериментов по созданию сверхчеловека (иронично, что именно афроамериканца они таковым и считают). Богобоязненные и аскетичные жители Северной Каролины легко оправдывают свою невероятную жестокость по отношению к людям другой крови священным писанием (впрочем, людьми другой крови оказываются и ирландцы). Афроамериканское сообщество, процветающее в Индиане, вроде бы должно принять беглянку, но и там она становится причиной конфликта, который приводит к трагедии: декларируемое расовое единство на поверку оказывается не таким уж крепким. Казалось бы, уже этого достаточно для нескольких очевидных диагнозов, но Дженкинс идет дальше и задается вопросом: а что, если присутствие чужака не обнажит никаких пороков? Значит ли это, что в обществе их нет?
И здесь самое время вспомнить второго «чужака» — охотника за беглыми рабами Арнольда Риджвея (Джоэл Эдгертон). В доме, где он рос, люди всех рас и кровей были равны, их объединяла любовь к труду и некая высшая ценность, именуемая «Великий Дух». Арнольд, в отличие от своего отца, не чувствует этот Дух в себе и, как следствие, не принимает идею общего благого труда. Его духовный кризис необъясним, а его отчуждение от гармоничного сообщества его отца не оправдано никакими социальными или культурными причинами. Жестокость становится для него средством борьбы с одиночеством — в результате он становится безжалостным охотником за рабами. Фигура Риджвея — яркий комментарий режиссера на тему того, что зло и насилие не всегда можно объяснить социальными или культурными причинами. Более того, чем дальше развивается действие, тем понятнее, что внешнее в этом вопросе глубоко вторично.
«Мы не узнавали самих себя в голливудском кино» — Разговор с Чарльзом Бернеттом
Кора и преследующий ее Риджвей становятся друг для друга близнецами, диаметрально противоположными друг другу — хороший человек в дурном мире и наоборот. Но постепенно режиссер усложняет героев, вводя в сюжет новые детали: так Арнольд Риджвей становится заботливым приемным отцом для афроамериканского мальчика Гомера и в искренности его теплых чувств мы не сомневаемся. Но если образ злодея с добрым сердцем не нов, то развитие образа Коры ближе к финалу проливает свет на смысл происходящего.
Рабство и насилие — там, где нет доверия даже к самому близкому человеку на свете.
Посмотреть на Кору «объективно» с самого начала мешают обстоятельства: то ее мучают, то неволят, то она голодает, то страдает от чудовищной болезни. Все это происходит по вине других людей (разумеется, преимущественно белых), и волей-неволей поначалу в ней видишь лишь угнетаемую жертву, а позже — борца за свободу. Даже когда по ее вине происходит резня, ее легко оправдать — мол, не она одна виновата. На крайний случай всегда остается тема нелюбви: мать бросила маленькую Кору, навсегда наградив ее недоверием и сомнениями. Ее подозрительность и агрессивность получают слишком много оправданий, которые рассыпаются в прах в финале.
Мать Коры Мейбл, как оказывается в финале, вовсе не бросала ее и даже не убегала. Она утонула. Измученная чудовищными обстоятельствами, она, в состоянии аффекта, сбегает в болота всего лишь на время, но вернуться уже не сможет. Парадокс же здесь в том, что ни один персонаж за весь сериал даже не допустил мысли о том, что с этой доброй, сильной и любящей женщиной просто что-то могло случиться. Для хозяев и охотников она — вероломная беглянка. Для собратьев — отщепенка или герой. Для Коры — предатель. Ее отчужденность и озлобленность по мере действия становятся все более необъяснимыми и пугающими. В финале Кора произносит обличительный монолог и убивает в своих снах женщину, которая ее искренне любила и ни в чем не была виновата. Кора даже не допускает мысли о несчастном случае, и это говорит о ней многое. Рабство и насилие — там, где нет доверия даже к самому близкому человеку на свете. Это и есть главный мотив сериала. Недоверие к чужаку — не диагноз. Но когда чужаком становится родная мать — совсем другое дело.
В финальной сцене режиссер сталкивает Кору с неизвестным путником. Он тоже афроамериканец, он один, он не вооружен и он обещает отвезти их в северные штаты, где безопасно. Но мы видим его глазами Коры и не доверяем ему ни на секунды: предыдущие десять часов прошли не зря. И хотя в повозку Кора садится (и оптимистичному зрителю это дарит надежду на какой-никакой счастливый финал), ощущение тревоги не покидает и на финальных титрах. Вызвать недоверие к хэппи-энду — большое достижение для американского режиссера и сериала, диагностирующего современную Америку. Впрочем, только ли ее одну?
