В чем сила? — «Последняя дуэль» Ридли Скотта
Помимо нового Уэса Андерсона в прокате идет еще один американский фильм про Францию прошлого — «Последняя дуэль» Ридли Скотта. Об обманчиво простой картине пишет Павел Пугачев.
Во Франции XIV века живется непросто. Страной правит Карл VI, получивший прозвище Безумный, тлеет Столетняя война. Вассал Жан де Карруж — суровый вояка с лицом шрамированного Мэтта Деймона и эмоциональным интеллектом картошки всеми силами пытается войти в расположение сюзерена Пьера Алансонского (Бен Аффлек, с комичной бородкой), которому он формально служит и вот-вот должен получить необходимую материальную поддержку, но у них особо не ладится. Другое дело приятель Карружа, Жак Ле Гри, тоже вассал, но без шрамов на все лицо, да еще и с обаянием Адама Драйвера. Этот начитанный карьерист быстро и легко становится ближайшим другом сюзерена, днем эффективно управляя его казной, а вечера и ночи проводя на совместных оргиях и прочих развлечениях. Пока у одного дела идут в гору, другой пытается поправить свое положение участием в маленьких, но не таких уж победоносных кампаниях. Обстановка накаляется, отношения портятся. Но окончательно Карружа и Ле Гри делает врагами событие дикое даже по меркам средневековой Франции: мадам де Карруж (Джоди Комер) жалуется прибывшему с очередной войны мужу, что во время его отсутствия в их замок обманом проник Ле Гри, который ее изнасиловал. Тот все отрицает, судья в замешательстве, и решит всё божья воля, рыцарский поединок — кто победит, тот и прав. История основана на реальных событиях.
Да, эту историю легко считать как иллюстрацию #MeToo
Тут все несколько сложнее, чем кажется в пересказе или даже после первого просмотра (как и в случае с некоторыми другими важными работами сэра Ридли, настоящая популярность придет уже после выхода на видео). Дело не в полифонической структуре, знакомой по «Расёмону» и еще десятку фильмов и сериалов — фильм поделен на несколько глав, в которых излагается «правда» каждого из главных героев. И не в том, что Ридли Скотт, всегда ставивший профессионализм и ремесло выше так называемого авторского начала (оставаясь при этом одним из важнейших авторов Голливуда), дает мастер-класс, повторяя одни и те же эпизоды с мельчайшими, порой едва заметными изменениями: небольшая перемена актерской реакции, монтажного ритма и выбора звуковых эффектов рождают совершенно новую интерпретацию. И даже не в простом, но громко и четко сформулированном посыле. Да, эту историю легко считать как иллюстрацию #MeToo: изнасилование всегда остается изнасилованием, даже если одной из сторон показалось что-то другое, а хуже действий насильника может быть только нежелание в это поверить.
В «Последней дуэли» вроде бы вообще ничего не должно всерьез удивлять. В средневековье Ридли погружается не в первый раз, высекать поэзию из лязга металла и литров бутафорской крови он умеет даже с закрытыми глазами: батальные эпизоды первой главы, кажется, так и были сняты. Что касается темы, человек снял «Тельму и Луизу», «Солдата Джейн» и «Чужого» — Скотт всегда был тем, кого сегодня называют профеминистом.
Но что-то в этой ладно скроенной картине с тщательно отполированным сценарием дает сбой. Тем она и интересна. Например, не по недосмотру же все труды гримерного цеха того и гляди отвалятся с лиц голливудских звезд. Те еще французы Мэтт Деймон и Бен Аффлек не пытаются выйти за рамки привычных амплуа — и при этом за ними очень интересно наблюдать. Ридли Скотт, который умеет убедительно подать даже самый фантастический материал, в данном случае не пытается камуфлировать современность, осознанно избегает того, что называется исторической достоверностью. Актеры играют актеров, швы наружу.
Трудно радоваться торжеству правды по уши в крови
Понятно, что «Последняя дуэль» подходит к эпохе с современными мерилами. Уже на сценарном уровне средневековую рыцарскую романтику обозревают глазами современного человека, мягко сказать, удивленного тогдашними реалиями и трактующего понятия чести и долга исключительно с рациональных позиций. Это такой материалистический романтизм, как если бы за другого Скотта — Вальтера, писал Фридрих Энгельс, у которого брак — это форма проституции, а социальные отношения в целом — это виды доминирования одного класса над другим. Но оптика самого Ридли Скотта кажется настроена потоньше. Иначе как объяснить тот ужас от финального торжества правды? Вроде бы все разрешилось по-справедливости, но почему же кровь стынет в жилах?
Скотт, и без того довольно критичный по отношению к своим героям, злой и мизантропичный, в последние годы, начиная с «Советника», стал уже совершенно безжалостным. По уровню экранной жестокости долгожданный поединок «Последней дуэли» приближается к слэшеру. Гениальность финала в том, что само понятие справедливости становится под вопрос. Трудно радоваться торжеству правды по уши в крови.
И есть ли тут, вообще, правда? Каждая из глав стартует с титров «Истина Жана де Карружа», «Истина Жака Ле Гри», «Истина Маргарет», и на последнем из них слово «истина» замирает чуть дольше. В сущности, это дизайнерское решение смутило, кажется, всех российских кинокритиков. Мол, какой «Расёмон», если одна из версий правды здесь оказывается предпочтительнее? Ох уж эти уступки «повесточке»! Но что если в этой отсутствующей вариативности и есть вся соль? Как в музыкальной полифонии одни элементы не противоречат другим, так и здесь, даже с учетом различий интонаций и деталей, насилие все равно остается насилием, убийство — убийством, и даже чье-то моральное превосходство не дает никаких оснований быть правым.
Читайте также
-
Шепоты и всхлипы — «Мария» Пабло Ларраина
-
Дело было в Пенькове — «Эммануэль» Одри Диван
-
Зачем смотреть на ножку — «Анора» Шона Бейкера
-
Отборные дети, усталые взрослые — «Каникулы» Анны Кузнецовой
-
Оберманекен будущего — «Господин оформитель» Олега Тепцова
-
Дом с нормальными явлениями — «Невидимый мой» Антона Бильжо