Умерла Светлана Кармалита
В историю кино эта маленькая женщина войдет со своей неизменной плетеной корзиной. Корзина является одновременно деловым портфелем, походной аптечкой, хозяйственной сумкой, а также вместилищем тысячи мелочей, которые в процессе рабочего дня могли понадобиться ее мужу и соавтору режиссеру Алексею Герману.
Более тридцати лет Светлана Кармалита в соавторстве с Германом писала сценарии, попеременно или одновременно водила дружбу и вела борьбу с начальниками и продюсерами за его фильмы, работала на площадке и в монтажной… Соавтор, собеседник, толмач, оруженосец, начальник охраны, ассистент по всему, что ни возьми. Стойкий маленький солдатик, представляющий постоянный состав армии Германа в единственном числе.
Вышесказанное является главным вкладом Светланы Кармалиты в общее дело развития отечественной кинематографии. Если же говорить о ее сценариях, написанных в соавторстве с Германом, то прежде всего надо заметить, что они являют собой сложный симбиоз самодостаточной прозы и режиссерской разработки. Современность здесь подсказывает модели развития исторических сюжетов, но сама словно бы находится под запретом как субстанция, недостаточно отстоявшаяся и потому не остраняемая.
За исключением «Путешествия в Кавказские горы», обстоятельства времени в этих сценариях суть обстоятельства прошлого: средневековья («Гибель Отрара»), Второй мировой («Садись рядом, Мишка!», «Торпедоносцы», «Мой боевой расчет», «Жил отважный капитан»), ранних пятидесятых («Хрусталев, машину!»). Сквозь обманчиво-плотную ткань художественного вымысла просвечивают странички документа, мотивы прозы Юрия Германа поверяются собственной генетической памятью соавторов. Прошлое застывает в формах гармонической сценарной конструкции, историческая сумятица кристаллизуется в эпизоды из частной жизни вымышленных персонажей. Время как образ и облик складывается из фрагментов вещной среды, сбереженного бытового сора, воскрешенной полифонии голосов и отголосков: в «растянутом» языковом поле перебивают друг друга слово разговорное и романтизированное, исповедь и уличный анекдот, трибунная речь, детская скороговорка и обрывок песенки — насыщая драматизмом пространство вроде бы непритязательной фабулы.
Мелодраматические коллизии здесь имеют место быть, но знают свое место. При кажущейся избыточности текста каждое слово — предмет, метафора, эпитет — имеет акцентированный кинематографический абрис и тем самым становится конкретным руководством к режиссерскому действию.
Столь редкое для отечественной сценарной практики качество вполне объяснимо: Кармалита писала совместно с режиссером, для которого литературный сценарий был не драматургической конструкцией, но подробной записью будущего фильма.
Читайте также
-
Между блогингом и буллингом — Саша Кармаева о фильме «Хуже всех»
-
Хоакин Феникс — Мантихора, мифический зверь
-
Назад в Хартлиленд — О нашем друге Хэле Хартли
-
Кино снятое, неснятое, нарисованное — О художнике Семене Манделе
-
Трехликий Бен Риверс — «Боганклох» на «Послании к человеку»
-
Мэгги Смит — Принцесса Греза