Рецензии
Фестивали

Берлин-2015: «Запретная комната» Гая Мэддина


Запретная комната. Реж. Гай Мэддин, 2015

Дело было так. На борту подводной лодки, которая везла бесценное и взрывоопасное розовое сало, почти закончился кислород, зато обнаружился невесть откуда взявшийся дровосек Сезаре из Шлезвиг-Гольштейна. Последнее, что он помнил, — как спасал прекрасную Марго из лап лесных оборотней, внедрившись в их банду. В первый его вечер в братстве Красных волков Сезаре не разрешили спать вместе со всеми, а Марго приснился сон о китайском кабаре и отчаявшемся фетишисте. В это время Ева, эмансипированная дама из «потерянного поколения» летела на самолёте и упала с него на остров, где поклоняются вулкану. Вулкан тоже видел сны. Потом ещё много чего было.

Запретная комната. Реж. Гай Мэддин, 2015

«Запретная комната» — сад расходящихся тропок, по которым бродят существа, порождённые сном разума, необязательно чудовищные (есть, правда, говорящий гниющий банан — ну, неважно), но неизменно затейливые. Как во снах, зритель оказывается в новой ситуации раньше, чем успевает заметить, как она началась, появляются знакомые люди в неожиданных ролях (Джеральдина Чаплин в шляпе и с хлыстом), они часто двоятся (многие актёры переходят из одного сюжета в другой), а разные люди соединяются в одного персонажа (Марго играет актриса Клара Фьюри, которая разговаривает голосом Изабеллы Росселлини). В фильме Нолана «Начало», если кто-то такой помнит, было пять сюжетных линий, представлявших собой сны внутри снов; здесь их столько, что не перечесть, каждый вложен в предыдущий, и все, будучи вроде бы не связаны между собой, как будто чем-то всё же объединены — вероятно, единым сознанием, которому всё это снится, как Белому Королю из «Алисы в Зазеркалье». В конце они действительно некоторым образом соединяются в одной точке и одном событии — это представлено монтажным крещендо, которое завершается лучше не говорить, чем: в фильме, где ни в какой момент даже примерно не понятно, что произойдёт дальше, проблема спойлеров особенно остра. При этом «Запретную комнату», конечно, постоянно хочется пересказывать. Например, немой эпизод под лирический саундтрек группы Sparks, в котором Удо Кир играет мужчину, болезненно одержимого женскими задницами, врач лечит это открытой операцией на мозге без наркоза — и вот проблема решена; если это не прекрасно, то что? Или другой эпизод с Удо Киром при участии Матьё Амальрика и чучела чихуахуа — а впрочем, и правда не стоит рассказывать слишком многое.

Запретная комната. Реж. Гай Мэддин, 2015

Во время сеанса «Запретной комнаты» постоянно кажется, что плёнка в проекторе вот-вот загорится или слетит с катушки, не выдержав накала авторской фантазии; потом, правда, вспоминаешь, что проекция цифровая. На этом технологическом парадоксе во многом держится эта картина, которая подражает и цитирует старое кино в диапазоне от Луи Фейада и немецких экспрессионистов до техниколоровских хорроров категории B, на цвет которого больше всего похоже изображение. При этом «Запретная комната» снята на цифру: это — не стилизация, а напротив, радикально современное кино эры интернета, которое грезит о старых фильмах; многие приёмы, взятые Мэддином из немого кино, в этом контексте выглядят как современный авангард — например, комбинированная съёмка напоминает о полиэкране, а интертитры — об экспериментах с объединением кино и текста. Параллельно с фильмом режиссёр делал свой мультимедийный арт-проект «Сеансы», в котором он воссоздаёт сто утраченных и неосуществлённых фильмов. Если «Сеансы» — это спиритизм (в английском у слова seance есть только это значение), то «Запретная комната» — сон о кино, то есть — сон о снах. Осталось только понять, снится ли этот фильм нам или мы снимся этому фильму.


Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: