Мёртвый и виноватый
Come and play. Реж. Дарья Белова, 2013
99% психики — в бессознательном измерении. На уровне сознания Дарья Белова, судя по всему, делала учебную работу в политкорректном антивоенном ключе. Она учится в Берлинской Академии кино-телеискусства и задача понравиться — задача, в том числе, учебная.
Однако внимательный благодарный зритель, которому вдобавок короткометражный формат попросту не оставляет шанса заскучать, считывает архетипы, вчитывает Смысл и в конце концов понимает, почему же тридцатиминутка «Come and Play» победила в соответствующем Каннском конкурсе.
Итак, Берлин, наши дни. Герои: мама и её сын, застывший на пороге взросления и самопознания. Тем самым задаются тема материнского контроля в комплекте с мотивом необходимой инициации.
Мама кормит обедом (незаметный контроль, его соответствующая зависимость) и требует выполнения домашних заданий (контроль, предъявляемый уже очевидным образом). Тогда сын рисует на стекле человечка, тем самым обозначая свою назревшую внутреннюю задачу как задачу общечеловеческую, и — перешагивает символический порог, отправляется в Путь.
Раньше война была достаточным мужским способом инициироваться: из мальчиков в герои.
Получится ли у этого — сытого, красивенького, среднеклассового?
Герой по имени Гриша марширует, стреляет из палки по отдыхающим в парке горожанам и закономерно вызывает бога войны с богиней агрессией. Как того ему и хотелось.
Очутившись в измерении коллективного бессознательного, он встречает свои проекции: русского старичка, бравшего Берлин в 45-м и неспособного расстаться с памятными событиями; немецкого мужчину, грубо овладевающего в лесном массиве своей подругой, ещё недавно трепетно и нежно, по-детски любимой.
Потом ещё одна проекция — ровесник, заставляющий Гришу ползать на четвереньках и щипать травку губами. Потом трупы обнажённых людей. Потом вспышки ненависти Гриши к стаду баранов. Потом омовение в водной стихие, которое, однако, не означает духовного перерождения, но, напротив, приводит героя к идее гибели, суицида.
Осторожно, spoiler. Нажмите, чтобы прочитать
Неплохо.
Come and play. Реж. Дарья Белова, 2013
Вот что считывается абсолютно лёгким и очевидным образом. А что ещё?
В «военном сюжете» мать неизбежным образом соотносится с Родиной, с Землёй-матушкой. А Родина, та непременно требует человеческих жертвоприношений. Этот базовый для человеческой истории сюжет хорошо дан в запредельно важной картине Брюно Дюмона «Фландрия».
Финальное поведение матери можно трактовать двояко: либо как невнимание увлечённой проблемами среднего класса эмансипированной горожанки, либо как откровенный цинизм Матушки-земли.
Дарья Белова мотив не прорабатывает, поэтому более определённо сказать об этом нельзя. Однако, связь инициационного кошмара с тяжёлой материнской волей намечена убедительно: отношения героя с матерью образуют рамку сюжета.
В архетипических сюжетах инициацией мальчика занимаются мужчины, «отцы». В этом смысле показательны и «Сын полка» Катаева, и «Иваново детство» Богомолова/Тарковского. У Беловой отец мальчика не опекает. Отсюда, видимо, провал инициации, тупиковость Пути.
Осторожно, spoiler. Нажмите, чтобы прочитать
Тут тема для грандиозного полотна. Автор отчётной короткометражки, скорее, бессознательно её наметила, что не может не вызывать чувство восхищения вместе с чувством благодарности.
Мальчик — мёртвый и виноватый. Вина несёт смерть. Едва ли не в первую очередь вина перед матерью, которая его родила, кормит и которой он «по гроб жизни обязан».
Но даже с поправкой на то, что перед нами учебная короткометражка, следует сказать: образы либо слишком общие, либо слишком навязчивые (посетители кафе поедают человеческие волосы), поэтому трудно подключиться эмоционально.
Проекции мальчика лениво разработаны и лениво с ним соотнесены. Проекции матери в базовой части картины и вовсе отсутствуют (насилие парня над девушкой в качестве мстительного психоаналитического насилия — и не осознано, и не предъявлено).
Come and play. Реж. Дарья Белова, 2013
Англосаксы научились поразительно выражать на временном и пространственном пятачке — плотные, предельные смыслы. На это давным-давно работает, допустим, их незаурядная новеллистика. Русские и немцы в большинстве своём уплотнять смыслы не умеют.
«Учиться, учиться и учиться!» — хотел было адресовать лозунг ошельмованного вождя Беловой Дарье, но сообразил, что у неё наверняка заготовлена острая ответная реплика: «А я-то что делаю?!»
И ведь не поспоришь. Вот и хорошо, вот и славно.
Сейчас она прошла архетипы по касательной, завтра не просто диагностирует травму, но и обработает, и перебинтует, и вылечит.
Тем, кому фильм покажется совсем уже «простеньким», предлагаю осознать: здесь архетип, а не анекдот. Канн всегда поощряет по этому принципу.
Читайте также
-
Мы идем в тишине — «Падение империи» Алекса Гарленда
-
Под тенью умерших в саду — «Белое пластиковое небо» Баноцки и Сабо
-
«Я — капитан» Маттео Гарроне — Песни радости и счастья
-
Кто есть Америка? — «Нежный восток» Шона Прайса Уильямса
-
Это норма — «Герой наших снов» Кристоффера Боргли
-
Анти-Франкенштейн, который смеется — «Бедные-несчастные» Йоргоса Лантимоса