Зака Абдрахманова: «Любая свобода — мнимая»
На платформе KION стартуют «Пингвины моей мамы». Это сериал Наталии Мещаниновой, который рассказывает о подростке-стендапере из многодетной семьи. В главной роли — Макар Хлебников. Мы поговорили с соавтором сценария, документалисткой Закой Абдрахмановой, выпускницей школы Марины Разбежкиной и Михаила Угарова.
Вам самой вообще нравится стендап?
Да, конечно, я фанат стендапа. Пик моего фанатизма был полтора-два года назад, когда мы начали писать сценарий.
Все началось со звонка Наталии Мещаниновой. Она мне рассказала, что есть возможность снять сериал для YouTube, где нам предоставят полную творческую свободу.
Насколько подробно прописывались номера стендапов? Это был детально прописанный текст или примерный план шуток?
В голове у нас было так: «Мы напишем сценарий, комики придут и нам его воспроизведут». Но когда они пришли, то снесли всё, оказались такими живыми, непредсказуемыми, стихийными, особенно Саша Малой. Контролировать эту стихию оказалось невозможно. И мы поняли, что нужно отдавать власть в их руки. Конечно, они придерживались общего плана, но многое добавляли прямо во время съемки. Импровизации было много.
Без мата они вообще не общаются.
Главный герой живет в большой семье, где все дети кроме него — приемные. Есть такой ошибочный, даже вредный стереотип, что усыновление в России доступно только людям с высоким достатком. Встречали ли вы лично семьи, подобные показанным в сериале? Не богачей, но живущих при этом в Москве, и способных содержать такое количество приемных детей.
Мне кажется, у каждого есть такие знакомые. У меня таких несколько. Одна из них, девушка с тремя приемными детьми, Рита, стала своего рода консультантом: рассказала о процессе усыновления, разговорах с директорами детских домов. Некоторые ее реплики вошли в сценарий. Мне кажется, такой стереотип — идиотизм. Когда ты хочешь ребенка, не важно, сколько у тебя денег.
Когда ты документалист (особенно документалист-разбежкинец) и все привык делать в одиночку, в какой-то момент теряется навык общения с людьми.
Вы присутствовали на площадке во время съемок? Как вам вообще кажется, должен ли автор сценария дальше следить за работой над картиной?
С самого начала Наташа сразу предложила мне выступить в качестве соавтора. Я находилась с ней рядом от начала до конца, сидела у плейбека, обсуждала с ней дубли, вместе вносили правки по ходу съемок. Я еще выполняла функции скрипт-супервайзера на площадке: следила за фонами, чтобы избежать ляпов и прочих косяков. Также она мне дала развести пару сцен. Но режиссер здесь, конечно, Наталия.
В титрах креативным продюсером указан Борис Хлебников. Как с ним строилось взаимодействие?
С ним все очень круто строилось. Я и Наташа написали три или четыре драфта сценария, я сидела довольная собой (хоть и в глубине души чувствовала: что-то не так), как тут к нам пришел Боря. Устроили читку на троих. И всё начали перелопачивать. Он как человек со свежим взглядом начал задавать элементарные вопросы, на которые у меня не сразу нашлись ответы. Мы, находясь внутри материала, могли упустить какие-то вещи, а он их замечал. В итоге драфтов было одиннадцать. Бориса можно указать и соавтором сценария, разумеется.
Говорят, на платформах гораздо больше свободы. Чувствовали ли вы это во время работы? Были ли какие-то ограничения?
Это вопрос внутренней цензуры, самоцензуры. Того, что неприемлемо лично для автора или кажется бесполезным. Всегда можно добавить какой-то грязи, но не всегда понятно зачем. Когда мы только начинали, нам говорили, что это будет YouTube, обещали, что будет возможно вообще всё: секс, алкоголь, драйв, шутки на любые темы. В итоге сериал выходит на платформе и, как я понимаю, мат может быть «запикан» в соответствии с текущими требованиями законодательства. И, если это так, то, конечно, обидно. Речь комиков точно потеряет часть энергии. Без мата они вообще не общаются. Любая свобода — мнимая, как оказывается.
Сценарий легко и запоем читался, но уже когда все отсняли, оказалось, что некоторые драматургические, сугубо сериальные крючки не работали на экране.
Не было ли страха, что к моменту выхода сериала тема стендапа уже надоест?
У меня эта паника была постоянно. Наташа меня успокаивала, мол, у нас все по-другому, совсем не о том. Но, когда начался долгий и сложный процесс монтажа, начали выходить новые фильмы и сериалы про стендап: «СтендОпер» [в прокат фильм вышел под названием «Стендап под прикрытием» — примеч. ред.], «Я не шучу». С последним забавно. Рабочим названием у нас было «Мам, я шучу». И тут выходит этот сериал, я пишу Наташе, заражаю ее своей паникой, и мы все вместе (Боря, Наташа, я) собираемся и долго придумываем новое название.
Для вас как документалиста, что было самым трудным в работе над этим игровым проектом?
Наверное, если бы я одна работала над ним, то мне было бы трудно довести его до конца, скоординировать кучу цехов. Когда ты документалист (особенно документалист-разбежкинец) и все привык делать в одиночку, в какой-то момент теряется навык общения с людьми. Тебе проще сделать все самой, нежели объяснять всем, чего же ты хочешь. А для игрового кино это очень плохо, тебе нужно быть в диалоге со всеми. Но тут была Наташа, так что этот опыт прошел для меня безболезненно и легко.
Марина Разбежкина видела сценарий или первые серии? Вам вообще хочется поделиться этой работой?
А зачем? Насколько я знаю, она видела какие-то эпизоды. Мне кажется, Марина Александровна не особо любит сериалы. Не смотрит, и хорошо. (Смеется.)
Вы сказали, что монтаж длился очень долго. В чем была основная трудность? Над чем работали дольше всего?
Я не могу отвечать за Дашу Данилову и Юлию Баталову, которые монтировали, но, как я понимаю, им пришлось перестраивать драматургию. По крайней мере, первая серия во многом собрана из фрагментов следующих эпизодов. Наш прокол был в том, что сценарий легко и запоем читался, но уже когда все отсняли, оказалось, что некоторые драматургические, сугубо сериальные крючки не работали на экране. «А чего-то он не летит». Режиссеры монтажа «пересобрали» историю.
Есть желание продолжить работу в игровом кино? Или хочется вернуться обратно в документалистику?
В ближайшее время я работаю только над документальным сериалом, есть обязательства по сдаче этой картины. Но амбиции у меня игровые.
Читайте также
-
Самурай в Петербурге — Роза Орынбасарова о «Жертве для императора»
-
«Если подумаешь об увиденном, то тут же забудешь» — Разговор с Геннадием Карюком
-
Денис Прытков: «Однажды рамок станет меньше»
-
Передать безвременье — Николай Ларионов о «Вечной зиме»
-
«Травма руководит, пока она невидима» — Александра Крецан о «Привет, пап!»
-
Юрий Норштейн: «Чувства начинают метаться. И умирают»