Высшие формы — «Мы сидим на карантине» Анны-Марии Черниговской
Представьте, вас запечатали в четырех стенах. Ни друзей, ни офиса, ни прогулок. Впрочем, представлять ничего не нужно — только вспомнить. В «Высших формах» сегодня «Мы сидим на карантине». Мультфильм о детях во время ковидной изоляции. О создании фильма Юрию Михайлину рассказывает автор.
Однажды мне написала Маша Коган-Лернер и спросила, не хочу ли я сделать ее мультфильм. Она запустилась с заявкой про то, как чувствовали себя дети во время карантина. Маша считала, что взрослые и так много рефлексировали на эту тему, делились своими переживаниями. А по-настоящему интересно было бы рассказать истории детей, про их опыт мало кто говорит. Маша начала делать этот фильм, но по разным причинам не смогла продолжить, искала, кому его передать. Никто не хотел браться — был июнь 2022 года, все уже забыли про коронавирус, тема казалась неактуальной. А я подумала: «Вау, Союзмультфильм!» Да и в тот момент у меня не было работы, и было решено: «Почему бы нет?»
Истории диктовали изобразительное решение
Никакого сценария не было — только варианты истории, которые Маша написала при подаче, и идея построить фильм на интервью с детьми. Когда я пришла на «Союзмультфильм», шеф-редактор студии Сергей Капков сказал, что скоро организует детский анимационный лагерь, предложил там и записать все разговоры с детьми. Мы приехали в лагерь, и в комнатке типа библиотеки со звукорежиссером записали все истории.
Во время создания этого мультфильма я чувствовала удивительную свободу, как никогда раньше. Порядок частей определился как-то сам, естественным путем. Я выбрала самые интересные интервью, в которых есть классные истории, и разрешила себе просто делать их по очереди. Выделила на каждую пару месяцев. Брала эпизод, к которому в тот момент лежала душа, рисовала раскадровки, придумывала, что там будет происходить. Так в какой-то момент появилась и общая концепция.
Высшие формы — «Город золотой» Рима Шарафутдинова
Истории диктовали изобразительное решение, визуальные образы. Первым был рассказ про клубнику. Помню, как я рисовала раскадровку и на словах про клубнику подумала: «Вау! Как же будет круто, если клубника будет настоящей!» Влюбилась в идею анимировать настоящую ягоду под камерой. От клубники возник и образ кубика — сжатого пространства. Я хотела, чтобы она была размером с комнату. Но если ягода настоящая, наверное, и комната должна быть материальной. Не как реальная комната, а сделанная в объеме, из бумаги. Так, одно за другое и пошло.
В том году я очень много путешествовала, жила в разных местах. Сцену с клубникой снимала в Тбилиси. Моим соседом по квартире был кинооператор Дамир Давлатов, у которого с собой был профессиональный свет. Я спросила, может ли он помочь поставить свет и камеру, ничего в этом не понимала. Он согласился и влип. Потому что заняло это огромное количество времени.
Мы сидели в странном подвале недалеко от дома, где жили. Там был камин, повсюду стояли кресты и двадцать статуэток Иисуса и Марии. Атмосфера была религиозной и довольно пугающей, поэтому мы их собрали и попрятали.
Сначала снимали бумажный кубик: нужно было покадрово двигать камеру, менять освещение — внутри кубика одно, снаружи другое. В первой сцене с клубникой нужно было менять освещение в каждом кадре. Мы по чуть-чуть двигали диммер, чтобы создать эффект, будто ягода светится.
Высшие формы — «Прощайте, люди!» Анны Климановой
Клубнику снимала на хромакее. Положила ее на стекло, двигала и параллельно смотрела в программе на полупрозрачном слое, чтобы она идеально вписалась в кубик, который был снят до этого. Самое ужасное (и самое забавное): это был кропотливый и долгий процесс, хотелось все сделать аккуратно и красиво, из-за чего клубника каждый раз протухала. Я пыталась красить ее прозрачным лаком для ногтей, но она все равно теряла товарный вид, и нужно было снимать эпизод заново. Мы очень долго так промучались, но на волевом решении снять все здесь и сейчас, с новой клубникой, сцена была все же снята.
Мальчика сначала тоже думала делать вживую: рисовать на стене кубика каждую фазу, снимать, стирать и рисовать заново. Попробовала, поняла, что получается грязно. Решила сделать иначе: сначала снимала объемный стоп-моушн, потом загоняла кадры в TVPaint и уже поверх, на другом слое рисовала анимацию персонажей. После первой истории у меня нашелся язык: что-то будет объемное, материальное, а что-то — плоское, нарисованное на компьютере.
От замкнутого пространства и от одиночества неизбежно устаешь
Второй рассказ — про девочку, которая доставала родителей играми — решила сделать из пластилина. Потому что у героини был пластилиновый замок, папа в него тыкал карандашом и разрушил. Половину этого эпизода я снимала в Индии, половину в Черногории. Все было кустарно, на коленке. Мы ездили в соседний город покупать зеленый ватман, чтобы сделать хромакей. Потом все кадры пришлось чистить вручную (хромакей не очищался), композить.
Хотелось в финале вырваться на свободу, но я не могла придумать как
Мальчик, который играл сам с собой, долго и очень интересно рассказывал про бумажную гадалку, с помощью которой он мог управлять погодой. Мне понравился образ. Появилась идея, чтобы в этом эпизоде все складывалось в объеме, из бумаги. Долго придумывала, а сняла все буквально за неделю и опять на новом месте. Тогда я переезжала и попросила своего друга, аниматора Федю Юдина, оборудовать его дом под студию. Он согласился — и оборудовать, и пустить пожить у него.
Все происходило интуитивно, быстро, на ходу изобретались всякие конструкции. Чтобы игральный кубик с шашечками подлетел и крутанулся, нужно было в каждом кадре подставлять под него что-то новое: сначала одну штуковину, сверху на нее другую, потом третью. И еще патафикс, который бы держал кубик в нужном положении. Так я сначала покадрово увеличивала подпорку, а потом обратно уменьшала.
Снимать облака тоже было прикольно. Буквально на день приехал Дамир, помог выставить свет, камеру и придумать крабоподобную конструкцию из проволоки, которая висела прямо на камере со всех сторон. Мы подвешивали к ней на ниточках облака — нитка потихоньку наматывалась, и облачка поднимались.
В одном эпизоде девочка, которая все вырезает ножницами, говорит, что у нее под руками почти ничего нет, приходится делать все из подручного. Я вспомнила про бумажных кукол, которые были у меня в детстве, и наборы одежды для них — тоже из бумаги, с закрепками. Девочка все себе вырезала из бумаги — и игрушки, и вообще весь мир.
Высшие формы — «Свободу Пушкину!» Ильи Малкина и Евы Павловой
Это единственная сцена, которую снимали на «Союзмультфильме». В тот момент я была в Москве и думала только о том, что нужно снимать эту сцену. Написала продюсеру, она ответила: «Да, конечно, вот студия — снимай». И я в течение, наверное, месяца приходила в специальный павильон, где стоял большой станок с ярусами, хромакеем и камерой. Там никого кроме меня не было. С одной стороны, классно, с другой — от замкнутого пространства и от одиночества неизбежно устаешь.
Когда уже все было отснято, долго не могла понять, как связать все истории воедино. Очень хотелось найти выход, разрешение того внутреннего напряжения, которое, как ни крути, было во всех историях. Дети все же сидели взаперти, им было тяжело, это чувствуется. Хотелось в финале вырваться на свободу, но я не могла придумать как.
С самого начала была идея с воздушным змеем. Я сама на карантине запускала его из окна — это был символ свободы. Придумала, что персонажи из предыдущих эпизодов в конце полетят со своими семьями на воздушных змеях. Но это казалось неправильным. Хотелось выйти в другое пространство — более свободное, чем нарисованное или снятое с помощью стоп-моушн.
Духовный текст — не совсем в тему
Я поделилась этой проблемой с Галей Голубевой, которая работала рядом на «Союзмультфильме». Она сказала, что ее брат снял такое видео, и показала мне черно-белые кадры, где он со своими детьми во время карантина бегает по полю, и они запускают змеев. Видео было просто потрясающим — невероятно свободным, счастливым. От него и сам начинаешь лететь. Я подумала, что это оно и надо снимать видео. Поехала в Пущино к своим знакомым, мы за день все сделали.
На этот эпизод я поставила песню Старостина «Глубоко», которую активно слушала в тот год и которая меня очень поддерживала. Смотрела финал, и у меня душа пела — казалось, что все сложилось идеально. Но было понятно, что авторских прав на песню не купить. Да и там духовный текст — не совсем в тему.
Пока я не нашла того самого звукорежиссера, с которым бы делала все фильмы. Но в то время мы классно общались с Лешей Просвирниным, и я предложила ему поработать вместе. Он согласился, но мы были в разных странах, не было живого контакта, и рабочее взаимодействие оказалось не самым легким. Дала Леше не очень творческую задачу: сделать примерно такую же музыку, как у Старостина. Но в конце концов, я очень довольна музыкой, которая получилась.
Высшие формы — «Жизнь маленьких зверей» Игоря Маломуда и Константина Бриллиантова
Несмотря на сроки и работу на большой студии, было удивительно свободно. Не надо было ни перед кем отчитываться, я просто периодически присылала материалы, какие есть. Во время съемок сцены с ножницами вдруг вспомнила, что у меня на проекте есть художественный руководитель — Игорь Ковалев. Я выбрала его в самом начале, но с тех пор ничего ему не говорила. Так проработала год — ни с кем не советуясь, все у меня хорошо. Но в какой-то момент подумала, что нужно все же показать что-то художественному руководителю. Испугалась, что он посмотрит и скажет: «Все плохо, переделывай». А у меня уже не было на это времени, подумала — ладно, само все устроится.
Когда мучилась с финалом, мы с Игорем работали на одном этаже. Как-то между делом пообщалась на кухне. И я поймала себя на мысли, что мне уже самой хочется, чтобы он что-нибудь посоветовал. Через несколько дней подошла к нему: «Вы мой художественный руководитель. Посмотрите все, что у меня есть. Мне важно ваше мнение». Он удивился, но посмотрел, наговорил мне комплиментов. Было ужасно приятно и неожиданно. Потом добавил, что все еще пересмотрит и напишет. Пересмотрел и написал два листа комментариев: вот здесь убрать закадровый текст, на столько-то секунд оставить только изображение, на такой-то секунде добавить акцент, паузу. А в конце: «Но это только на ваше усмотрение. Вы — автор». Это было потрясающе, анимационная микробиология. Я внесла почти все его правки. И очень благодарна за это отношение на равных.
Возможно, легко и потому, что идея не моя — я просто помогла ей воплотиться
Фильм был закончен в августе 2023, работа заняла чуть больше года. Очень хорошо помню первый показ на фестивале в Суздале. Все бурно реагировали, смеялись и удивлялись, я была невероятно счастлива. Этот фильм появился очень легко, в любви. Возможно, легко и потому, что идея не моя — я просто помогла ей воплотиться. Спустя очень короткое время я его отпустила и вообще перестала ассоциировать с собой. Сейчас, если смотрю его, думаю: «классное кино», но в нем не так много меня. Я привыкла делать более документальные автопортреты, связанные с собственной историей и переживаниями. А тут просто моими руками был сделан чей-то фильм. Интересное, необычное чувство.
