Дневник польского священника — «Ксёндз Бонецкий»
Отвлечемся от календаря и ненадолго вернемся в прошедший сентябрь и «Флаэртиану», где главный приз неожиданно для многих участников и зрителей получил «Ксёндз Бонецкий» Александры Поточек. О тихом, но достойном самых громких слов фильме про польского священника, рассказывает Павел Пугачев. 21 октября в кинотеатре «Москино Искра» картину покажут на «Эхе Флаэртианы».
Его зовут Адам. Он — священник. А также бывший главный редактор одного из старейших польских изданий, «Тыгодника Повшехены», еженедельника, выпускаемого с 1945 года. В таком совмещении профессиональных компетенций нет ничего необычного для Польши. «Тыгодник» был основан церковными чинами, долгое годы работал под чутким присмотром компартии (считаясь, меж тем, одним из самых свободных изданий стран соцлагеря), что не мешало ему одновременно быть главным рупором Иоанна Павла II. Редакторская карьера ксёндза Адама Бонецкого началась как раз с подачи Папы Римского. В 1979-м тот предложил Адаму возглавить польский филиал ватиканской газеты L’Osservatore Romano.
За годы редакторской работы Бонецкий стал одним из популярнейших представителей польского духовенства, голосом церкви и либеральной интеллигенции одновременно. «Тыгодник», который он возглавлял с 1999 по 2011 года, — мало на что похожее издание. Представьте, условно говоря, «Новую газету» и «Православие и мир», издающиеся на одних страницах. В разные годы газета подвергалась критике со всех сторон политического спектра, и, разумеется, не всегда устраивала духовенство. В 2011-м Бонецкий покинул пост главного редактора (оставшись при этом другом и одним из самых часто печатаемых авторов издания) после того, как публично поддержал сбор средств на лечение рок-музыканта Адама «Нергала» Дарского — фронтмена блэк-метал группы «Behemoth», известной своими провокационными выступлениями и использованием сатанинской символики. Такого уже польский клир стерпеть не смог: Бонецкий получил официальный запрет на общение с прессой, который смог оспорить лишь спустя несколько лет.
И кто в таком случае сегодняшний священник? Ментор? Чиновник? Пресс-секретарь церковных организаций? Коуч?
Всего этого в фильме вы не увидите. На экране милый 85-летний дедушка ездит по стране с пресс-туром своей книги. Он готов выслушать каждого встречного, отвечает на любые насущные вопросы, оправдывает церковь в глазах сомневающихся верующих и вообще удивляет широтой взглядов. Примет ли Бог самоубийц? — Да, безусловно. Нормально ли взрослому мужчине несколько месяцев безутешно скорбеть по умершей старушке-матери? — Совершенно нормально. Одобряет ли церковь однополые союзы? — Не особо, но любовь есть любовь.
Маска благодушия на секунды сползает, становится виден живой человек
Добродушный, грустно улыбающийся старик не раздражается, даже когда к нему подходят сделать селфи во время еды или задают совсем уж хамские вопросы («а только ли праведники работают в „Тыгоднике“?», «а правда ли, что вас финансируют из-за рубежа?»), легко поддерживает сложные богословские дискуссии, а глупость переводит в шутку.
Ты со мной говоришь?
Философ Курт Флаш в книге «Почему я не христианин» писал, что христианская церковь сегодня — это общество по поддержанию жизненной уверенности. С этой позицией, конечно, можно не соглашаться, но сегодняшняя роль церкви и правда довольно туманна. Она больше не контролирует (по крайней мере, напрямую) внешнюю политику развитых стран мира, не особо объединяет народы, не конкурирует с естественными и гуманитарными науками, и, кажется, проигрывает психотерапевту в умении разрешать вопросы глубоко личного характера. И кто в таком случае сегодняшний священник? Ментор? Чиновник? Пресс-секретарь церковных организаций? Коуч? Этими вопросами задаются «Ксёндз Бонецкий» и его герой. И дело тут не в пресловутом кризисе веры, а в целеполагании, личном выборе. Свой жизненный путь Адам прошел уже далеко за половину, а ответов на главные вопросы так и не получил.
Он вспоминает, как в молодости принял обет безбрачия и как однажды, отправившись в горный поход, впал в отчаяние: «Неужели я так и проживу всю жизнь в одиночестве?» Это воспоминание — редкий момент фильма, где герой дает волю эмоциям, являя что-то помимо перманентной доброжелательности. Маска благодушия на секунды сползает, становится виден живой человек. Сомневающийся, ранимый, в конце концов, одинокий. Он признается, что у него нет близких друзей, и тут же оправдывается, что это осознанный выбор. Да, он готов выслушать, простить и понять каждого, но ближе определенной, понятной только ему самому, дистанции, не подпускает никого (что особенно заметно на коротком эпизоде с визитом к подростку-аутисту, от которого Адам, конечно, не шарахается, но видно, что эта встреча потребовала немалых эмоциональных усилий).
В героя сложно не влюбиться, но документалистка Александра Поточек старательно выдерживает дистанцию
«Ксёндз» аскетичен и строг, как его герой. Острые темы он берет по касательной, избегая публицистики даже там, где ее едва ли возможно миновать. Спустя какое-то время понимаешь, что посмотрел на одном дыхании фильм без единого внешнего конфликта, без резких проявлений эмоций, вообще без фабулы. При этом он не распадается на отдельные зарисовки, не кажется анемичным, стерильным, выхолощенным. В героя сложно не влюбиться, но документалистка Александра Поточек старательно выдерживает дистанцию, не ища в нем никакого подвоха, что еще сложнее. Нам предлагается не искать в нем червоточины, не ловить на противоречиях, а совершить нечто более сложное — попытаться понять. И внимательно выслушать.
«Ксёндз Бонецкий» резко обрывается на самой эмоциональной ноте. Адам, впервые решившись дать выход гневу, зачитывает программный монолог, проповедь. Камера деликатно отворачивается. Это идеальный финал:
Какому Богу я не молюсь?
В какого Бога я не верю?
В Бога, который ждет, когда человек оступится.
В Бога, который осуждает материальное благосостояние.
В Бога, который любит страдания.
В Бога, который включает красный свет, когда вы счастливы.
В Бога, который вселяет страх.
В Бога, который не позволяет людям обращаться к Нему неформально.
В Бога, которым легко манипулировать.
В Бога, которого можно найти случайно, как в лотерее.
В Бога, который выносит приговоры с уголовным кодексом в руке.
В Бога, который не может улыбнуться, глядя на наши ошибки.
В Бога, который наслаждается осуждением.
В Бога, который посылает людей в ад.
В Бога, который требует сдачи экзаменов на «отлично».
В Бога, которого можно объяснить философскими аргументами.
В Бога, который не может понять, что дети пачкаются и вечно что-то забывают.
В Бога, который требует, чтобы верующие перестали быть людьми.
В Бога, который говорит: «Ты заплатишь за это».
В Бога, который никогда не плакал по человеку.
В Бога, которого нет рядом, когда люди любят друг друга.
В Бога, который не загадочен, который ничуть не больше всех нас.
В Бога, который не стал человеком, со всеми вытекающими последствиями.
Нет, я никогда не уверую в такого Бога.
Читайте также
-
Движение вниз — «На этой земле» Ренаты Джало
-
Шепоты и всхлипы — «Мария» Пабло Ларраина
-
Дело было в Пенькове — «Эммануэль» Одри Диван
-
Зачем смотреть на ножку — «Анора» Шона Бейкера
-
Отборные дети, усталые взрослые — «Каникулы» Анны Кузнецовой
-
Джульетта и жизнь — «Можно я не буду умирать?» Елены Ласкари