Дэвид Финчер — Портрет инженера
Новый фильм Дэвида Финчера вышел на Netflix в этом месяце, но мы решили заглянуть в прошлое. Пару лет назад Павел Пугачев написал большой портрет режиссера, открывавший сборник «Сеанс. Лица. Финчер». Сегодня мы публикуем его дополненную версию, где место нашлось и «Убийце».
Сеанс. Лица. Дэвид Финчер купить
Шустрый шкет с пытливым умом, ехидной улыбкой и немного смазливой внешностью, получает работу в компании Джорджа Лукаса Industrial Light & Magic, где трудится в группе создателей спецэффектов для «Звездных войн» и «Индианы Джонса». Его киношколой стала съемочная площадка и бесконечные человекочасы, проведенные на пост-продакшене самых технологически изощренных фильмов тех лет. Сочетание почти военной муштры и поощрения творческих поисков может либо свести с ума, либо вырастить режиссера. Так мы получили Дэвида Финчера.
Многие выходцы из-под крыла Лукаса начинали режиссерские пробы пера со съемок его продюсерских проектов. Финчер пошел дальше, став одним из основателей продакшн-компании Propaganda Films, изменившей облик видеоклипов, рекламы, и кино 90-х. Там начнут свои яркие карьеры Спайк Джонз, Алекс Пройас, Майкл Бэй, Зак Снайдер, Марк Романек, а Дэвид Линч на их технической базе создаст «Диких сердцем» и «Твин Пикс».
Пижонские черно-белые клипы Финчера для Мадонны (с которой у него, по слухам, был короткий роман), Стинга и The Rolling Stones заполонили эфиры всех музыкальных телеканалов. Преимущественно статичные кадры, контрастное освещение, резкий даже по клиповым меркам монтаж привлекли внимание нужных людей из мира больших экранов. В частности, Уолтера Хилла, предложившего ему поставить третьего «Чужого». С первыми двумя картинами, поставленными Ридли Скоттом и Джеймсом Кэмероном, особых проблем не возникало. Для каждого из них это путешествие в космос стало трамплином в большое голливудское кино. Для Дэвида Финчера — едва не обернулась крахом.
Съемки на носу, а работа над сценарием все никак не закончится — дело вроде бы обычное, но не к добру. Продюсерские правки противоречат друг другу, прибывающие на площадку новые сценаристы молча получают чеки с круглыми суммами и на ходу переписывают эпизоды, вырезают целые сюжетные линии и добавляют новые. Финчер стоически все терпит, принимает во внимание все замечания, но пытается сделать свое кино. Или хотя бы просто кино. Хоть что-то.
Кто-то умело собирает мебель, а кто-то убивает
В это время его отец, журналист и специалист по истории золотого века Голливуда, с горящими глазами пишет первый вариант пока еще безымянного сценария, основанного на биографии Германа Манкевича, придумавшего «Гражданина Кейна». Сын не особо разделяет отцовского энтузиазма и, наблюдая за тем, как его собственный фильм буквально рассыпается в руках, и вовсе подумывает уйти из кино. «Чужой 3» все-таки выйдет, вызовет смешанную реакцию и будет считаться странным недоразумением, а словосочетание «режиссер Дэвид Финчер» запомнят только после выхода триллера «Семь» — хита проката и самого обсуждаемого фильма 1995 года. Потом будет закрепившая успех «Игра» и провалившийся с треском «Бойцовский клуб». Работа складывается, а карьера не очень.
Не выходи из комнаты
У матери с дочерью общение не ладится, а тут еще и приходится провести целую ночь взаперти, спрятавшись от грабителей, решивших обнести проклятый старый дом прямо в день заезда новых его хозяев. Перспективы так себе, сейф-спейс вот-вот станет могилой. «Комнате страха», вышедшей в 2002-м году, нужно было настояться до 2020-х. Этот явно не самый амбициозный (в режиссерское кресло он запрыгнул в последний момент) фильм Дэвида Финчера — ключ, открывающий многие двери его творческой лаборатории.
Зачастую яркие качества режиссеров лучше всего проявляются не в самых удачных их работах. «Комната страха» — хороший тому пример. В неоднократно переписываемом сценарии можно найти множество «сюжетных дыр» и просто несуразиц: как пошедшие на серьезное дело грабители могли взять с собой совершенно незнакомого им человека, почему полиция не вошла в дом сразу и какие должны быть уши у соседей, чтобы они не заметили звуков выстрелов и взрывов посреди элитного нью-йоркского района. Сваливать все на глупость и человеческий фактор можно до бесконечности, но в руках любого другого режиссера эта история могла бы невольно превратиться в комедию. Финчер же вытачивает из нее образцовый, почти что хичкоковский триллер, в котором спрессованы его любимые темы (от проблем с социализацией до критики капитализма) и его любимые контрол-фрики и социофобы, для которых главный источник страха — другой человек.
Многие стилистические решения зачастую обусловлены банальными условиями производства, недостатком времени, денег
Трудно заподозрить представителей профессии киллера в человеколюбии, но безымянный наемник в «Убийце» удивляет даже по меркам жанра. Нет, он не как-то особенно жесток или страшен. Наоборот, предельно узнаваем и по-человечески понятен. Трудоголик, не то чтобы помешанный на собственном деле, но едва отделимый от него. Кто-то умело собирает мебель, а кто-то убивает. В кино видали и не такое. Но герой Майкла Фассбендера, вернувшегося ради этого фильма из бессрочного актерского отпуска, выделяется именно тем, насколько он скучен и зауряден. Два часа мы проводим в голове человека, который может только повторять, что у него есть план, которого он придерживается. Самое в нем человеческое — то, насколько он не любит людей. Не ненавидит и не испытывает какого-то особенного презрения, а скорее просто избегает и предпочитает пересекаться с ними разве что через прицел.
Вопрос оптики
Любой человек, хоть однажды столкнувшийся со съемочным процессом, понимает, что многие стилистические решения зачастую обусловлены банальными условиями производства, недостатком времени, денег и любыми внешними ограничениями. Особенно часто об этом задумываешься при просмотре ранних фильмов Финчера, где он, если верить его рассказам в аудиокомментариях к фильмам, еще не мог позволить выстраивать экстерьерные сцены в павильонах и снимать огромное количество дублей.
Не менее клаустрофобическое впечатление чем «Комната страха», производит фильм «Семь». Нью-Йорк здесь снимали — а это для Голливуда редкость — не в канадских мегаполисах, а действительно в Нью-Йорке, который никогда не выглядел таким тесным и удушливым. Не имея возможности оградить для уличных съемок большое пространство, Финчер со своим оператором Дариусом Хонджи выбирают уплотняющие пространство объективы, избегают общих планов и буквально врезаются камерами в стены небоскребов. Никаких пролетов, панорам, открытых пространств, глубины перспективы. Если в смонтированной продюсерами кинотеатральной версии «Чужого 3» казалось, будто общие планы попросту забыли вклеить, то в «Семи» это уже выглядит осознанным решением.
Финчер — укротитель любой случайности
После работы над фильмом «Зодиак» Финчер неоднократно заявлял, что с радостью переснял бы все свои предыдущие работы. Это не столько преувеличение, сколько один из постоянных симптомов перфекционистов, вечно недовольных проделанной работой. Но в одном с ним вполне можно согласиться: формальные решения, особенно те, что касались работы с пространством, в ранних работах были несколько простоваты и нарочиты. Вполне себе орсонуэллсовские крупные планы, снятые с нижних ракурсов; избегание панорам и общих планов в экстерьерных сценах; преимущественно статичное положение камеры. Финчер вообще страшно боится лишних движений и потери контроля. В современном Голливуде он один из немногих режиссеров, пользующихся штативом. Динамику кадра он создает не беготней и тряской, а коротким монтажом и отточенным до миллиметра поворотом камеры, чаще всего синхронизированным с движением актера внутри кадра.
На всю фильмографию Финчера наберется несколько минут использования «живой камеры» — часть из них приходится на фильм «Семь», еще немного на экшн-сцену в «Девушке с татуировкой дракона». В «Убийце» кажется, что режиссер слетел с катушек и решился ослабить контроль: камера тут то и дело срывается со штатива и, едва поспевая за сыгранным Майклом Фассбендером наемным убийцей, дрожит. Концепция изменилась? Нисколько. И эти кадры, когда планы главного героя дают осечку, сняты с рельс, а тряска добавлена уже на пост-продакшене. Даже хаос тут тщательно выстроен. Финчер — укротитель любой случайности.
Дело техники
«Это сродни попыткам рисовать акварель, находящуюся в трех километрах от тебя, когда ты видишь холст через телескоп, а кисточку держат 90 человек, которыми ты управляешь через рацию», — примерно так Дэвид Финчер описывает дело своей жизни и не то чтобы сильно иронизирует. Глядя на его «Чужого» понимаешь и другой его афоризм, про то, что придумывание кадров — лишь приятная мелочь, составляющая не более процента работы. Режиссура, в его случае, есть попытка удержать контроль. В таком непредсказуемом процессе как кино задача эта кажется невыполнимой, оттого и интересной.
До сих пор популярно разделение на «авторов» и «ремесленников», по которому первые обязаны неизбывно производить что-то новое, удивлять и создавать оригинальные рецептуры, а вторые довольствуются воспроизведением аналогов, следованию шаблонам. Если так, то Финчер однозначный ремесленник, гордо носящий это звание. Весь его авторский стиль легко свести к сумме приемов, которые оттачиваются до автоматизма. Так можно и объяснить его любовь к компьютерной графике, которой в его кино больше чем во многих суперзрелищных экшн-фильмах. И если продолжать эту линию, то можно сказать, что оттого он успешен в создании сериалов: его приемы кажутся легкими в повторении. Казалось бы, что сложного в выстраивании тускло освещенных статичных кадров? Ну, попробуйте.
Сериалы, к которым прикладывал руку Финчер, разваливаются на глазах, стоит ему чуть отойти в сторону. Финчеровские подражатели в лучшем случае меняют маршрут (в разные годы его эпигонами числились Майкл Бэй, Стивен Содерберг и Райан Джонсон — и попробуйте найти между ними что-то общее), либо так и остаются бледными копиями. Механика не есть механизм, эта машина не хочет ехать без водителя. Его авторский стиль сводится не к механическому копированию самого себя, но к ручной работе, буквальному вытачиванию каждого кадра, отработке каждого приема.
Кино не про убийства, а про людей, на свою голову нашедших дело своей жизни
Мало про кого из современных режиссеров делают такое количество видеоэссе (в конкурентах разве что Рефн и Уэс Андерсон). Оно и понятно: его кино не то чтобы противится описанию, но на бумаге становится скучнее. Да и зачем долго описывать схемы освещения, скрытую компьютерную графику, особенности цветокоррекции и кадрирования, когда на это можно (и нужно) внимательно посмотреть. Это кино знаков препинания. В деталях кроется всё.
Дьявол, способный проникнуть в дом через замочную скважину, как в гениальной сцене из «Комнаты страха» (снятый с использованием передовой компьютерной графики эпизод проникновения грабителей впечатляет и сегодня). Дьявол, способный отмотать время вспять, как в «Загадочной истории Бенджамина Баттона» — тоже, кстати, невозможной без компьютерной графики. Дьявол, превращающий ярчайших актеров Голливуда в высокотехнологичных марионеток (в этом он удивительно близок Хичкоку). Дьявол, делающий из этих марионеток живых людей. Дьявол, который очень сентиментален.
Скупая мужская слеза
Неподготовленный зритель, привыкший следить не за происходящим в кадре, а за историей, может и не догадаться, что «Загадочная история Бенджамина Баттона» и «Игра» сняты одним и тем же режиссером. Подготовленный зритель, впрочем, тоже может растеряться и посчитать редкие вылазки признанного мастера триллера на другие жанровые территории «экспериментом». Все бы ничего, только вот незадача: Финчер всегда снимал мелодрамы. Только с приглушенным светом.
Почти все его фильмы рассказывают о людях, которые не очень хороши в выражении эмоций. Иногда, как в случае с «Бойцовским клубом» это обусловлено причинами психиатрического характера, иногда, как в «Социальной сети», психологического. Герою Майкла Дугласа в «Игре» брат-трикстер организовывает «выход из зоны комфорта» и едва не доводит до самоубийства, а все ради того, чтобы обеспеченный мужчина средних лет наконец примирился с гибелью отца и нашел спутницу если не на всю жизнь, то хотя бы на несколько увлекательных ночей. В отношениях между героями Брэда Питта, Моргана Фримена и Гвинет Пэлтроу в фильме «Семь» много невысказанного — это же без пяти минут любовный треугольник. Только не между мужчиной, женщиной и мужчиной, а между мужчиной, женщиной и работой.
Как в сущности мало остается от человека: лишь сиюминутные впечатления, скромный перечень заслуг, частично сбывшиеся мечты
В чем-то схожий ménage à trois в «Зодиаке». Газетный карикатурист Роберт Грэйсмит, сыгранный Джейком Джилленхолом, тратит несколько десятилетий своей жизни, теряет семью (дважды) и едва не сходит с ума из-за попыток разгадать личность маньяка, не понимая, что самый настоящий маньяк — он сам и его редкие единомышленники. Это кино не про убийства, а про людей, на свою голову нашедших дело своей жизни. Про тщетность усилий, разрыв с любимыми из-за своей мании, и поиски смысла там, где больше никто его не видит. Болезненное расставание выступает отправной точкой для «Комнаты страха». Героиня Джоди Фостер учится жить одна. Получается с трудом, но она справляется и за несколько напряженных часов налаживает отношения с вредной дочкой-подростком.
Двое безумцев держатся за руки, наблюдая, как перед ними рушатся небоскребы. Этим иконическим кадром заканчивается «Бойцовский клуб». Если это не мелодрама, то что тогда мелодрама? В книжке Чака Паланика линия Марлы Сингер была, мягко говоря, служебной и уж точно не сюжетообразующей, у Финчера же история любви становится одной из главных тем, как и поиски ответа на вопрос: «Поможет ли другая женщина в решении наших проблем?»
В «Загадочной истории Бенджамина Баттона» женщины решают всё. Это вообще какая-то доведенная до абсурда мужская фантазия: прекрасные женщины, поддерживающие тебя на протяжении всего жизненного пути, оправдание душевному инфантилизму, возможность бросить семью без зазрения совести, безболезненная старость в беспамятстве и смерть на руках любимой… Ледяная интонация, удушающе теплые цвета, и старательное избегание красивостей и умильности — при 200-миллионном бюджете это на редкость лаконичное кино. Снижение эмоциональной температуры не делает историю менее пронзительной. Она не про любовь, а про то, как в сущности мало остается от человека: лишь сиюминутные впечатления, скромный перечень заслуг, частично сбывшиеся мечты. А время, сколько не крути его вспять, все равно ускользает.
Сцены из супружеской жизни, снящиеся Линчу и Хичкоку. Кому кошмар, кому мечта
Самого главного не может уловить и Марк Цукерберг из «Социальной сети». Он окруженный френдами, но не друзьями, миллиардер, но кажется, глубоко несчастный человек. Невротик в плену своих неврозов. Финчер и не хочет, чтобы зритель испытывал к нему симпатию: по форме это без пяти минут триллер, неуютное и нервное кино о белках в колесе. Какая ирония: одну из популярнейших социальных сетей планеты создал человек, испытывающий трудности с социальными коммуникациями; Цукерберг не собирался зарабатывать на рекламе, а в итоге собрал технически совершенную рекламную площадку в мире. С каждым годом фильм становится все более пугающим, и дело не только в удачно пойманном цайтгайсте и наглядной иллюстрации новой экономической эпохи, конвертирующей социальные взаимодействия в валюту, но в показе того, как на глазах меняются категории отношений и партнерства. Фильм закольцовывается двумя мелодраматическими сценами: в начале Цукерберга бросает подруга на свидании, а в финале он стучится к ней в друзья. Только вот незадача: такое приложение как «любовь» не загружено в голову финчеровскому Цукербергу, который хочет мыслить и действовать как вычислительная машина и даже преуспевает в этом. Вот только из чувств в его систему загружены разве что раздражение и обида.
И в обесцвеченный заснеженный мир «Девушки с татуировкой дракона» прорывается что-то человеческое. Литературный первоисточник — увлекательное чтиво для отпуска, шведская экранизация — добротный детектив выходного дня, фильм Финчера — злое, неприятное и бесконечно грустное кино про абьюз, травмы и место маргинала (читай: женщины) в мужском мире. Нуми Рапас, игравшая Лисбет Саландер в шведском фильме — конвенционально красивая женщина, разве что с броским готическим меком и эффектными прическами, ну и с темпераментом; Руни Мара у Финчера — озлобленный травмированный подросток, она отказывается быть красивой, виной тому перенесенное насилие. Романтическая линия казалась лишней везде кроме финчеровского фильма: здесь режиссер показательно сентиментален и сводит всю историю к последствиям любви и нелюбви.
К чему приводят навязанные поп-культурой романтические идеалы и нелюбовь, показывает «Исчезнувшая». Лбами в постели столкнулись дурак и социопатка — такая лав-стори не может закончиться ничем хорошим. Они хотят нравиться друг другу, но еще больше — незнакомым людям. Сначала совместная жизнь образцово-показательной пары проходит под пристальными взглядами приятелей, друзей и родственников, а затем — телекамер. Переезд в глухую провинцию, потеря работы и небольшая кровавая афера с мнимым похищением — это лишь временные трудности. Американская мечта сваливается им на голову: у них, как у семейства Кардашьян, появляется свое реалити-шоу. И ничего, что героя Бена Аффлека чуть не посадили, а он весь дрожит от ужаса, видя свою улыбающуюся супругу. Это всего лишь сцены из супружеской жизни, снящиеся Линчу и Хичкоку. Кому кошмар, кому мечта.
Мужчинам у Финчера уготована не самая лучшая участь
Загадочным в этом плане кажется «Манк» — самый недружелюбный к зрителю и пока не устаканившийся в киноведческих концепциях фильм Финчера. Помимо Джека Финчера, отца режиссера, к сценарию приложил руку голливудский классик кинодраматургии Эрик Рот, работавший, в частности, и над «Загадочной историей Бенджамина Баттона». Одной из главных сюжетных линий здесь становятся отношения Германа Манкевича с Мэрион Дэвис, супругой медиамагната Уильяма Херста — прототипа главного героя «Гражданина Кейна». Эту связь можно назвать хоть близкой дружбой, хоть платонической любовью, хоть подавленным сексуальным желанием, но именно ее амбивалетность становится одним из самых интересных мест этого обескураживающего фильма.
Любовь двигает сюжет и «Убийцы». Киллер, не справившийся с заданием, мог бы уже спокойно забрать заначку и удрать куда подальше от разъяренных работодателей, если бы не избитая до полусмерти любимая. Да, даже этот человек, не дающий зрителю послушать нормально песен The Smiths (стоит им зазвучать саундтреком, как герой перебивает музыку своими назойливыми монологами) способен на высокие чувства и серьезную ответственность.
Мужчина в беде
Занимаясь написанием текста своей жизни, Герман Манкевич, которого за глаза (а иногда и напрямую) называют Манки, обезьянкой, полагает, что вот-вот он даст сдачи всем своим обидчикам, сведет с ними счеты, восстановит какую-никакую справедливость, и главное: хоть раз поступит «по-мужски». Все бы ничего, только вот мужчинам у Финчера уготована не самая лучшая участь. Почти все его фильмы так или иначе описывают одно большое явление, которое называют по-разному: «кризис маскулинности», «крах патриархата», «конец мужского мира», и так далее.
Сержант Рипли, очутившаяся на планете-тюрьме, нарушает худо-бедно державшуюся на религии местную экосистему: годами не видавшие женщин заключенные сходят с ума при виде бритой налысо Сигурни Уивер; они еще не знают, что вместе с собой она привезла опасную инопланетную заразу. Молодой детектив въезжает с женой в новую квартиру, прикладывает все силы к продвижению по службе и готовится к прибавлению в семье, пока его жена думает об аборте; в конце он теряет контроль даже над пистолетом в своей руке.
Он просто сомневается во всем, грустно улыбается и предлагает обратить внимание на детали, приглядеться пристальнее
Белый-привилегированный-мужчина средних лет в одночасье теряет все свое влияние, прыгает по мусорным бакам, шарахается от каждого встречного и наконец оказывается в Мексике на правах нелегального мигранта. Психически нестабильный оценщик страховых рисков (с альтер-эго в лице красавчика Брэда Питта) организует подпольные бои без правил, а впоследствии — секту, адепты которой хотят пробудить в себе «первобытные инстинкты», оторваться от материнской титьки, готовя мелкие пакости и террористические акты. Крутой киллер промахивается через раз, получает по голове от куда менее профессиональных коллег и постепенно начинает сомневаться: а работает ли хоть что-то из его планов?
И так далее, и так далее.
Задолго до перераспределения гендерно-политических ролей Финчер посмеивался над вроде бы привычным, «вечным», но уже тогда трещащим по швам порядком вещей. Излюбленный жанровый троп «девушка в беде» — когда беспомощную героиню в последний момент спасает крутой мэн — из раза в раз превращается в «мужчину в беде», спасать которого, впрочем, зачастую некому и незачем. Иллюстрация тому: бывший муж главной героини «Комнаты страха», беспомощно валяющийся избитым и способный разве что вызвать полицию, пока его жена, женщина-не-в-себе, спасает дочь, устраивает ловушки, сражается и в конце концов выходит победителем. Кроме того, это кино рассказывает и о неумении и нежелании мужчин вести переговоры: действительно, зачем, когда есть «сила».
Его герои всегда проигрывают, даже если забирают главный приз
За прошедшие десятилетия триллер «Семь» породил огромное количество прямых и — еще важнее — косвенных подражателей. Чем же он всех тогда поразил? Не только же формальными изысками, появлением убийцы в середине фильма и жестоким финалом. Пожалуй, главным фактором, выбивающим почву из под ног зрителя, была полная беспомощность детективов: расследование разрешается само собой, преступник приходит в участок с повинной, а следователи сами становятся соучастниками последнего убийства. Взявшийся за кажущееся бессмысленным расследование журналист Микаэль из фильма «Девушка с татуировкой дракона» оказывается несколько более удачливым, но в конце тоже попадает в ловушку, самостоятельно забираясь в логово к маньяку. В последние секунды его жизнь спасает немногословная Лисбет, без которой и это расследование не продлилось бы никуда. Шведское название книги-первоисточника — «Мужчины, которые ненавидят женщин», но все зло шло там не столько от мужчин и патриархальных установок, сколько от недобитых нацистов и корпораций, то в американской экранизации достается сразу всем.
Редкие финчеровские мужчины, у которых все складывается без видимых проблем — герои «Социальной сети». Высокоактивным социопатам везет, только вот назвать кого-либо из них счастливым язык не повернется, кроме разве что мефистофельского персонажа Джастина Тимберлейка, да и тот поддерживает бодрость духа кокаином и несмываемой с лица голливудской улыбкой. Даже если герои-мужчины у Финчера не попадают в явные передряги и их не спасают в последний момент чудо-женщины, само устройство «мужского» мира подвергается если не критике, то сомнению. Впрочем, искать в его кино прямые руководства к действию и рецепты по исправлению социального устройства как минимум странно — сам тон его рассказов не располагает к демагогии. Он просто сомневается во всем, грустно улыбается и предлагает обратить внимание на детали, приглядеться пристальнее.
А что с Манком? Он написал сценарную основу для великого фильма и получил «Оскар». Вполне себе голливудский финал, только легче от этого не становится.
Feel-bad endings
Одинокая старушка рассказала дочери историю ее рождения. Дочь уходит, оставляя мать в больничной палате. Персонал суетится, за окном штормит. Место действия: Новый Орлеан, август 2005 года. Ураган Катрина уже в новостных заголовках. Всё смоет водой, останется только память. Почти трехчасовая «Загадочная история Бенджамина Баттона» заканчивается лаконичным и на редкость пессимистичным для мелодрамы финалом.
Мать и дочь мило сидят на лавочке в погожий день. Бояться уже нечего: злодеи убиты либо отданы в цепкие лапы правосудия, проклятый старый дом продан новым везунчикам. Только вот объектив с переменным фокусным расстоянием надвигается на них, ломая всю идиллию. Избавление от источника угрозы не избавит от психологических травм и тревог. Страх — это то, что внутри.
Перманентное чувство недовольства — это очень по-финчеровски
Мало кто так презирает хэппи-энды, как Финчер. И мало кто так умеет ставить точку. За редкими исключениями — вроде неоднократно переснятого финала «Игры» (но это вообще особый случай: после прыжка героя Дугласа в пустоту фильм можно было и не заканчивать, но студия посчитала иначе) или вариативной концовки третьего «Чужого». Последние минуты его фильмов найдут чем добить зрителя. Даже оканчивающийся на мажорной ноте «Бойцовский клуб» трудно назвать жизнерадостным: неудавшаяся попытка суицида, удавшийся теракт, слетевшие с катушек последователи культа, зато хоть есть с кем за руки подержаться.
Его герои всегда проигрывают, даже если забирают главный приз. Перманентное чувство недовольства — это очень по-финчеровски. И тем удивительнее «Манк», выглядящий не только оплатой долга перед отцом, но и признанием в собственных слабостях. Может ли перфекционист написать идеальный текст или снять идеальный фильм? Нет и еще раз нет. Ему всегда будет мало, недостаточно, «не то» и «не так». Идеальный фильм Манка существует только в его голове, но даже там, в грезах, он остается именно Манки, придворным шутом, обезьянкой при шарманщике, которому остается только фантазировать себе в оправдание.
На протяжении двух часов «Убийца» несется к сокрушительному финалу, но… Тут, не поверите, хэппи-энд! Эпилог, в котором он отдыхает на курорте вместе с любимой, кажется издевательским. У него всё настолько хорошо, что это выглядит карикатурой. Но хорошо ли самому герою? Дергающийся глаз говорит, что он испытывает чувство, хорошо знакомое тем, кто начинает нервничать уже в первый день отпуска или на второй день выходных. Отдых — это хорошо, а работать то когда? Самый личный фильм Финчера найден.
