Эссе

Анимация Восточной Азии. Часть II. Китай


В поисках мамы

История китайской короткометражной мультипликации сама по себе — увлекательный и трагичный сюжет; сюжет, ставший, к слову, основой для мультфильма — китайско-русской короткометражки «Маленький пруд у подножия великой стены», которую режиссер Дмитрий Геллер в качестве приглашенного преподавателя снял с группой китайских студентов. Главный герой этой мультипликационной истории ( о чем узнаешь из последних кадров) — художник Тэ Вэй, который в 1950-х-начале 1960-х снимал на Шанхайской студии невероятной изысканности работы. Легкий как сон «Где мама?» и поэтичная «Флейта пастуха» — это ожившая китайская графика (рисунок тушью по мокрой бумаге), почти неправдоподобное по органичности слияние красоты природы и силы искусства.

 

«Где мама?». Реж. Тэ Вей, Тан Чен (1960)

В «Маленьком пруде» Тэ Вэй не рисует мультфильмы, а таскает камни. Он поднимается с тяжелой корзиной сквозь лес на Великую китайскую стену и застывает на полпути, парализованный красотой виднеющихся вдали гор.

Да, примерно так оно и было. Культурная революция — и, получите-распишитесь, вместо поэтических полотен о природе, Шанхайская студия начала снимать агитки.

«Все, что Тэ Вэй и его талантливая команда сделали за первые четырнадцать лет существования Шанхайской студии (1950-64) было положено на полку или уничтожено в последующие годы. Многие работы студии (среди которых — „Флейта пастушка“, „Переполох в небесных чертогах“, „Красноармейская бригада“) были запрещены к показу в Китае вплоть до конца 1970-х или даже до 1980-х. Уже за два года до начала Культурной Революции, партийные лидеры ругали работы Тэ Вэя (за то, что они не отражают классовой борьбы) и требовали, чтобы он публично критиковал сам себя. Он не согласился, и был отправлен на тяжелые работы.

Когда началась Культурная Революция, Тэ Вэя на год изолировали в маленькой комнатушке, где он находился под пристальным наблюдением. Об этом опыте Тэ Вэй рассказывал так: „У меня в комнате был стол, а на нем — стекло. Я нарисовал на нем множество картин. А когда слышал звуки приближающейся стражи, стирал рисунки мокрой тряпкой. Я рисовал образы из своего воображения так, будто видел их наяву. Такая способность появилась у меня, благодаря работе в анимации. Позже, когда моя работа заключалась в том, чтобы кормить свиней (вместе с моим коллегой, другим аниматором А Да), я видел славных маленьких поросят и думал, как буду их рисовать и одушевлять, когда выберусь отсюда. Одной большой толстой свинье мы дали имя Ву Фа Сьянь в честь одного из Банды Четырех. А Да и я развлекались тогда подобными шутками“. Когда Тэ Вэя держали в комнате, его пытали и допрашивали, как-то раз три дня не давали спать. А затем отправили на ферму, где он таскал мусор и навоз, помогал расчищать русло реки, и, как рассказывается выше, вместе с А Да растил свиней».1

 

«Три монаха». Реж. А Да (1980)

Ситуация изменилась только в восьмидесятых: появилось несколько любопытных фильмов (их едва набирается на пару программ), среди прочего еще одна 20-минутка великого Тэ Вэя, сделанная вроде бы в том же стиле, что «Пастушок», но как будто лишенная тех свежести и ясности, какие были видны в ранних короткометражках автора (ну а что вы хотели от человека, которого на десять лет лишили его искусства?!), а также, конечно, фильмы упомянутого уже А Да («Три монаха», «Супермыло»).

 

«Чувство гор и воды». Реж. Те Вей (1988)

Надежда на второй шанс не оправдалась: развиваться начала не авторская, артистическая линия, а индустриальная. Китайцы создали эффективный конвейер для штамповки чужого культурного продукта. В этом деле они неплохо преуспели, надо сказать, но это разговор особый, что же касается искусства, тут, как известно, природа не терпит пустоты — оно все равно появилось, но появилось, не благодаря, а вопреки, и, очевидно, поэтому интересуют нынешних китайских независимых художников вовсе не красоты природы, а странное экспериментальное кино.

 

Когда заводной петух клюнет

Забавно, что, как и в японской, в китайской художественной традиции тоже не обошлось без нашего Игоря Ковалева, того самого, который повлиял на стилистику Ямамуры. В общем, первые китайцы, которые появились на европейских фестивальных просторах, были очень-очень похожи на Ковалева. И это им ставилось несомненно в плюс, поскольку Ковалев очень уж хорош и чтобы быть на него похожим, нужно и самому что-то понимать в искусстве.

 

«Зимнее солнцестояние». Реж. Чэнь Си, Ань Сю (2008)

Речь идет о фильме «Зимнее солнцестояние» авторства Чэня Си и Аня Сю. Уже к следующему фильму, сохранив во многом ковалевскую эстетику, Чэнь Си и Ань Сю стали делать больший акцент на китайских реалиях.

 

«Заводной петух». Реж. Чэнь Си, Ань Сю (2009)

«Заводной петух» — это школьная история, причем история именно про китайскую школу. Короткометражка начинается с вида опущенного китайского флага и маршевого грохота ног, дети ходят в пионерских галстуках и трубят в горн, строгая молодая учительница пользуется указкой и дисковым телефоном. На таком фоне разворачивается история одного наказания (мальчика оставили после уроков) и последовавшего за ним преступления (он выпустил таракана, который в результате заполз учительнице под юбку, после чего она начала дергаться в странном танце), одного прощения (она отпустила его домой) и одного искупления (ему было так стыдно, что он с горя таракана съел). Как утверждает синопсис, герой решил в результате вырасти послушным и хорошим учеником. Такие вот славные будни коммунистической китайской школы.

 

«Купон на зерно». Реж. реж. Чэнь Си, Ань Сю (2011)

«Купон на зерно» — следующий фильм Си и Сю — обращается к судьбе художника во времена культурной революции. Главный герой, инвалид, рисует картинки в обмен на зерновые купоны. А потом, собственно, начинает рисовать сами эти купоны на зерно… В отличие от предыдущих двух фильмов, этот не столько придерживается канонов европейского психологизма, сколько подражает в действии китайскому театру, со всей его условностью, ритмичностью и пластичностью. Начав в «Купоне» Си и Сю продолжили и развили тему китайского театра в фильме «Маджонг», где трагический анекдот про азарт, жульничество и другие преступления разыгрывают резные тени.

 

Это любовь

«Большие руки, о, большие руки, пусть они будут больше». Реж. Лей Лей (2012)

В отличие от Си и Сю, Лей Лей с самого начала не был ни на кого не похож. На встречах со зрителями этот остроумный молодой человек рассказывает, как в детстве каждый день в шесть часов смотрел мультфильмы Шанхайской студии… Партийное руководство явно не обрадовалось бы, увидев, что выросший на их «добрых мультфильмах» ребенок начал с возрастом рисовать (заметьте, довольно плохо рисовать, если исходить из академических представлений о рисунке) каких-то странных существ с кубиками-рубиками вместо голов.

«Анимация должна быть свободна», — провозглашает Лей Лей, и да, его фильмы свободны. Ото всего, включая профессионализм в классическом понимании; можно предположить, что их рисовал подросток. Лей Лей и выглядит подростком, когда рассуждает: «Я делаю то, что хочу, но это проблема, потому что у меня нет денег. Люди говорят, что я сумасшедший, родители злятся, сложности наваливаются, как атакующие инопланетяне» — и в этот момент на экране сзади транслируются кадры из его фильма, нарисованного как бы на тетрадных листках в клеточку, цветными ручками — с пришельцами, разумеется, о чем же еще может снимать кино такой парень.

 

«ЭТО ЛЮБОВЬ». Реж. Лей Лей (2010)

Впрочем, нет — Лей Лей сделал и несколько иронически-поэтических короткометражек, из которых первая, «ЭТО ЛЮБОВЬ», составлена будто из журнальных вырезок с яркими орнаментами и реалистического вида самолетом. Тут речь о путешествии к возлюбленной, и о таком чувстве, из-за которого светится предательскими огоньками похожий на пагоду сканер в аэропорту, о такой жажде встречи, которая помогает уцелеть после крушения самолета… И вот, наконец, эти двое вместе: и они смешно дрыгают ножками, а затем взмывают в небо, как и полагается настоящим влюбленным. Ну и дальше, открыв один глаз во время поцелуя, он видит, что у нее через дырку в носке торчит большой палец. «Да, ЭТО ЛЮБОВЬ», — сообщает нам автор большими буквами.

<em>Recycled</em>. Реж. Лей Лей, 2013

С другой стороны, тот же Лей Лей пару лет назад снял фильм (его очень условно можно назвать анимационным, но раз таковым счел его фестиваль в Аннеси, то и мы ничем не хуже) под названием Recycled. Видео сделано из позитивных пленок, которые в течение тридцати лет собирались на свалках вокруг Пекина. Кадры с людьми, с семьями, многие уже испорченные, засвеченные, да и люди выглядят как-то устало-старомодно, как-то поношенно, несмотря на свой зачастую парадный вид… И кажется, что не к пленкам это Recycled относится, а собственно к людям, которые на этих пленках запечатлены.

 

Прощай, утопия!

Рассказывая о своем фильме со сложным названием «Некоторые действия, которые пока еще не были определены, как революция», Сюнь Сюнь говорит, что отчасти эта его работа — результат игры гормонов (2011). Сценарий он написал еще в колледже, правда, реализовал спустя десять лет, да еще как: вырезав фильм покадрово на дереве. Видимо, когда игры гормонов закончились, он осознал, что месть должна подаваться холодной, ибо фильм этот во многом действительно месть всему тому, что представляет собой коммунистический Китай — от часов с изображением Мао до ужасных больниц с прививками и злобными докторами. Ярость и ненависть ко всему этому, выношенную годами, Сюнь Сюнь глубоко прорезал в темном дереве. Наверное, если не понимать контекста, медленный, темный, наполненный тяжелыми, выточенными из дерева, неприятными образами, фильм может не произвести впечатления и даже вызвать скуку. Но для тех, кто понимает, Сюнь Сюнь со своей «недореволюцией» достоин быть и включенным в конкурс Аннеси и даже выставленным в музее Метрополитен.

Более прозрачное, хотя тоже сюрреалистическое, высказывание на ту же тему предложил Шивэй Дин, автор анимационного фильма «Прощай, утопия». Получился у него такой мрачный политический Магритт в китайском стиле. Очень продуманное и впечатляющее видео состоит из девяти экранов, на каждом из которых неспешно разворачивается странное действо. Иногда один из прямоугольников увеличивается, заслоняя собой все остальные, так что зритель может наблюдать во всех деталях, например, как голова обрастает многочисленными ушами, или как безголовые костюмы дружно кланяются небесному светилу с изображением то ли человеческого черепа, то ли какого-то вождя.

 

Трейлер фильма «Прощай, утопия». Реж. Шивэй Дин (2014)

Замысловатые, на первый взгляд, образы в основном расшифровываются довольно просто, даже буквально, а многоэкранная форма имеет свою предысторию: дело в том, что проект изначально создавался в формате галерейной инсталляции. Каждый экран посвящен какой-то утопической идее, которая сперва показана в своем становлении, а затем — в своем трагическом воплощении. Главным символом верхнего левого прямоугольника становится «тоталитарный жест»: одинаково одетые люди дружно акт приветствия. Странное дерево с вырастающими на нем руками, как сообщает описание, символизирует «пищевую цепь и древо жизни». «Экран демонстрирует, что человечество, находясь на вершине пищевой цепочки, не может контролировать рост населения и истощение ресурсов — только посредством убийства и войны», — сообщает автор на своем сайте.

Отчасти образы из «Утопии» Шивэй Дин повторяет в другой своей работе — в «Двойном действии», также посвященном идеологии. Индустриализированное, официозное пространство, снова люди в костюмах и галстуках с одинаково лысыми головами и стертыми лицами, ребенок в пионерском галстуке, по его плечам течет какая-то черная жидкость (кровь? нефть?), облекая его тело в официальный костюм, лысый оратор что-то надрывно орет, а слушателями его становится толпа огромных ушей… Свой комментарий к фильму автор заканчивает словами: «Нам воображается, что мы переродимся снова. Но можем ли мы обрести истинную свободу через насилие и метампсихоз?»

Возможно, именно это и впечатляет в фильмах Шивэя больше всего — абсолютная безысходность его антиутопического портрета общества. Ни малейшего намека на возможность разорвать этот замкнутый круг. И речь не только о Китае, ибо в «Прощай, утопия», посвященной преимущественно тоталитарному обществу, нашлось место и для либеральных идей. Вон они в верхнем ряду посерединке: люди, вращающиеся в безвоздушном пространстве, вперемежку с голубями мира.

 

Это ряд наблюдений…

Насколько индустриальная китайская анимация гонится за сюжетами и универсальными технологиями, настолько же независимая от них дистанцируется. В результате господствующей формой для нее становится ассоциативный поток перетекающих друг в друга образов и метафор в сочетании с редкими техниками и неожиданными формальными приемами.

 

Трейлер фильма «Беги!». Реж. Шэшь Цзе (2012)

Шэнь Цзе в своем дипломном фильме «Беги!» начинает со спринтера, стартующего на беговой дорожке, и дальше накручивает различные образы, от вполне очевидных (бегущая лошадь) до совсем вроде бы далеких (капающий кран, спускающийся с неба парашют, который превращается в глазунью на тарелке). Технически фильм сделан очень необычно: автор чередует две дорожки образов (одна с белым фоном, другая — с черным), так будто кадры из двух лент поставили вперемежку: в результате картинка мерцает, а фигуры из двух ассоциативных линеек парадоксальным образом взаимодействуют друг с другом. И все это под весьма лиричную музыку — этакий мягкий фортепианный перебор, в иллюстрацию которому изображаются две руки с тонкими пальцами, играющие на невидимых клавишах.

 

Трейлер фильма «Лошадь». Реж. реж. Шэшь Цзе (2012)

В другой работе — «Лошадь» — очень заметно прошедшейся по международным фестивалям, Шэнь Цзе пользуется похожим приемом, предлагая зрителям вместо линейной истории отдельные кадры из нее. По ходу фильма набор кадров повторяется, а к ним добавляются все новые и новые, один эпизод перетекает в другой, а смысл всего действа зрителю приходится разгадывать, как головоломку.

 

«Фрейд, рыба и бабочка». Реж. Ван Хайян (2012)

Другой яркий молодой художник, Ван Хайян, рисует свои сюрреалистические фильмы цветными мелками на черном листе, при этом фильм — как бы история создания отдельных элементов картины, увидеть которую полностью можно только в финале. Дебют Ван Хайяна — «Фрейд, рыба и бабочка» — наполнен самыми неожиданными образами, например: ванна на фоне горного пейзажа, над ней бабочка, которая превращается сначала в глаз, а потом в голого бородача, дальше на этой картине появляется военный в юбке, почтовый ящик с улиткой, шесть писсуаров с цветными шариками внутри… И это еще ничего, потому что сиквелом стала короткометражка с непереводимым названием Double Fikert и еще хуже переводимым потоком сюрреалистических метафор: вырастающие друг из друга, наподобие ветвей дерева, кулаки разжимаются, выпуская бабочек, после чего красный шнурок, стягивает их в человеческий профиль, а затем из раскрытого рта этого лица вылезает скорпион. И так потихоньку, расширяясь и убавляясь, из ничего появляется сложная сюрреалистическая картина, куски которой автор обрывает в конце, чтобы написать титры.

 

Трейлер фильма ?Human Beings?. Реж. Ян Бо (2014)

Пожалуй, больше всего радует в китайской молодой анимации именно ее дерзость. Пока европейцы углубляются в тонкости саморефлексии, китайские авторы берутся за самые непростые темы. Что там политические утопии — Бо Ян, например, задался вопросом о природе человека. Его фильм называется ?Human Beings? (то есть «Люди», то есть «Человечество», то есть «Человеческие создания») и рассуждает (если можно так сказать о ненарративном фильме) о том, какие диаметрально противоположные понятия вкладываются в эти два слова. С одной стороны прекрасный церковный витраж с Мадонной и ангелами, с другой — взрывы атомной бомбы. Под стать изображению, то нежному, то жесткому, то заставляющему вспомнить о теории эволюции, то предлагающему рентген материнской утробы с младенцем, и саундтрек, переходящий от механического скрежета к нежнейшим мелодиям.

«Я начал свои размышления с „четырех благородных истин“: „страдание“, „причина“, „прекращение“, „путь“ — это своего рода интерпретация жизни, и когда эта концепция само-интерпретируется, в мозгу вспыхивают ключевые слова: разрушение, новорожденный, эволюция, просвещение, оковы, бесконечность. Я постарался объединить эти слова в фильм и провести до финальной точки: в бесконечной вселенной человеческая жизнь, словно пыль, появляется, чтобы разрушить замкнутый круг. Каждый индивидуальный „жизненный элемент“ — это зерно в облаке пыли, которая поднимается и оседает», — так пишет режиссер о своем фильме и хотя высказывания его иногда туманны, невозможно не восхититься масштабом поставленных задач.

Примечания:

1 Цитируется по статье «Te Wei and Chinese Animation: Inseparable, Incomparable», Джон А. Лент, Animation World, март 2002 Назад к тексту


Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: