Стоп-кадр: Иван Давыдов, «Улицы разбитых фонарей»
Сегодня в рубрике «Стоп-кадр» Иван Давыдов рассказывает о кадре из знакового сериала девяностых, который — быть может, первым и последним — отменял всякую разницу вкусов. «Улицы разбитых фонарей»: первый сезон, первый эпизод.
Памяти одной зажигалки
Илюха — Илюха на философский пришел после армии, а еще умел шутить смешнее, чем я, и поэтому я всегда слушал Илюху, — сказал, что надо смотреть. Надо — посмотрим. Купил на Ленинградском вокзале (тут нет никакой специальной символики, простое совпадение) кассету. На коробке — девиз стоиков: «Делай что должен и будь что будет». Никаких запятых. И еще толстоморденький с автоматом. На стоика не похож. Чувствуется — пьющий. К пьющим больше доверия.
Удивительный момент: ты пока не знаешь, кто такой Дукалис.
Странно смотреть, конечно, русский фильм. Еще и не фильм, а сериал. Еще и про ментов. Время не такое. Да и возраст. Сноб внутри требует Кесьлевского. В крайнем случае — Тарантино. А то и вовсе Антониони. Это юность и глупость, на самом деле, счастливые дары, из которых один исчезает стремительно, зато второй остается на всю жизнь; но второй без первого вовсе не очарователен.
Но и до нажатия кнопки play на видеомагнитофоне сноб внутри найдет выход из положения, объяснит сам факт просмотра снобизмом второго уровня, издевкой над снобами, не способными подняться выше собственного снобизма.
После нажатия кнопки вопросов не остается. Внутри — эпоха. Потом Слава Курицын где-то похвалит Кивинова, сценариста первых серий. Курицын — уважаемый человек, можно смотреть, не стесняясь собственного дурновкусия. Но и без санкции Курицына можно смотреть, не стесняясь. На нелепо одетых людей, на ларьки, на серость окружающего мира, на бандитский разгул… Потому что кажется, — это весенняя серость. Дальше что-нибудь вырастет, да и вообще, любовь к деталям важней сюжета. Мы не любим ментов, зато мы любим «Ментов».
Выбранный для разговора кадр — как раз про любовь к деталям. Тут важен и закадровый текст, кстати. Мент читает ментовской протокол, чтобы поиздеваться. Опять второго уровня снобизм. Рифма к собственному умонастроению. «Руки трупа вытянуты вдоль соответствующих коленей, но одна покоится на груди». Слова — тоже эпоха. Такие цитаты — обязательная составляющая сборников шуток и анекдотов, которые продавали в электричках. Серая, страшная бумага, подслеповатая печать. Дочитал, вышел на Ленинградском, купил кассету с «Ментами».
Видим мы, впрочем, не руку трупа, а руку Андрея Ларина — одного из главных героев. На нем — дешевый свитер, потому что честный человек, эпохе поперек, должен быть бедным. Деловые и успешные не становятся героями, это важный момент для понимания того, что случилось со страной дальше. Американские сигареты не самой дорогой марки и зажигалка Zippo, скорее всего — поддельная. Обязательно и круто иметь зажигалку Zippo. Купить, разобрать — есть внутри какие-то тайные знаки, способные доказать, что она из Штатов. Советский человек, выбравшийся на задворки западного изобилия, верит, будто в Штатах что-то производят. Но она все равно из Китая. Даже если не поддельная.
У меня тоже такая была, конечно.
Все курят вокруг, в телевизоре американский проповедник, чтобы уязвить, и вернуть на путь истинный, сообщает, что сигареты — для дураков, для бедных, и для русских. Но это звучит рекламой. Да, мы такие. Дураки, бедные и русские. Зато в душе романтики — как Андрей Ларин. У нас пока, конечно, мрак, но мы выберемся. Может быть, даже на выходных в Питер выберемся. Пить. Не в модных барах — их нет, у друзей в квартире, а то и вовсе у Вити Цоя на кладбище. Хотя Витя жив, конечно. Мы выберемся.
Кстати, выбрались. И почти уже никто не курит, Илюха вон тоже бросил, и не вспомнить, где и какие должны быть тайные знаки на правильной зажигалке. Задворки изобилия не восхищают, менты не носят дешевых свитеров, из весенней серости получилась осенняя, доехали без остановок. Почему так, сразу и не скажешь, но пересмотреть одну, а то и две серии первого сезона все равно под настроение можно. Немного стыдное удовольствие с привкусом ностальгии. Не по прошедшему. По неслучившемуся.
