Бертран Бонелло: «Мы все словно заснули»
«Кому» Бертрана Бонелло с одной из последних ролей Гаспара Ульеля покажут в рамках проекта «Артхаус: Эпизод 1», инициированного Домом культуры «ГЭС-2» и творческим объединением Arthouse (22 октября, в частности, будет показ в Петербурге). Ная Гусева поговорила с режиссером об этой картине, сделанной на стыке скринлайфа и анимации.
В центре сюжета — обычная девочка-подросток. Она кажется пассивной, но почему вы охарактеризовали ее состояние как кому?
Фильм снимался в пандемию — период, похожий на время между жизнью и смертью, днем и ночью. Мы не знали, как жить, не могли выйти на улицу, все словно заснули. В фильме я постарался передать это ощущение: ты в окружении людей, но одинок, ты жив, но словно умер и не можешь ничего делать. Похоже на кому.
Можно сказать, что «Кома» — фильм-трибьют молодежи во времена бушующего коронавируса?
Я волновался за молодежь в то время. Например, для меня шесть месяцев заточения — это не страшно, у меня много непрочитанных книг. Но в 17 лет вам хочется ворваться в мир, изучить его, выпорхнуть из-под крыла родителей. И тут вам говорят: «Нет, ты будешь сидеть дома».
У меня дочь как раз этого возраста, и я восхищен тем, как она справилась с периодом вынужденного затворничества. В ее возрасте я хотел пробовать вообще все, а она не могла изучать ничего, кроме собственного воображения. Моя дочь вполне хорошо пережила пандемию, но я видел, как многие ее друзья впадали в депрессию — это ужасно тяжелый опыт для них.
Другую героиню, инфлюэнсера-гипнолога, сыгранную Джулией Фор, так и зовут — Кома. Это отсылка к ее профессиональной деятельности?
Мне кажется, это очень подходящее имя для нее. Оно даже на слух приятное, сильное. Кома уверяет, что научит вас жить лучше, поможет вам. Чем больше вы обращаете внимание на ее поведение, фразы, то понимаете — она злая.
Несмотря на то, что фильм говорит о тяжелых и темных вещах, я хотел сделать его визуально ярким и привлекательным
Героини «Комы» постоянно обсуждают маньяков. Современные девушки вообще интересуются жанром true crime. Почему, как вам кажется, это происходит? И откуда вы это узнали?
Ну, у меня есть дочь (смеется). Я вижу, чем она интересуется. Не знаю почему, но они вместе с друзьями просто помешаны на серийных убийцах. Знают все фильмы, могут пересказать их биографию, смотрели все документалки Netflix. Они просто заворожены этим — даже не спрашивайте, почему. Но я вижу это рядом с собой и просто не мог не упомянуть.
А вам не страшно?
Иногда! Когда мы слышим об убийствах и преступлениях в реальном мире, всегда есть мотив. Истории серийных убийц в большинстве своем — зло во плоти. Наверное, поэтому мы все так следим за ними. Это убийство ради убийства. Я тоже видел много документальных фильмов на эту тему, и многие из преступников невероятно умны, настоящие интеллектуалы. Тогда становится интересно, что могло сподвигнуть их на такое.
Фильм состоит, с одной стороны, из zoom-созвонов, с другой, из разных техник анимации, включая кукольную. Как рождалась эта форма?
Мы живем в мире изображения и получаем их отовсюду. Хотелось запечатлеть это в фильме. Я впервые использовал анимацию — хотелось попробовать все доступные текстуры. У моей мамы появилась идея добавить кукол, и это позволило все-таки ввести в фильм сложные диалоги. Если бы так разговаривала героиня с подругами, это нереалистично. К тому же эти куклы привнесли и юмор, а в моих фильмах его обычно мало.
Кстати об анимации — она возникает совершенно внезапно. Если говорить не только о разнообразии текстур, почему вы решили использовать анимацию?
Я встретил одного аниматора и был просто поражен его отношением к работе. Рассказывая о ней, он даже философствует. Мне так понравилась его погруженность в свое дело, что я решил дать возможность добавить анимацию в полнометражный фильм. Меня увлекла идея нарисованной проекции, как будто героиня видит саму себя со стороны. Очень эмоциональный момент.
Я позвонил ему и еще нескольким друзьям со словами: «Не хотите зайти ко мне во вторник утром и озвучить кукол Барби?»
Эмоции накрывают с первых сцен. В открывающих кадрах мы даже не можем разобрать, что конкретно происходит — все размыто, перемешано. Что скрыто в этом хаосе?
Это письмо моей дочери. Мне нравится, что оно не озвучено: зрители читают его в титрах. Там упоминается мой фильм «Ноктюрама» — он о молодости и посвящен дочери. Открывающая сцена состоит из кадров «Ноктюрамы», которые просто сильно приближены. Мне хотелось, чтобы зрители сконцентрировались именно на письме, а не на изображении рядом с ним.
На какие еще детали стоит обратить особое внимание?
Думаю, нужно вообще отключить внимание и просто смотреть. «Кома» — набор разных миров, которые потихоньку поглощают друг друга. Похоже, будто вас перекидывает туда-сюда, но на самом деле там есть взаимосвязанная конструкция. Несмотря на то, что фильм говорит о тяжелых и темных вещах, я хотел сделать его визуально ярким и привлекательным.
Скоро рассвет, выхода нет — «Кома» Бертрана Бонелло
В фильме мало персонажей, но много голосов, один из который принадлежит погибшему в этом году Гаспару Ульелю. Каково было работать с ним?
Мы были очень близки еще со времен съемок «Сен-Лорана». Я должен был снимать третий фильм с ним и Леей Сейду. Когда Гаспар погиб, подготовка к съемкам была в самом разгаре. Было невероятно сложно останавливать весь процесс, пытаться делать что-то после такой трагедии. Мне не хотелось искать замену среди французских актеров, так что на место Гаспара пришел британец — Джордж Маккей.
Работать с Гаспаром было одно удовольствие. Он был очень легким на подъем. Когда мы работали над «Комой», я позвонил ему и еще нескольким друзьям со словами: «Не хотите зайти ко мне во вторник утром и озвучить кукол Барби?» Конечно, все собрались, я угостил их кофе, и работа была сделана за каких-то три часа.
Гаспар погиб буквально за три недели до Берлинского фестиваля, где я смотрел «Кому» вместе со всеми. Его голос в фильме, где много говорят о смерти, разбивал сердце. И я чувствовал, что для многих этот просмотр был очень тяжелым.
Читайте также
-
Самурай в Петербурге — Роза Орынбасарова о «Жертве для императора»
-
«Если подумаешь об увиденном, то тут же забудешь» — Разговор с Геннадием Карюком
-
Денис Прытков: «Однажды рамок станет меньше»
-
Передать безвременье — Николай Ларионов о «Вечной зиме»
-
«Травма руководит, пока она невидима» — Александра Крецан о «Привет, пап!»
-
Юрий Норштейн: «Чувства начинают метаться. И умирают»