Бертран Бонелло: «Я много смотрел на зомби»
Бертран Бонелло, представивший в рамках «Двухнедельника режиссеров» свою новую работу, дал небольшое интервью «Сеансу». Поговорили о Гаити, зомби-порошке, Уэсе Крейвене и особенностях монтажа.
Можно сначала глупый вопрос? Почему ваше название вроде англоязычное, а слово Zombie стало на одну букву короче — Zombi?
Потому что Zombie — это американский «зомби». Это мощная культурная доминанта. И хотелось от нее как-то по возможности уйти. Хотелось вернуться к традициям — креольским зомби. Старые зомби они такие, без «e» на конце.
Как вообще появился этот проект? Это же практически реальная история…
История Клавиуса Нарцисса действительно описана Уэйдом Дэвисом, антропологом и этноботаником, он заинтересовался зомби-порошком, который по легенде готовили колдуны на Гаити. Этот порошок мог погружать человека в летаргический сон, который был почти неотличим от смерти… Уэс Крейвен снял по мотивам этой книги свой знаменитый фильм «Змей и радуга».
Вы прочитали книгу Дэвиса и решили снять фильм? Как Уэс Крейвен? Вы случайно не его фанат?
Ну, не настолько. Тем более, что Уэс Крейвен озабочен скорее порошком, который превращает в зомби, нежели тем, что такое — быть зомби. На самом деле где-то лет пятнадцать назад мне довелось побывать на Гаити, и перед тем как туда поехать я прочитал много всего о Клавиусе Нарциссе, человеке, который был превращен в зомби, но сумел вернуться назад. Это были не книги Дэвиса, но там тоже была вся эта история с порошком, какими-то странными деталями. Меня они заинтриговали, и где-то год назад у меня появилась идея сделать совсем маленький, микробюджетный фильм. Снять всё очень быстро — в марте закончить сценарий, в октябре — съемки, так я вернулся к сюжету зомби. Старого зомби — у меня в голове засел кадр: Клавиус ночью пересекает гаитянский ландшафт. Так я начал разрабатывать эту картину. Писать, читать, изучать — и вот тогда я уже познакомился с работами Дэвиса о яде из рыбы фуга, которую у нас показана в начале фильма.
Я все-таки слишком белый и слишком из Франции, чтобы рассказывать о зомби на Гаити.
А как появилась вторая линия: соединился хоррор и история о школьницах?
Эта мысль продиктована утилитарными соображениями: мне было необходимо найти какую-то французскую точку отсчета, чтобы рассказать свою историю. Найти возможность взглянуть на это глазами француза. Я все-таки слишком белый и слишком из Франции, чтобы рассказывать о зомби на Гаити. И я придумал внучку Клавиуса, которая оказалась во специальной французской школе для тех, в чьем роду есть кавалеры Ордена Почетного легиона. Нашел прекрасную актрису. Найти правильную точку входа в историю очень важно, и для меня возможность взглянуть на нее глазами нескольких французских тинейджеров — у меня же дочке пятнадцать лет — была идеальной.
Вам не кажется, что, несмотря на то, что вы белый и француз, зомби — вечный герой вашего кино? Может, это такой взгляд на современную цивилизацию и человека с глазами и руками-ногами, но без слов и памяти. Я почему-то вспомнил ваш фильм «На войне», где режиссер Бертран ведет довольно растительную жизнь, потом попадает в гроб и участвует в странных ритуалах…
Ну, да, возможно… Не знаю, может, и «Ноктюраму» тоже можно назвать фильмом о зомби. А может, все дело в том, что я много смотрел на зомби, когда был подростком.
Ведь там прийти с камерой — это все равно что прийти с ружьем.
Фильм очень красиво смонтирован. Обе линии — и французская, и карибская — органично друг друга дополняют. Можете рассказать, как у вас организован процесс монтажа? Что появляется первым: кадры или монтажные решения? Кажется, вы приступаете к съемкам, уже имея точный монтажный план. Когда появляется музыка?
Первым делом появляется музыка. Она фактически рождается одновременно со сценарием. Я стараюсь быть максимально точным в ходе написания сценария. И если я понимаю, что в какой-то сцене мне понадобиться музыка, я практически сразу ее записываю. Это часто моя собственная музыка, так что обычно так случается — что к моменту завершения сценария у меня есть полный саундтрек. То есть монтажная структура уже полностью описана в сценарии, а ритм — в музыкальной дорожке. Практически все, что вы видите на экране — было написано, снято и вошло в фильм. Почти ничего из отснятых сцен мы не выбросили.
«Малышка зомби»: You’ll Never Walk Alone
После премьеры фильма вы сказали, что для вас было принципиальным снимать на Гаити. Можете пояснить почему и рассказать, каким вам показался остров сейчас?
Все очень непросто. Мне не один и не два человека сказали: не надо там снимать, поезжай в другое место, зачем Гаити, чем Доминиканская республика хуже, например? Но для меня по этическим и политическим причинам было важно снимать фильм именно на Гаити. И я знал, что будет трудно. Прежде всего из-за культурных различий. Нужно, чтобы тебя приняли, мы потратили огромное время на то, чтобы объяснить проект, рассказать о нем, донести его до тех, среди кого мы собирались снимать. Ведь там прийти с камерой — это все равно что прийти с ружьем. Нужно, чтобы тебя приняли и допустили. Есть и более банальные трудности: там ведь ничего не работает! Утром ты сел в машину, она завелась и можно поехать на съемку — уже счастье. Остров все еще не оправился от страшной катастрофы, землетрясения, которое его фактически разрушило. А кроме того, в прошлом году по всей стране прокатилась волна протестов. Мы как-то застряли в отеле и не могли даже на улицу высунуться. Да, было трудно. Но съемки на Гаити — это, действительно, одно из достижений фильма.
