Высшие формы — «Ау!» Тимофея Шилова
Как сделать анимационный фильм с помощью растений и диапроектора? Все возможно, если в детстве вы пели колыбельные. В новом выпуске «Высших форм» погружаемся в мир, созданный Тимофеем Шиловым.
Это история про любовь к диапроекторам, маленьким растениям и школьную влюбленность.
Я учился на режиссера анимации в Сергиево-Посадском филиале ВГИК, в мастерской Ольги Алексеевны Титовой. Любопытное место. Если у вас есть нестандартный проект, советую поступать именно туда — больше возможностей и меньше контроля.
2020 год. Ковид и удаленка. Ольга Алексеевна дала тему: «одиночество». Анимация — долгая и нудная работа. Для этого нужна энергия. А для этого нужно, чтобы фильм был своим. Вот я и пошел искать свой фильм. А где его искать, как не дома? Летом я уехал из пустой Москвы домой в Новосибирск.
Наш дом — деревянный и двухэтажный, шершавый и солнечный. Три подъезда и двенадцать квартир. Раньше такими домами была устроена вся улица, потом тут вырос элитный жилой комплекс, и деревяшек осталось трое — тупичок, куда не добирается интернет, зато под окно можно посадить шиповник, и он будет расти.
Каждой квартире полагается комнатушка в подвале, где хранят зимнюю обувь и все то, что надо бы выбросить, да рука не поднимается. А у моей семьи там была мастерская: папа-профессор считал, что многое надо уметь делать руками. Поэтому подвал был заставлен инструментами и деревом. Мой старший брат там синтезировал хлор. Как-то раз радостно прибежал показывать, что получилось, и потравил домашние растения. Другой старший брат мастерил мечи из текстолита и щиты из фанеры. Рыцарь!
Каждый день ты идешь сквозь траву и не замечаешь этого
Папа починял мебель и не только. Когда семья разъехалась (братья — на учебу, а папа — на работу), я прибрал мастерскую себе, стал там ставить эксперименты со светом. И рисовать.
Я нашел в мастерской старый семейный диапроектор, который верой и правдой служил нам аж до 2012 года. У нас не было телевизора, зато были посиделки с диафильмами. В жилой части дома на двухэтажную кровать натягивалась простыня, напротив ставилась стремянка, на стремянку — проектор. Из детей выбирался самый ответственный, кто будет менять пленку. Главное — поставить ее вверх ногами, чтобы изображение на проекции было правильным (об этом забываешь). И по очереди читаем вслух подписи. Семья большая, шестеро детей, подписей хватит на всех.
Детский дадаизм и бабочка с усами — Пересматриваем диафильмы
Странно было доставать коробку диафильмов, сплошь покрытую плесенью. Странно видеть пленку, разъеденную грибком, даже не разобрать, про что диафильмы-то. Ты убирал на хранение (как казалось, всего на один год) почти новую вещь, а достаешь старую.
Диапроектор молчал. Но включишь, и по стене, шкафам, по груде зимних курток побежит лучик света, теплый и осторожный, будто живой. Мне стало жалко этот свет, и я решил переделать диапроектор в станок анимации, чтобы свет ожил и его увидели.
Советские изделия восхищают стандартизацией и простотой. Я вставил внутрь проектора две винтовые оси из детского металлического конструктора (вот знал же, что не надо выкидывать!), на которых можно было неподвижно крепить слои декораций или эффектов, анимации и масок. Единственная проблема — лампы накаливания. Диапроектор грелся так, что в прохладной съемочной становилось жарко. Как отводить тепло? Можно поставить компьютерный вентилятор. Но все равно больше часа снимать не стоит — надо дать лампе остыть. А чтобы вентилятор не передавал вибрацию на станок, вентилятор надо подвесить на обувные шнурки.
Самое трудное — сделать так, чтобы вышло ненадуманно
Диапроекторы не созданы для съемок мультфильмов. Следовательно, надо создать мультфильм для диапроектора, используя все его сильные стороны и маскируя слабые.
Проектор в десятки раз увеличивает изображение того, что в него попадает. Любая рукотворность будет бросаться в глаза, искусственность будет видна сразу же. Значит надо использовать в качестве декораций растения, при увеличении они не теряют, а, наоборот, выигрывают: раскрываются фактуры, полупрозрачно светятся листья. Если положить в проектор вместо диафильма сухоцвет, по стене заходят тени: странные, увеличенные в десятки раз полевые цветы, облака пуха, стволы репья. Каждый день ты идешь сквозь траву и не замечаешь этого, а теперь трава шумит над тобой.
Рабочая область станка — усеченный конус света. Диаметр сечения — от четырех до полутора сантиметров. Следовательно, герои мультфильма должны быть просты в изображении, минимум деталей. Желательно, просто силуэты. И как можно меньше персонажей. Лучше не более двух.
Надо выбрать историю, которую не сможешь забросить, которая будет болеть и звать. Принц и Принцесса, заблудившиеся в Лесу. Ищущие кого-то. История о невысказанном чувстве, невысказанном свете, о невысказанных растениях. Значит, и названия у этой истории не должно быть. Пусть будет «Ау», это даже не настоящее слово.
ВГИК дает куда меньше, чем шестеро детей и дом на ушах
Вся студия заставлена коробками из-под яиц, в которых лежат растения: репей, травы, мхи, безымянные корни. Из них собирались декорации. Самое трудное — сделать так, чтобы вышло ненадуманно. Дай самому предмету говорить, отойди!
На стене висит лист бумаги. На него наведен диапроектор. Луч рисует странно-знакомые растения. Шумит вентилятор. Включена музыка, алтайские песни. Из цветов выглядывает нарисованная Принцесса. Вся анимация рисуется гелевой ручкой на пленке для принтеров — тоже интересный и ушедший материал.
Многое вырастало из случайных находок. Забавно: я вымерял новые модули и детали для станка, полмесяца вычерчивал коробы для хранения кадров на пленке, поделился с мамой, что ничего не выходит, и она сразу же, без особых раздумий, предложила: «А зачем коробы? Просто сделай в утеплителе прорези и храни кадры в них». Изящное и простое решение. Опыт не перекрыть учебой. ВГИК дает куда меньше, чем шестеро детей и дом на ушах. Курсы драматургии и теории не заменят двадцати лет сочинения сказок для детей и пения колыбельных.
Сейчас, иногда, когда я вижу свои наработки по фильму, я очень тоскую
Больше всего в работе мне помогает вера в проект. Многое не получалось сразу, давалось после долгих и упорных попыток. Весь первый год, по сути, я дурачил мастера, будто знаю, как сделать анимацию на диапроекторе и смогу это сделать. А никаких гарантий у меня не было: ни работающего станка, ни удачных экспериментов с анимацией. И здесь очень важно, чтобы тебе доверяли, чтобы были люди, которые скажут: я не знаю, что ты делаешь, но ты делаешь это правильно.
Фильм делался слишком долго, три года: со второго по четвертый курс. Последний год, точно кошмар. Болото, в котором нельзя оставаться: каждый шаг дается все труднее.
Мне очень помогали близкие люди — мама, девушка (теперь жена), однокурсницы, которые озвучили героев на микрофон соседа (час разнообразных «ау»). И композитор. Я его долго искал в тематических пабликах, слушал музыку. И нашел единомышленника Inthem, это тихая и робкая музыка, в которой шумы на цыпочках ходят среди травы. Не могу передать, насколько важным оказалось его понимание фильма.
Постепенно о проекте узнавало все больше людей и некоторые включались в работу. Преподаватель Сергиево-Посадского филиала ВГИК Алексей Борисович Вырский консультировал, какую камеру выбрать из имеющихся в филиале; студент-фотограф Илья Зиновьев делал цветокоррекцию, студентка-аниматор Маргарита Паршина заливала анимацию на пленке. Вот вам и польза студенческих конференций, где я рассказывал о фильме. Спасибо Олегу Николаевичу Раеву, организатору научной жизни филиала.
Во время съемок я много раз представлял победы на фестивалях, похвалы, призы, свою гениальность. Но за все фестивали я только два раза сумел поговорить с живыми людьми и рассказать про маленький мир растений, восхищение которым хотел передать, про маленькую жизнь, которая живет без нас где-то там, за замочной скважиной, и в которую можно только подглядеть.
Сейчас, иногда, когда я вижу свои наработки по фильму, я очень тоскую. Ручная работа, золотарник и крапива; студия, которая пахнет полем; заклеенные мусорными пакетами окна, калька.
Но вообще, не надо унывать. Я только начал путь. Надо работать дальше. Быть упрямым бараном, чтобы фильм вызывал не восторг трудом режиссера, а режиссера и труда вовсе не было видно. А был ветер в высоких соснах.
Читайте также
-
Как мы смотрим: Объективные объекты и «Солнце мое»
-
«Сказка про наше время» — Кирилл Султанов и его «Май нулевого»
-
Высшие формы — «Книга травы» Камилы Фасхутдиновой и Марии Морозовой
-
Высшие формы — «У меня что-то есть» Леры Бургучевой
-
Высшие формы — «Непал» Марии Гавриленко
-
Сеанс реального — «Мой французский фильм» Дарьи Искренко