Умалишенные страдальцы как дети
О главных героинях трилогии «Золотое сердце» Ларса фон Триера («Рассекая волны», «Идиоты», «Танцующая в темноте») рассуждает Ольга Калинина.
Кино про «золотые сердца», про юродивых, про детство как патологию или взрослость как болезнь. Про то, что дети (умалишенные, святые) — самые серьезные люди, способные на настоящую веру-надежду-любовь. Безнадежное, в общем-то, кино.
СЕАНС – 41/42
Болезненные, трагичные на грани пошлости персонажи — невинная шлюха Бесс в «Рассекая волны», танцующая в темноте инфантильная мать Сельма, молчаливая «идиотка» Карен. Да, пошлость с трагедией всегда бок о бок, но тут уж ближе некуда. Достоверно изобразить детство (так же, впрочем, как святость и безумие) мало кому под силу, потому что как раз они-то, безумные святые дети, — ничего не изображают и ни во что не играют.
Детство — это когда ты обращаешься к Богу, а он тебе отвечает
У детей есть такое выражение — «по правде». Оно означает «жить по-настоящему, без двойного дна». В «Идиотах» группа взрослых пытается вернуться к этому состоянию, прикинуться детьми — и, пока это веселая игра, все идет неплохо: можно кривляться на публике, не платить по счетам, можно устроить оргию в большом пустом доме. Но группа распадается — никто из участников не в силах выпустить своего «внутреннего идиота» в настоящий, привычный, взрослый мир — не получается. Получается только у Карен, которая и попала-то в эту коммуну случайно, у Карен, которая потеряла новорожденного ребенка, она приходит домой и пускает там, среди горюющих родственников, слюни — по правде, без кавычек.
Получается у Бесс из первой части трилогии — она верит, что поможет парализованному мужу, занимаясь сексом со всеми подряд; у нее такой талант — верить.
И получается, и совершается чудо — но сама Бесс умирает. Не потому умирает, что ее исполосовали какие-то чокнутые, а потому, что в последний момент взрослеет. Говорит: «Значит, я ошибалась» — и умирает.
Теология прямого действия
Погибает Сельма — ребенок, которого судили по взрослому закону и, конечно же, осудили — во взрослом мире нельзя жить по правде, взрослый мир не мюзикл, здесь не танцуют и не поют на железнодорожной насыпи; во взрослом мире все слишком хорошо, слишком четко видят.
Детство (по крайней мере, в этом мире) — несладкая штука, и мы все это помним. Детство — это когда ты обращаешься к Богу, а он тебе отвечает, ты просишь Бога — он исполняет желание; если ты хочешь стать идиотом — ты им станешь; если хочешь петь — запоешь. И ничего нет во всем этом хорошего, доброго и светлого, забудьте. Детям тут не место. Зачем здесь дети? Им же больно, отпустите их.
