«По ту сторону надежды» — С этой стороны ничуть не лучше
7 августа в «Гараже» покажут «По ту сторону надежды» — последний на сегодняшний день фильм великого Аки Каурисмяки. Об этой печальной и одновременно по-своему жизнерадостной работе писала Анастасия Сенченко
Калед вместе с сестрой бежит из родного Алеппо и легко пересекает всю Европу от Турции до Финляндии: «Нас предпочитают не замечать, от нас одни проблемы». Как и герои «Человека без прошлого» и «Гавра», Калед начинает свой путь из небытия, из точки социального отсутствия. В дороге он теряет сестру и после долгих безуспешных поисков просит убежища в Финляндии. В то же время второй участник этой истории — Викстрём — продает свой бизнес, оставляет жену и покупает убыточную забегаловку. Сходство персонажей становится очевидным еще до того, как их пути пересекутся. Больше всего их роднит, конечно, почерк автора. Все многочисленные музыканты, официанты, продавцы, фермеры, мусорщики, бродяги, охранники, беспризорники, созданные Каурисмяки — родственники в своей детской человечности и беззащитности. Сбежавшие от своей прежней жизни, они с меланхолической трезвостью (очевидно, вслед за их создателем) оценивают свое положение в «современном» мире. При подобной расстановке сил, мир закономерно выходит на первый план. Так, пространство становится главным действующим лицом.
Далее сюжет этой истории — череда умышленных допущений. Каурисмяки дает всем героям безлимитный аванс веры в гуманизм как в естественное свойство натуры, в способность к состраданию и врожденную этику. Парад чудес практически превращает историю в предновогоднюю сказку. Но благодаря контексту, многократно реализованный режиссером ранее сюжет, в 2017 году выглядит несколько провокационно. Несмотря на то, что практически все действующие лица оправдывают безлимитный аванс веры в человека, мир, созданный Каурисмяки, остается все тем же. Ни для кого из героев он не меняется к лучшему.
Все герои его фильмов — люди одного бесконечного десятилетия. Среда их обитания неизменна, время не движется, интерьеры и автомобили не меняются, а мобильные телефоны — анахронизм (центральные персонажи их вообще не имеют). Здесь время окончательно вынесено за скобки, как не имеющее смысла. В мире Каурисмяки не существует биткоинов, мобильного банка, социальных сетей (потеряться в которых невозможно), да что там — и интернета тоже не существует.
Все «дети» Каурисмяки знают, что счастье находится где-то после надежды и после ожиданий
И пусть вас при этом не смущает мнимая актуальность темы — то и дело мелькающие на экране телевизоров репортажи из Алеппо. Герои Каурисмяки не подозревают о существовании навязчивого агрессивного «сейчас» с постоянно меняющейся повесткой дня. Просто внезапно его глобально бездомные, слишком уязвимые для жизни герои из фильмов перекочевали на телеэкраны.
Счастье — знать, что мир ничуть не хуже, чем ты о нем думаешь
Маргиналы интересуют Каурисмяки как персонажи с предельно понятными, неложными человеческими желаниями и потребностями. Для них не существует сложного морального выбора — он всегда интуитивен и прост. И, что существенно для поддержания веры в людей, в своей основе человечен. Немногословные стоики ожидаемо не знают, плакать им или смеяться, потому что ни для того, ни для другого момент вроде бы не подходящий. Но зато все «дети» Каурисмяки знают, что счастье находится где-то после надежды и после ожиданий.
В подтверждение этому — неимоверная устойчивость мира Каурисмяки ко всем возможным катаклизмам. Это такая же константа, как и то, что все герои достигнут к финалу исходной точки. Викстрем вернется к жене, Халед вновь обретет сестру, социальную неустроенность и незнакомцев, покушающихся на его жизнь. Счастье — знать, что мир ничуть не хуже, чем ты о нем думаешь, а ты в нем — точно на своем месте.
Читайте также
-
Зачем смотреть на ножку — «Анора» Шона Бейкера
-
Отборные дети, усталые взрослые — «Каникулы» Анны Кузнецовой
-
Оберманекен будущего — «Господин оформитель» Олега Тепцова
-
Дом с нормальными явлениями — «Невидимый мой» Антона Бильжо
-
Отменяя смерть — «Король Лир» Сергея Потапова
-
В поисках утраченного — «Пепел и доломит» Томы Селивановой