Василий Степанов
Василий Степанов

Любовники. Смерти.


Темная вода. Черный, как будто непроницаемый для электрического света воздух. Снег.

Понятная каждому, кто проживал возле шестидесятой широты, безнадежная зимняя клаустрофобия, в которой рождается этот фильм, не оставляет даже тогда, когда синеватый зимний кошмар на экране сменяется блеклой весной, а затем и вполне пристойным северным летом — вся история, если судить по финчеровскому календарю, занимает около года. Время и пространство замкнуто как гроб — не вырваться. За этот год журналист-правдоискатель Микаэль Бломквист успевает проиграть судебный процесс (цена вопроса — его имущество), поныть на плече редактора-любовницы, отбыть на север для того, чтобы зализать раны и провести расследование по заказу одного влиятельного шведского семейства. Впрочем, главный герой здесь вовсе не он, а, как и следует из названия, девушка с татуировкой Лисбет Саландер. Татуировку показывают, кажется, один раз, без должного почтения. Девушка в пирсинге, с лэптопом и на мотоцикле — социопат, мизантроп, enfant terrible даже для сверхтерпимой Швеции, где разворачивается действие. Она — непроницаемый черный ящик, к которому трудно испытывать сострадание. Разве что любопытство.

Руни Мара в роли Лисбет Саландер

Наверно, нет смысла пересказывать сюжет книги, которая разошлась тиражом под сто миллионов экземпляров: тот, кто даже и не читал роман, наверняка смотрел скандинавскую экранизацию, осознанно второсортную (телевизионную, изворачивающуюся «восьмерками» и увлеченно следующую за сюжетом), но по-голливудски крепкую. Швеция в том фильме представала страной страдающих мизогинией первертов («Мужчины, которые ненавидят женщин» — таково оригинальное название книги), нечистых на руку бизнесменов, нацистских недобитков или, в лучшем случае, горьких бытовых пьяниц. Чистенькая икеевская мебель современности липла к грязному линолеуму прошлого. Метафора воплощалась на экране почти буквально: на первом этаже дедушка из шведского «гитлерюгенд» увлеченно чистит ружье, а внизу в подвальчике внук педантично со всеми санитарными предосторожностями режет на стейки какую-нибудь неосторожную особу.

Дэвид Финчер, в отличие от авторов того фильма, которые, по всей видимости, изрядно поднаторели в понимании скандинавского характера, человек приезжий. Показательная ловля чертей в тихом омуте северной жизни не его забота. Явственно ощущается тоска, с которой режиссер берется за свою темную историю.

Дэниел Крейг в роли Микаэля Бломквиста

Седовласый глава владетельного шведского клана решается на последнюю попытку отыскать пропавшую давным-давно племянницу. Всё заносит снегом, всё рассыпается в прах — кроме воспоминаний. Финчер привычно дает волю чужой ностальгии. Его чувство прошлого всегда было щемяще утопичным. Янтарная смола времени превращала в чудо самые чудовищные воспоминания: спрыгнувшего с крыши папу в «Игре», кровавые протоколы в «Зодиаке», кошмары двадцатого века в «Загадочной истории Бенджамина Баттона». Отмеченное страшной тайной прошлое в «Девушке» тоже по-своему прекрасно: многочисленное семейство за обеденным столом, за окном голубое небо, солнце блестит в золоте детских волос. Надежно упакованное в архивы, скрытое в черепных коробках и явленное лишь нечеткими фотоснимками это прошлое притягательно и как будто безопасно. Финчер словно успокаивает: ни одному из скелетов из шкафа не выбраться.

Репортер Бломквист хватается за распутывание шифровки в девичьем дневнике, а постановщику уже скучно — он отвлекается на прелестного котика. Играет с нами. Поначалу вообще кажется, что «Девушка с татуировкой дракона» — всего лишь складная с ремесленной точки зрения попытка коммерческой отработки успешного литературного материала. Такая безусловно финчеровская история, которую можно разобрать на элементарные частицы. Все это он уже снимал: таинственное дело сорокалетней давности («Зодиак»), отдаленный безжизненный остров («Чужой 3»), расследование с цитатами из библии («Семь»), конфликт поколений с элементами нервотрепки («Игра»). Сюжетом удивить невозможно, да он и не ставит перед собой такой задачи. Тут скорее упражнение в стиле. Об этом свидетельствуют достойные бондианы начальные титры под перепетую Трентом Резнором песню Led Zeppelin. Кто лучше Трент Резнор или Роберт Плант? Финчер тот или Финчер этот?

Тут добиваются эффекта новизны четко выдерживая ритм, нагнетая мрак (иногда совершенно буквально), удачно выбирая артистов. Режиссеру, в общем, не откажешь в чувстве юмора: только ленивый не отметил, что на роль репортера Бломквиста — этакой бабы в штанах — назначен нынешний Джеймс Бонд Дэниэл Крейг. Крейгу, очевидно, не по себе, он киснет, неумело затапливает камин, канючит, добивается невероятной достоверности, втираясь в доверие к вышеупомянутой кошке. В успех его расследования не верит до поры никто: ни заказчик, ни секретарь заказчика, ни подозреваемые. И причина даже не в том, что с момента преступления прошло слишком много времени, а в том, что следователь он, очевидно, никудышный, чересчур чувствительный, вялый, сломленный предыдущей неудачей, эмоционально зависимый. Другое дело — его напарница, у которой и память феноменальная, и мотоцикл спортивный, и положенные каждому супергерою девиации в наличии.

 

Финчер рад возможности свести своих героев лишь к середине фильма, так, что мы успеваем разглядеть их по отдельности — мощная барышня, которая готова, если что, остановить коня и дать в глаз, и нюня, который никак не может решить, бросил он курить или нет. Как только они сходятся в одном кадре, Финчер осознанно навязывает детективному триллеру иную интригу — романтическую. Первым делом герой Крейга моет посуду и подает завтрак. Взаимная симпатия вдруг становится залогом любви, которая в свою очередь оказывается наваждением, сладким облаком грез о невозможном будущем. Саландер влюбляется в свой объект наблюдения с поразительной для столь брутального существа нежностью. В финале, спасая своего избранника из лап злодея, она робко испрашивает права на месть: «Можно я его убью?» Подобных признаний в любви мы еще не слышали. Столь тонко о метаморфозах чувства Дэвид Финчер высказывался, наверно, лишь однажды — в прошлогодней «Социальной сети» (занимательно, что Лисбет и особу, разбившую сердце Цукерберга, играет одна и та же актриса — Руни Мара). Приятно наблюдать, что автор продолжает гнуть свою линию. Побольше романтики, мистер Финчер. Память изменчивого сердца, печальное тление страстей — темы куда более захватывающие, чем криптофашисты, разложенные свастикой кошачьи трупы или чистенькие подвальчики шведских чикатило. Сердце самый страшный маньяк. Ему не прикажешь.

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить