Пол — это лава, тело — это медиум: кто такой Нам Джун Пайк?
С 7 по 18 июня в Москве и на «Кинопоиске» проходит Beat Film Festival, показывают фильмы об Альфреде Хичкоке, Дэвиде Линче и других фигурах современной культуры. Среди них и Нам Джун Пайк. О картине «Нам Джун Пайк: Луна — первый телевизор» и ее главном герое рассказывает Диана Абу Юсеф.
Кто такой Нам Джун Пайк и почему о нем выходит целый двухчасовой документальный фильм? В отличие от «кто же все-таки убил Лору Палмер?» (Боб!) или «как работает саспенс у Хичкока?» (отлично работает!) этот вопрос все еще требует развернутого ответа.
Нам Джун Пайк — художник, основоположник видеоарта и большой хулиган в мире искусства. Причем даже спустя много лет (пик творческой активности Пайка пришелся на семидесятые годы прошлого века) его художественные практики выглядят свежо. Вообще, любые дуракаваляния и эксперименты, особенно последовательные, цепляют, даже если заложенная в них мысль кажется очевидной, а форма далека от совершенства. Так, скажем, на недавнем фестивале «Пример интонации» из всех не-дебютных картин сильнее всего жизнью веяло от неровного, почти любительского фильма-сна Романа Михайлова «Наследие».
Образ из фильма «Нам Джун Пайк: Луна — первый телевизор», который западает в памяти, — Нам Джун Пайк идет по людной улице и со спокойным видом везет за собой на веревке скрипку, как если бы она была собакой на поводке или шарфом, тянущимся по асфальту и почти спадающим с шеи. В чем прикол? Пайк собирался стать музыкантом, исполнял Шёнберга на фортепиано, восторженно наблюдал за Джоном Кейджем и занимался экспериментальной музыкой. Но вместо экзерсисов в стенах консерватории связался с чудаками из Fluxus и начал упражняться в баловстве, которое вскоре оформилось в концептуальное искусство. Он таскал за собой телевизоры, встраивал их в выставочные пространства, экспериментировал с медиа и, опираясь на реди-мейд, переосмыслял границы искусства.
Отказ от всего — от изображения, статики, границ — роднит художественные практики Пайка с буддизмом
Вот вы видите огромный магнит, который рука Пайка ведет по экрану пузатого телика, создавая абстрактную какофонию движущихся картинок. Или вот художник вымазывает свой галстук в краске и ползет по листу, создавая произведение, перформативное уже на этапе создания. Тело медиума или тело художника становится главным инструментом. Зритель же часто оказывается полноправным участником и может влиять на ход событий — переключать изображения на экранах или выключать их совсем. В этом смысле фигура зрителя тех перформансов похожа на современного кинозрителя. Дома, с пультом от телевизора, перед экраном ноутбука, со смартфоном в руке, человек наделяется безграничной властью, превращаясь в киномеханика — может остановить фильм, изменить скорость воспроизведения, перемотать или вообще выключить.
Уже потом Вивиан Собчак напишет о теле фильма, а еще позже в книге «Теория кино. Глаз, эмоции, тело» Томас Эльзессер и Мальте Хагенер предпримут попытку говорить о фильме и чувственном восприятии на примере человеческого тела. Кажется, подобные теоретические концепты вновь и вновь оборачиваются, помахивая рукой перформативным практикам 1960-х. Пайк почти буквально манифестирует замыленное высказывание Станиславского про любовь искусства в себе, а не себя в искусстве. Он сам в любой момент готов превратиться в скрипку, видеоизображение, гигантскую картину или Будду. В одном из перформансов он действительно становится струнным музыкальным инструментом, по чьей спине водят смычком.
Зеркальность происходящего и вечный самонадзор сегодня вшиты в повседневность на всех уровнях
С такой фигурой можно не особо усердствовать в вопросах кинематографической формы. Фильм сделан просто, почти как теледок: мы имеем дело с хроникой, фотографиями и закадровым голосом, рассказывающим историю жизни художника. В качестве спикеров появляются коллеги и близкие Пайка: Марина Абрамович, Йонас Мекас, Базон Брок. Друг за другом они делятся воспоминаниями, а на вопрос о любимом произведении Нам Джун Пайка уверенно заявляют о «ТВ-Будде». Что немудрено: телевизионные инсталляции-перформансы и сегодня выглядят свежо, поскольку в них есть невиданная для сегодняшнего совриска внутренняя свобода. И свобода эта совершенно буддийского толку. Отказ от всего — от изображения, статики, границ — роднит художественные практики Пайка с буддизмом. Эта пустота дает возможность трансляции чего-то кардинально нового, свободного от нарративных оков, абстрактного и порой не нуждающегося в понимании, но непременно рефлексирующего и перепридумывающего медиум как таковой.
«ТВ-Будда» предугадал еще и современные практики фотографирования себя. В инсталляции Будда сидел перед экраном телевизора, над которым висела камера и фиксировала безмолвную фигуру. Так, образ Будды медитирует, устремляя взгляд на себя. Зеркальность происходящего и вечный самонадзор сегодня вшиты в повседневность на всех уровнях: от селфи до ежедневных планерок в зумах. «Включите, пожалуйста, камеры, коллеги, давайте уважать друг друга».
Линч, Хичкок и порно — Что смотреть на фестивале Beat-2023?
Многое, конечно, в фильм элементарно не влезло. «Нам Джун Пайк: Луна — первый телевизор» пробегается по основным вехам, как и полагается документальным байопикам: родился, учился, хулиганил, перевернул мир (в данном случае, видеоарта) и оставил заметный след (в различных художественных практиках). Что было дальше — ну, наверное, что-то было и продолжает быть. Бесконечные эксперименты с медиальностью, создание фильмов на рвущуюся в процессе съемок пленку, уход из нарратива в аффект. Находится тут место и тем, кого можно назвать последователями: от энтузиастов дипфейк-технологий до Александра Сокурова с его «Сказкой». Осознаем мы это, или нет, но все мы стали частью инсталляции Нам Джун Пайка.
И если Луна — первый телевизор, пол — лава, а тело — медиум, то сегодня мы оказались в сверхмедиальном, тотальномедиаспецифичном пространстве, где изображение можно вытащить откуда угодно, создать из ничего, разрушить до ничего. Земную жизнь пройдя до половины, к чему же мы пришли — к пустоте или переизбытку? Молчит телевизор, нет ответа.
Читайте также
-
Джульетта и жизнь — «Можно я не буду умирать?» Елены Ласкари
-
«Послание к человеку» — Что смотреть? Куда бежать?
-
Футурум-2024 на «Послании» — Опыты превращения в пыль
-
Денис Рузаев: «Неловко говорить, что в моей работе есть что-то сложное»
-
Дождь на станции Пупсянции — Пять мультфильмов «Окна в Европу»
-
Тост за бесконечность — «Филателия» Натальи Назаровой