Высшие формы — «Хорошая, плохая, злая» Сони Горя
Сегодня в «Высших формах» смотрим короткометражный анимадок о биполярном расстройстве, сделанный на базе мастерской документальной анимации фестиваля «Рудник». О создании мультфильма за несколько дней, личных мотивах и помощи драматурга Александра Родионова нам рассказала его автор.
В 2018 году я очень захотела поучаствовать в мастерской документальной анимации фестиваля «Рудник» — это такой фестиваль документального кино, который проходит на острове Свияжск, в часе езды от Казани. Там идут конкурсные показы и есть две школы: документального кино и документальной анимации — такие интенсивы, когда ты прямо на месте за несколько дней должен сделать какую-то версию анимационной или киноистории, которая либо произошла на самом деле, либо основана на каких-то реальных объектах, воспоминаниях или еще чем-то.
На тот момент я очень долго, почти год, работала дома, соскучилась по людям. Я знала, что мастерскую будет вести Дина Годер (анимационный критик, программный директор Большого фестиваля мультфильмов — прим.), и очень хотела с ней поработать. Я не понимала, что такое документальная анимация, это было интересно. Ну, и вообще, Свияжск — место, где я никогда не была. Сделать мультфильм за неделю — тоже что-то необычное. В общем, хотелось куда-то поехать за приключениями.
Высшие формы — «Голоса» Дарьи Благовой, Александры Косухиной, Анастасии Ворониной и Марины Верик
Для участия нужно было подать заявку. Я покопалась в голове и решила, что буду делать мультфильм про свой опыт жизни с биполярным расстройством. Семь лет назад, когда мне поставили диагноз, информации про биполярное расстройство было гораздо меньше, чем сегодня, и мне часто приходилось объяснять друзьям и другим людям, что это такое вообще и конкретно про мой опыт. Я натренировалась рассказывать об этом за несколько минут и подумала, что было бы классно сделать мультфильм, чтобы можно было кидаться им в людей, у которых возникают вопросы. Моя заявка прошла, и я поехала.
Фильм часто действительно похож на разговор, диалог.
В нашей группе было 10-12 человек, каждый делал свой фильм. Темы были совершенно разные — от переездов, поиска квартиры, до политзаключенных. Все проекты были очень интересные. Было классно со всеми познакомиться, со многими мы дружим до сих пор, чему я очень рада.
Каждое утро мы полтора-два часа смотрели документальные мультфильмы. Это было самое крутое, потому что ты сразу понимаешь этот язык, сразу видишь, что здесь гораздо больше зависит от истории и ее подачи, и сильно отличается от коммерческой анимации, где большой акцент на том, чтобы все было сделано качественно и аккуратно, но, например, может не быть какого-то более глубокого смысла или искренней эмоции.
Была огромная часть про психиатрическую клинику, но она не вошла, потому что это сама по себе история.
Высшие формы — «Среда» студентов школы-студии «ШАР»
В основе документальной анимации — документ. Им может быть какой-то текст или воспоминание, фотографии или, например, здание, город, тело человека, какие-то предметы — очень-очень широкий спектр того, от чего можно оттолкнуться.
К тому моменту моя вера в анимацию немного подистощилась. Я долгое время работала на студии «Пилот», мне там очень нравилось, я делала всякие классные штуки и как художник, и как режиссер, а потом все как-то больше свелось к аниматикам (смонтированная под звук раскадровка будущего мультфильма — прим.), к рутинной работе, в которой было не так много художественного. Я затосковала и начала думать, что, может быть, анимация — не то, что мне хочется дальше делать.
Но документальная анимация перевернула меня с ног на голову — сами истории, темы фильмов, которые мы смотрели, приемы, которые там использовались. Часто авторы не владели анимацией как профессионалы, но все равно делали фильмы, и они получались очень классными и очень, что называется, moving — волнующими — т. е. которые меняют тебя в процессе: ты посмотрел и пережил прям что-то мощное.
Мне очень понравился фильм «Orgesticulanismus» французского режиссера Матьё Лабая (Mathieu Labaye) про его отца, заболевание которого лишило его возможности двигаться, причем, видимо, в достаточно молодом возрасте. Он берет у отца интервью, и тот сначала рассказывает про какие-то ограничения, а потом про то, насколько все равно прекрасна жизнь, как все чудесно. Там все решено в такой традиционной, очень реалистичной анимации, при этом стильной и классной — мощное произведение.
Или бесконечно трогательный фильм Эдмунда Янсонса «Глазами чижа» (Little Birds Diary, 2007), в котором и личные, и глобальные события вроде войны показаны особым образом, «глазами чижа» — это прозвище главной героини, Ирины Пильке, на основе дневников которой режиссёр и сделал фильм, аккуратно оживив рисунки из них.
Свияжск — это остров, где один магазин, в нем спички, соль, сигареты.
Еще мне очень понравился фильм «Сломленные» (Kaputt, 2016) Фолькера Шлехта (Volker Schlecht) и Александера Лахля (Alexander Lahl). Это фильм на сложную, болезненную тему — о пребывании в женской тюрьме, при этом истории героинь рассказаны очень деликатно. Стильная анимация завораживает, даже отвлекает и при этом позволяет вникнуть в порой жуткие истории, которые нужно и важно рассказывать.
Эти просмотры, как и вообще заезд в «Рудник», вернули мне веру в анимацию.
На работу над фильмом было семь дней, но первые дни вы раскачиваетесь, как следует формируете идею или отметаете тему и начинаете что-то совсем новое (такое тоже бывает).
Самая большая сложность для меня была в том, чтобы выбрать, о чем именно я хочу рассказать, ведь говорить о моих приключениях и историях, связанных с этим диагнозом, можно бесконечно. Мне очень помог Александр Родионов — сценарист, который отвечает в «Руднике» за драматургическую часть. Мы с ним много общались, он задавал вопросы, которые наводили на мысли о том, что лучше рассказать, а что пока оставить за бортом. Например, была огромная часть про психиатрическую клинику, но она не вошла, потому что это сама по себе история.
Люди часто говорят: «Ууу! У тебя такое заболевание! Бедный ты бедный».
Одним из хороших приемов было рассказать свой будущий фильм кому-то. Фильм часто действительно похож на разговор, диалог. Я взяла подругу Машу и ночью на лавочке рассказала ей историю, которую планировала использовать в фильме, записав все на диктофон в телефоне. Получилось 3-4 минуты. Что попало в этот рассказ-порыв, где-то даже немного истерический, постепенно набирающий скорость, то и вошло в фильм, что нет — то нет. Без лишних деталей.
Такой способ очень полезен тем, у кого в фильме есть закадровая речь, ведь в рассказе сохраняется эмоциональный контакт, паузы и прочие вещи. Когда ты читаешь текст сам себе, получается совсем другой ритм, другое настроение. А тут ты видишь реакцию собеседника, можешь рассказать чуть по-другому — голос за кадром получится более живой.
Фильм, как правило, приводит людей на платформу, где они могут узнать что-то еще.
На съемки ушло три-четыре дня. Я работала, в основном, по ночам, потому что мне очень нравилось гулять в Свияжске и наслаждаться жизнью с моими новыми друзьями.
Свияжск — это остров, где один магазин, в нем спички, соль, сигареты. Еще до приезда нас предупредили: «Везите все с собой. Что привезете, с тем и будете работать». Я привезла кучу разных цветных бумажек, ножниц, какую-то новогоднюю гирлянду, еще что-то. В результате мой фильм состоит из обрывков, обрезков бумаги, кусочков пластилина и т. д. — это позволило сделать его довольно быстро.
Я приехала на «Рудник», наверное, за тем, чтобы освободиться от многих лет работы над «серьезной» анимацией. Я работала на разных студиях, где любой фильм создавала огромная команда — все прорабатывалось кучей художников, аниматоров. А здесь мне было важно, что не обязательно делать анимацию двенадцать месяцев, я могу просто сама взять и снять историю из этих бумажек, обрезок, из каких-то палок. Мне очень понравилось, и я подумала, что это хорошо сочетается с тем, что мой мозг тоже воспринимает все фрагментарно, будто в разных стилистиках.
Я начала делать куски, которые были мне понятны. У меня был текст, я смотрела: «О, вот мания — это когда у тебя мозг прям переливается, будто в него вставлены лампочки». И я сделала этот мозг из какого-то пеноматериала, воткнула в него гирлянду и сняла первый эпизод. Думаю: «Прикольно, он такой поделочный». Дальше так и поехало: когда мне в голову приходило, как можно визуализировать какую-то часть, я так и поступала, особо не руководствуясь никакими другими правилами.
У меня толком не было раскадровки. Я рисовала сразу для конкретного эпизода. Думаю: «Сейчас я рассказываю про таблетки. У меня есть таблетки. Насыплю их, санимирую, потом не забуду выпить — отлично».
С финалом мне тоже помог Александр Родионов — поставим ему памятник за все мои достижения. В какой-то момент он в очень ненавязчивой форме спросил: «Если бы тебе нужно было описать кому-то, что такое твоя болезнь, как ты ее себе представляешь?» Я начала ему объяснять и — бинго! — поняла, что это как рюкзак. Получилось очень наглядно и, наверное, правда похоже на то, что я думаю и ощущаю по сей день. Люди часто говорят: «Ууу! У тебя такое заболевание! Бедный ты бедный». А я думаю: «Ну, просто у меня есть такой рюкзачок, который я несу на спине». Вот как важно, когда куратор вовремя задает хороший вопрос.
Когда показывали мой фильм, я сидела и думала: «Блин, это очень страшно! Я сейчас умру!»
Почти всю анимацию я доделала в Свияжске, не успела совсем немножечко. Потом я добавила кусок, где меня съедает акула — поняла, что там не хватает акцента. Доделала титры. В Свияжске я использовала музыку, которая просто была на компе, а тут уже поработала со звукорежиссером, который написал мне звук, чтобы я могла отправлять фильм на фестивали.
Правда, я его не особо куда-то отправляла — у меня очень мало опыта, и я очень ленивая. Я показывала фильм на Большом фестивале мультфильмов, и еще меня приглашали просто на разные площадки, обычно такие показы сопровождались какими-то спичами, где я рассказывала о своем опыте. В общем, фильм стал поводом поговорить о ментальных расстройствах или конкретно о биполярном расстройстве.
Высшие формы — Студенческая анимация из Суздаля
Но, наверное, самым страшным было показывать фильм на фестивале в Суздале. Там немножко другой вайб — больше про какую-то классическую анимационную мощь. И здоровенный экран. Когда показывали мой фильм, я сидела и думала: «Блин, это очень страшно! Я сейчас умру!» Сзади меня сидели какие-то молодые девушки, они не знали, что это мой фильм, и в какой-то момент сказали: «Так круто, что кто-то это снял! Я так рада!» Как только все вышла из зала, меня облепило огромное количество людей, которые говорили «спасибо». Очень часто говорили, что «у моего знакомого такая штука». Там в Суздале, когда выходишь из зала, сразу барная стойка, и самый трогательный момент был, когда мне сказали: «Спасибо за этот фильм! Давайте мы купим вам выпить?» А другой человек ответил: «Так ей же нельзя пить! (В фильме я говорю об этом). Вы что, не смотрели?»
Мой фильм закрыл какие-то истории — люди узнали первостепенные штуки и поняли, что к чему. Но кому-то было важно понять, что делать дальше, как с этим можно жить. Мне говорили: «Мы хотим узнать, как ты живешь, как справляешься и что конкретно делаешь, если что-то случается». И я сделала в инстаграме аккаунт «mentalcoolness», в котором делюсь размышлениями, разными штуками из научной литературы и т. д. Фильм, как правило, приводит людей на платформу, где они могут узнать что-то еще.
В общем, участие в «Руднике» запустило у меня совсем новый виток. Я стала работать в новой стилистике — снимать фильмы из коллажей, сделала два клипа и еще один документальный мультфильм. В этом году я ездила в Свияжск уже как преподаватель по анимации и помогала вести мастерскую. Я очень благодарна Дине, Александру Родионову и «Руднику» за весь этот опыт.
Следующая школа документальной анимации пройдет на фестивале «КиноПроба» в Екатеринбурге с 27 ноября по 5 декабря 2021 года. Заявку на участие можно заполнить здесь до 10 ноября. Подробности — на сайте фестиваля.
Читайте также
-
«Сказка про наше время» — Кирилл Султанов и его «Май нулевого»
-
Высшие формы — «Книга травы» Камилы Фасхутдиновой и Марии Морозовой
-
Высшие формы — «У меня что-то есть» Леры Бургучевой
-
Высшие формы — «Непал» Марии Гавриленко
-
Сеанс реального — «Мой французский фильм» Дарьи Искренко
-
Сеанс реального — «Вверх, вниз» Андрея Сильвестрова