Из мужчины — «Род мужской» Алекса Гарленда
В нашем прокате фолк-хоррор Алекса Гарленда, совсем недавно показанный в каннском «Двухнедельнике режиссеров». Мы решили, что правильно будет опубликовать два текста об этом фильме: один будет написан мужской рукой, другой — женской. Первым докладывает Павел Пугачев.
Харпер (Джесси Бакли) снимает домик в английской глуши. Ну как домик: двухэтажный особняк в безлюдном, но очень живописном месте. Добираться долго, интернет еле тянет, зато красиво. Смущает только зубоскалящий и нервозный хозяин жилья (Рори Киннер), да и тот, неуместно полюбопытствовав: «А муженек-то ваш где запропастился? Вы ж в анкете написали, что вы миссис Марлоу», — удаляется в местный паб.
Здесь явно что-то не так, но на свежем воздухе думается медленнее. От переизбытка кислорода городского жителя клонит в сон, и Харпер вместе со зрителем отправляется на променад. Ей есть над чем поразмыслить: в деревню она приехала вовсе не для отдыха — нужно прийти в себя после гибели мужа, случившейся прямо на ее глазах.
Не бойтесь спойлеров. Головоломка «Рода мужского» элементарная, фильм во многом пересказан трейлером, а для самых непонятливых все будет подробно разжевано в финале. Неожиданные твисты, переворачивающие с ног на голову историю, остались в прошлом, новая работа Гарленда отчетливо, даже слишком, современная. Ее легко описать скороговоркой «слоубернер-постхоррор от A24», и даже чуть обидно, что фильм столь самобытного автора так спокойно влезает в эту заранее подготовленную форму для кинематографического запекания. Можно разве что добавить к этой скороговорке родное для любого британца словосочетание «фолк-хоррор».
Простенькая сюжетно-смысловая конструкция, годящаяся для сандэнс-дебютанта, ломается под тяжестью режиссерской руки
Все очень знакомое. Муза визионеров-невротиков Джесси Бакли играет человека-патологию, занимающуюся душевным самоистязанием. Мужчины — носители угрозы. Память — источник боли. Зловещие гаджеты. Произвольно гаснущий свет в доме. Размытие грани между сном и явью, галлюцинацией и действительностью. Провинциальная идиллия, скрывающая хтонический ужас. Эффектная расчлененка в третьем акте.
При описании непременно обращаешься к кинокритическим штампам. «Род мужской» — холодная, выверенная работа, к которой формально не придраться. Напряжение создается низкими частотами (никаких скриммеров!) и филигранным звуковым оформлением. Пространство таит в себе загадку. Сюрреалистический, отсылающий дневно-ночным пейзажам Магритта свет, сбивает с толку, вводит в неподдельный ужас. Этот фильм интереснее разглядывать, чем смотреть. Отдельные эпизоды, как например, сцена в тоннеле, где героиня Бакли «говорит» со своим эхо, попадут в десятки тематических видеоэссе.
Автор, сделавший себе карьеру на вивисекции трэша и плюс-минус высокого искусства, давно вырос из любимой кожанки
Положа руку на сердце, ровно то же можно сказать и о любой другой сценарной и режиссерской работе Гарленда. Он — превосходный выдумщик, автор бронебойных хай-концептов, эффектных жанровых вывертов, небанально поставленных морально-этических вопросов. Иногда всего этого достаточно для целого фильма (а то и сериала — восьмисерийный Devs кажется самым цельным, многогранным и глубоким его произведением), иногда, как здесь, части оказываются интереснее суммы. Пожалуй, ключевая проблема «Рода мужского» в том, что Гарленд-режиссер ушел далеко вперед от Гарленда-сценариста. Простенькая сюжетно-смысловая конструкция, годящаяся для сандэнс-дебютанта, ломается под тяжестью режиссерской руки. Автор, сделавший себе карьеру на вивисекции трэша и плюс-минус высокого искусства, давно вырос из любимой кожанки. Для его талантов нужны амбиции посерьезнее красноречивого пересказа поп-психологических банальностей про проживание травмы и мужчин, таящих угрозу.
«Род мужской» (после финальной сцены вопросы к российской локализации отпадут) всерьез впечатляет не в момент просмотра, а погодя. Что-то, как вздрагивание героини Бакли в момент начала игры закадровой музыки, не выходит из головы несколько дней. Отдельные образы, вроде проходящей сквозь нож руки, могут настигнуть в самый неожиданный момент. Вечерняя прогулка в парке — обернуться пугающим опытом. К этому неприятному и тягучему фильму то и дело хочется вернуться. Ему нужно время. Его нужно выносить.
