У мухи тоже лапки — «Жвалы» Кентена Дюпье
В прокат выходит абсурдистская комедия Кентена Дюпье о двух недотепах, решивших (и весьма успешно!) приручить большую муху. О значении названия и тонкостях экранной репрезентации братьев наших жужжащих рассказывает Глеб Колондо.
Удивительно, но мухе в игровом кино не принято отводить роль полноценного персонажа. Одно из самых распространенных насекомых существует на экране в двух вариантах. Во-первых, в качестве мутанта, человека-мухи: незадачливые ученые из «Мух» Курта Нойманна и Дэвида Кроненберга (1956 и 1986) и их многочисленные потомки вроде озабоченной мушки из «Снял кого-нибудь?» (1994) Такеси Китано или Бакстера Стокмана из «Черепашек-ниндзя». Во-вторых, в качестве живого объекта, как в «Мухе» (1970) Йоко Оно или эпизода «Муха» из третьего сезона «Во все тяжкие».
Ведь муха здесь — это не что-то плохое, не «паразит».
С натяжкой полноценным фильмом о представителе отряда двукрылых можно назвать индийскую «Муху» (2012), где, в соответствии с рекомендациями Аристотеля, она изображена действующей, причем активно: схватить лапками иголку, чтобы ткнуть кого-нибудь в глаз, для нее — нечего делать. Однако предыстория мухи, в которую вселилась человеческая душа, увы, вновь делает ее гибридным персонажем, существующим не по энтомологическим, а религиозно-фантазийным законам.
Но вот на горизонте «насекомой» культуры появился новый герой — Кентен Дюпье. Первое, что он сделал — нарушил неписаное правило: называть фильмы о мухах словом «Муха» и никак иначе. Заглавие «Жвалы» — сразу эксперимент и риск, потому что часть зрителей, наверно, даже не знает, что это («верхние парные челюсти ротового аппарата членистоногих; служат для разгрызания и размельчения пищи, а у общественных насекомых также для построения гнезд», — «Википедия»), зато другая часть может вспомнить, что у мух, по крайней мере, у нашей соседки по дому, Musca domestica, никаких жвал нет. Их ротовой аппарат ученые склонны определять как «лижуще-сосущий» — тот самый хоботок, которым мухи, ползая по столу, делают тюп-тюп.
Впрочем, комнатная муха — лишь один из видов musca, а всего их тысячи. Наверно, есть и такие, которые обладают жвалами, а повадками и размерами напоминают собак и любят прятаться в багажниках машин. Именно такую муху обнаруживают двое французских ребят, которые то ли дальние родственники Ллойда и Гарри из «Тупой и еще тупее» (1994), то ли просто, как мог бы сказать Зиновий Гердт, «детские люди» (так он называл Паниковского с Балагановым из «Золотого теленка»). Необычное насекомое не особенно удивляет друзей. Словно Грегор Замза, парни не задаются вопросом, как вообще случилось то, что случилось. Вместо этого они решают приручить муху и выдрессировать ее, чтобы приносила еду, деньги и другие полезные вещи.
Здесь, конечно, можно углубиться в рассуждения: ну да, это ведь все о том, что люди — это и есть мухи, вредители, сущие насекомые. Что свойственно двум главным героям? Паразитизм (живут за чужой счет), назойливость (шумят, раздражая окружающих), отсутствие традиционного взгляда на вещи: тараканы могут жить без головы, а эти двое без дома, работы, друзей, семьи, зато с мухой. Только почему-то кажется, что Кентену Дюпье такое прочтение «Жвал» не понравилось бы.
Муха — это не просто живописно и увлекательно.
Ведь муха здесь — это не что-то плохое, не «паразит». Деление жителей планеты на «плохих» и «хороших» по принципу порядочности, пользы и других «гуманистических идеалов человечества» вообще не из этого фильма. На огромную муху режиссер смотрит детскими глазами своих героев и таким образом разрабатывает новый актуальный взгляд на отношения людей с насекомыми, не замутненный антропоцентрическим самолюбованием и «мухобоечной» жестокостью. В этом его наверняка поддержал бы австрийский исследователь насекомых Карл Фриш, в чьей книге «Десять маленьких непрошенных гостей» предпринимается попытка отменить шаблонный взгляд на этих крылатых созданий: «…муха не лишена своеобразного изящества и может даже показаться на редкость опрятной. Во всяком случае, она так часто и основательно чистит себе голову, крылья, ноги, что ей впору выдать справку о благонадежности. Однако некоторые черты поведения делают муху опасной».
Опасна, но прекрасна — Фриш описывает муху почти как femme fatale. Но Дюпье идет дальше. Муха — это не просто живописно и увлекательно. В фильме мушка — это прежде всего «ми-ми-ми-ми». Она такая трогательная! Она уси-пуси. И хотя она не кот, у нее тоже — и это безусловный биологический факт — есть лапки.
Быть человеком-мухой — это здорово, ведь это позволяет выглянуть за рамки своей природы, взглянуть на жизнь со стороны.
«Никто не может знать его намерений», — писали когда-то Волохонский и Хвостенко о насекомом в песне «Сучка с сумочкой». Современные энтомологи это подтверждают — можем только строить теории и удивляться тому, что, например, «язык» пчел не менее сложен, чем любой из человеческих. Но чего там насекомые себе думают, решительно непонятно. А раз так, имеем и мы право на теорию, согласно которой, в действительности, совершенно разумное мушье сообщество сделало Дюпье заказ: снять кино, где муха, наконец, будет показана людям в симпатичном свете. И он справился, создав первое в мире произведение, после которого насекомых хочется тискать. «Жвалы» — прекрасное средство от инсектофобии, а еще микстура для тех, кто мечтает приучить себя к нетрадиционному (в широком смысле слова), выйти из зоны культурного, биологического и прочих комфортов, но пока не знает, как.
Правда, могут быть от такой терапии и побочные эффекты: есть риск разлюбить обычных домашних животных. В какой-то момент в компанию гигантской «мухе-собаке» берут крошечную настоящую собачку из тех, которым принято умиляться. Но маленькое млекопитающее выглядит так вяло и скучно на фоне нашей мушеньки, что даже когда с ним случается беда, зрителя это не очень-то огорчает. Зато, когда муху надолго оставляют на заднем сиденье автомобиля, не устаешь посылать через экран нервные импульсы: «Идите к ней, она же одна, ей нужна забота, в машине жарко, да ну вы чего, эй, срочно позаботьтесь о мухе, она же такая милая, у нее же лапки!»
Здесь пришло время взять часть слов назад: пожалуй, это все-таки не совсем верно, что режиссер не мыслит своих героев как насекомых — чем-то они напоминают пару растерянных инсектоидов. Даже их фирменный жест «бык» (когда делаешь «козу» и цепляешь ее за «козу» товарища) похож на то, как бодаются между собой жуки-олени. А что, если пальцы — это видоизмененные жвалы?
«Оленья кожа»: Одежда умирает последней
Так или иначе, для Дюпье «насекомое» — это точно не плохое слово, не ругательство, а наоборот, комплимент. Быть человеком-мухой — это здорово, ведь это позволяет выглянуть за рамки своей природы, взглянуть на жизнь со стороны. А еще можно кататься на велосипеде-единороге, спать на берегу океана, завернувшись в одеяло, со стороны напоминая личинку, и быть счастливым, когда у тебя нет денег, но есть кое-что подороже — настоящий лучший друг.
Если так, хочется верить, что все мы по-своему мухи, ну, или станем такими в обозримом будущем. И лапками тоже обзаведемся. Это было бы замечательно.
Читайте также
-
Мы идем в тишине — «Падение империи» Алекса Гарленда
-
Под тенью умерших в саду — «Белое пластиковое небо» Баноцки и Сабо
-
«Я — капитан» Маттео Гарроне — Песни радости и счастья
-
Кто есть Америка? — «Нежный восток» Шона Прайса Уильямса
-
Это норма — «Герой наших снов» Кристоффера Боргли
-
Анти-Франкенштейн, который смеется — «Бедные-несчастные» Йоргоса Лантимоса