«Крок»: На теплоходе мультики катают
«Манивалд» . Реж. Чинтис Лундгрен
В этом году ХХIV Международный фестиваль анимационных фильмов «Крок», традиционно плавающий по различным водным артериям стран СНГ, проходил на теплоходе «Константин Симонов», проследовавшем из Москвы в Санкт-Петербург. На церемонии открытия в Центральном доме кинематографистов наиболее прочувствованной была речь президента «Крока» Юрия Норштейна (отметившего на нынешнем фестивале 76-летие), говорившего о рукотворной природе анимационного кинематографа и поэтично охарактеризовавшего руку как «инструмент, объединяющий физический и душевный труд», благодаря которому «мы не перемрем, мы будем размножаться». При этом вспоминается, что старинное название анимации — мультипликация — как раз и ассоциируется с размножением, в то время как нынешнее слово «анимация» скорее напоминает о надоедливых массовиках-затейниках на курортах all included, а аниматоры теперь слишком часто пленяются новейшими технологическими возможностями, от излишнего увлечения которыми предостерегает в своем президентском послании тот же Норштейн, ностальгирующий по «скрипу и шороху карандаша по кальке».
Этот лирический шорох отчетливо слышен в «Питоне и стороже» Андрея Дьякова, победившем в номинации «Лучший фильм продолжительностью 10 — 50 минут». От визуальной стилистики этого мульта, выполненного в аскетичных коричневатых тонах оберточной бумаги, кое-где потертой и запачкавшейся, разливается теплота в душе, прикипевшей в свое время к карикатурам в журнале «Крокодил». Сюжет фильма тоже по-карикатурному незамысловат: тощий питон, получающий от зоопарковского сторожа по одной мыши в день (в то время как жирный директор жрет обед из восьми блюд за плотно задернутыми портьерами своего кабинета), сбегает из зоопарка, как граф Монте-Кристо, притворившись дохлым. Исполнив несколько акробатических гэгов в метрополитене (с наматыванием на колесную ось), рептилия воссоединяется с уже безработным к этому моменту сторожем в пивной — затем следует трогательная сцена еще одной поездки в метро, уже совместной, когда питон пристает к поглощенным чтением смартфонов пассажирам, высовываясь из-за пазухи нового друга, с которым его ждут еще несколько приключений, включая совместный отдых в Крыму. Несмотря на всю старомодность «Питона и сторожа», вручавшая ему приз член жюри Екатерина Соколова выразила надежду, что этот фильм, сделанный на «Союзмультфильме», может стать началом новой жизни для студии, пережившей множество потрясений.
«Питон и сторож» . Реж. Андрей Дьяков
Среди лауреатов XXIV «Крока» была и другая «союзмультфильмовская» работа — четырехминутная примитивистская зарисовка Олеси Щукиной «Бельчонок и санки», получившая диплом за лаконичность, выразительность и остроумное исследование в категории «Фильмы для детей». На особую исследовательскую глубину эта детская погремушка не претендует, просто радуя глаз приятным сочетанием цветов российского флага — белоснежного, небесно-голубого и красного. Кроме собственно бельчонка и его гламурной мамаши в жабо и с сумочкой, в красный, по понятным причинам, окрашены снегири, наблюдающие, как герой вступает в отношения с найденными в лесу санками, примерно такие же сложные, как у мартышки с очками. Снегири сопровождают саночные манипуляции чириканьем и крутят откуда-то образовавшимися у них пальцами у виска, когда бельчонок затаскивает свои сани на какую-то снежную Джомолунгму, чтобы скатиться с нее на маменьку, несущую домой три шишки в своем ридикюле.
«Бельчонок и санки» . Реж. Олеся Щукина
Такого позитивного и беззаботного плана работ из жизни добрых и любознательных животных на фестивале было достаточно, а вот категории «Фильмы для взрослых» ему, пожалуй, немного не хватает: по умолчанию подразумевается, что всё, что не в детской категории, то годится для взрослых, однако есть скользкие темы, которые в как бы легкомысленной анимационной интерпретации иногда проходят более гладко, без той тяжеловесной многозначительной пошлости, которая может всплыть в человеческом изображении. Наглядный пример — «Манивалд» — эстонско-хорватско-канадская копродукция, снятая эстонкой Чинтис Лундгрен, о взрослом лисе, живущем с пожилой матерью, контролирующей каждое съеденное им печенье. Мирное течение лисьей жизни прерывает появление мускулистого серого волка-сантехника, при виде которого робкий лис запирается в своей комнате и на всякий (уже понятно, что неизбежный) случай натягивает нарядные трусы в сердечках. И все происходящее в дальнейшем между двумя лисами и волком — с одной стороны, шутка, а с другой — серьезное напоминание о том, что так называемые «животные инстинкты» — это нечто в высшей степени человеческое.
«Манивалд» . Реж. Чинтис Лундгрен
И наоборот, социальное поведение самых приличных людей, если их поскрести, легко объясняется с помощью вполне животноводческих категорий — как свидетельствуют «Домашние животные» француза Жана Лекуантра, сделанные в технике перекладки, с использованием фигурок, будто вырезанных из фотографий светской хроники журналов 1960-70-х. Герои фильма, месье и мадам Арчибальд, живущие на загородной вилле без определенных занятий, никак не могу наладить у себя дома полноценную светскую жизнь с участием множества окрестных socialites, которые заранее настроены скептически и после каждой вечеринки расходятся, приговаривая: «Ох уж эти Арчибальды!» Конфузы на вечеринках обычно происходят из-за домашних животных, которые прибиваются к дому самостоятельно (отдельный прикол в том, что млекопитающие и земноводные животные тут гораздо крупнее хозяев, а домашние насекомые — почти не уступают им по размеру). Первым предлагает свои услуги несчастным Арчибальдам огромный бассет с ушами до колен и папочкой бумаг: «Я пес, друг человека на протяжении 1200 лет, вот мои рекомендации», после чего начинает метить территорию во все стороны толстой струей. Затем появляется кот, который ведет себя, как это свойственно котам — занимает весь диван, носит хозяйский халат и залезает в кровать между супругами. Вскоре прилетает муха в переднике горничной, она назойливо прибирается в доме, используя свой хоботок как пылесос, а потом — жаба-самец, который обещает избавить дом от мухи, перед тем как печально улечься в спячку со вздохом: «Я жаба, и в моей жизни нет места радости». Жабу, однако, решает поцеловать на следующей вечеринке какая-то начитавшаяся сказок принцесса. Превращения в принца не происходит, но светское общество все равно в восхищении от земноводного: «Он похож на Сартра!» С этим наблюдением не поспоришь.
Мысль о том, что весь мир иногда кажется вырезанным из дурацкого журнала, развивается в фильме испанца Альберто Васкеса «Декорация» идеей о том, насколько все окружающее похоже на декорацию. Этот черно-белый мульт нарисован в довольно прихотливой манере, чем-то смутно напоминающей наполненные различными чудищами гравюры Гойи — например, фантастическим обликом «русалки наоборот», у которой к человеческим ногам присобачена верхняя рыбья половина тела. «Декорация» состоит из нескольких иронических новел о том, как легко в этой жизни обмануться, несмотря на невысокий уровень тотального обмана и явную фальшь декорума, а общее резюме подводит мудрая сова: «Мир — это прекрасный сценарий, но у него отвратительный актерский состав».
«До любви» . Реж. Игорь Ковалев
Приблизительно обратный случай — когда сценарий заурядный, а актерский состав (если так можно выразиться о нарисованных персонажах) интересный, — представляет собой фильм Игоря Ковалева «До любви», получивший специальный приз имени Александра Татарского «Пластилиновая ворона», который вручается «За высший пилотаж». Эта работа принадлежит к той категории мультфильмов, которые наводят на размышления о том, так ли уж обязательно было делать данную историю анимационной, рисованной. Ту же «Пластилиновую ворону» или бессмертный шедевр «Падал прошлогодний снег» невозможно представить сделанными какими-то другими средствами, а фильм «До любви» по пластическому решению мало чем отличается от обычного кино и вполне мог быть снят на камеру в формате обычной игровой короткометражки — курсовой или дипломной работы вгиковского студента, одаренного, но не заступающего за рамки традиционных жанровых клише. Содержание «До любви» составляет обычный мелодраматический комплект — встречи и расставания, убийство и секс, в общем, стандартный набор нелепых телодвижений, совершаемых несчастными людишками, которых, по замыслу авторов, еще не настигла некая «настоящая любовь». Главное, в чем заключается своеобразие «До любви», — необычность несколько монголоидного облика персонажей, смахивающих не то на японцев, не то на корейцев, отчего в пронизывающем фильм томительном любовном настроении проглядывает что-то вонг-карваевское, особенно когда над выходящими из ночного бара героями светится неоновая вывеска с загадочной надписью Strikun Kutsara.
«Негативное пространство» . Реж. Макс Портер и Ру Кувахата
Но при всех обаятельных моментах фильму Игоря Ковалева немного не хватает того сновидческого компонента, который в обычном кино требует спецэффектов, в отличие от анимации не всегда выглядящих естественно. По мнению жюри нынешнего «Крока», лучшим фильмом, удостоенным Гран-При, стало «Негативное пространство» — картина французского производства, снятая американским тандемом Макса Портера и Ру Кувахаты. Это один из самых философски тонких фильмов XXIV «Крока», затрагивающий неизбежную практически для всех зрителей тему — смерть родителей. Точнее, речь идет об отце и сыне, который в первых же кадрах формулирует квинтэссенцию их взаимоотношений: «С детства папа научил меня паковать вещи», складывая укладывая багаж по строго установленной схеме: свернутые в рулоны трусы и носки. И такая безысходность чувствуется в этом жестком порядке, что не понятно даже, имеет ли смысл куда-то ехать с таким идеально уложенным чемоданом. Впрочем, чемодан в данном случае укладывается не для удобства в путешествии — есть у этого процесса более важная психологическая функция: герой объясняет, что некоторые дружат с отцами, играя в волейбол или обсуждая «шевроле», а есть еще и такой неординарный способ подружиться — совместно оттачивать искусство упаковки чемоданов. Постепенно герой начинает испытывать гордость от того, что ему удалось довести это искусство до совершенства, ведь даже его мать не справлялась с паковочной миссией, потому что ей «не хватало выдержки». В финале фильма сын стоит у самого последнего, финального «чемодана», в который рано или поздно попадает любой живущий, — на взгляд героя, отец упакован недостаточно рационально и правильно, в гробу слишком много пустого, неиспользованного пространства. Того негативного пространства, которое часто разделяет родителей и детей, за всю жизнь так и не успевающих по-настоящему понять друг друга — ведь контакт между ними так и не выходит за рамки установленных социальных ритуалов, упорядочивающих жизнь и расставляющих всё по полочкам, но оставляющих недостаточно места для живых эмоций.
Читайте также
-
Джульетта и жизнь — «Можно я не буду умирать?» Елены Ласкари
-
«Послание к человеку» — Что смотреть? Куда бежать?
-
Футурум-2024 на «Послании» — Опыты превращения в пыль
-
Денис Рузаев: «Неловко говорить, что в моей работе есть что-то сложное»
-
Дождь на станции Пупсянции — Пять мультфильмов «Окна в Европу»
-
Тост за бесконечность — «Филателия» Натальи Назаровой