Италия. Сокуров — Go.Go.Go
С 8 июня по 19 июля в «Пионере» и «Художественном» идет ретроспектива фильмов Александра Николаевича Сокурова, приуроченная к 50-летию творческой деятельности режиссера. В программе 11 фильмов, в том числе киноверсия спектакля «Go. Go. Go». В Москве ее покажут впервые. О драматическом дебюте Сокурова, вольной интерпретации произведений Иосифа Бродского, рассказывает Алена Шумакова.
19 сентября в Италии состоялась премьера первого драматического спектакля Александра Сокурова. Это одновременно первое и не первое обращение мастера к театру: он уже ставил в Большом оперу «Борис Годунов». Но в драматическом театре в качестве режиссера он выступил впервые. Италия снова стала страной, присвоившей этот дебют в новом качестве (как это было несколько лет тому назад с книгой Сокурова «В центре океана», только год спустя после ее выхода в Италии опубликованной в России). Однако в отличие от книги, спектакль Go.Go.Go создавался изначально как итальянский — на итальянском и для Италии. Его главный герой ощутимо ясен: это Театр Олимпико, это сама страна и ее народ — представленный на сцене полсотней жителей города Виченцы. Сокуров согласился ставить свой первый спектакль именно потому, что заказывало его уникальное пространство: Театр Олимпико является первым европейским крытым театром, построенным на исходе Возрождения отцом классической архитектуры Андреа Палладио.
«Есть нечто почти детское в изобретательности Палладио, соорудившего из досок и штукатурки этот овал скамей и эту замыкающую его колоннаду, эти торжественные фасады сцены и эти улицы, видимые сквозь арки, где „волшебства перспективы“ заставляют нас видеть на протяжении реальных десяти шагов иллюзорные бесконечности дворцов и портиков. Целое племя статуй, — герои, ораторы, поэты, изгибают колена на каждом выступе сцены и жестикулируют в каждой нише театра. В прохладной полутьме пустого зрительного зала являют они напрасно своё безмолвное красноречие, в то время как пыль веков тихо ложится на их белые головы и скопляется в складках их гипсовых тог».
Павел Муратов, «Образы Италии»
В этом контексте только коренным образом смелый, по возможности не театральный режиссер мог ответить этим требованиям. Кто, если не Сокуров?
Муратов, правда, допускает характерную для иностранцев ошибку: волшебство перспективы построено последователем Палладио, Скамоцци. В этом театре уже много лет проходит осенний фестиваль, под руководством известных режиссеров (пару лет подряд им руководил Някрошус). Ставить спектакль в невероятном театре Олимпико приходилось многим. Но только Сокурову удалось поставить спектакль в — и это очень важно — с театром, включив его самого в тело спектакля. По мнению критиков и зрителей, Сокуров перевернул сложившееся восприятие этого места.
Как это рождалось
В 2016 году директором фестиваля назначили театрального продюсера Франко Лаэра, известного своими проектами с Кантором, Гротовским, Гринуэем, Уилсоном. Понятно, что составить программу, пригласив своих старых друзей — как например Боба Уилсона (прошедшего как всегда на ура) и модных итальянских молодых режиссеров — не составило бы особого труда. Но Лаэра решил «революционировать» сознание европейского зрителя (смотреть спектакли в Виченце приезжают театралы со всего мира) и предложить радикальное изменение цикла «Классических спектаклей». В этом контексте только коренным образом смелый, по возможности не театральный режиссер мог ответить этим требованиям. Кто, если не Сокуров?
Текст Бродского по сути, стал основой, к которой добавилось множество элементов, включая историю жизни поэта и его стихи.
Как это делалось
Отправным пунктом для продюсера стала идея обратится к пьесе «Мрамор» Бродского, сформировавшаяся при прочтении первой ее фразы: «Камера Туллио и Публио… Декор: более Палладио, чем Пиранези». Добавим к Палладио Скамоцци: невероятная перспектива деревянных декораций была построена в 1585 году для спектакля «Царь Эдип» и воспроизводит, стилизованно, улицы города Виченцы, Андреа Палладио же и построенные. Великолепие этой декорации позволило ей стать частью театра и — заметим — большой помехой последующим постановщикам. Большинство из них просто завешивает это пространство глухими занавесами. И только Сокуров смог увидеть эти улицы живыми, живущими, кишащими людьми и эмоциями.
Как это было
Огромная сцена длиной 24 с лишним метров и шириной 7, с уходящими в перспективу тремя настоящими улицами. Итальянская площадь, вымощенная серым камнем, живой город. На сцене — 62 человека. Вместо двух героев изначального текста. Текст Бродского по сути, стал основой, к которой добавилось множество элементов, включая историю жизни поэта и его стихи.
Сокуров написал для театра Олимпико новую итальянскую партитуру:
Перед нами площадь итальянского города. Слева на сцене кафе со столиками, кофемашиной. Большая, но совсем не глубокая лужа протянулась по площади: возможно, днем в этом городе прошел сильный дождь. Цветы глицинии еще подрагивают на ветру, но от непогоды не осталось и следа, город живет заканчивающимся привольным летом, уже наверное осень, но все еще идут показы кино под открытым небом, работают допоздна кафе на площади, жители на улицах. Вот перед нами некоторые из них, сидят в кафе, флегматично потягивая аперитив и похрустывая поданной к нему закуской. Кто-то читает «Спортивную хронику», покачивая головой, кто-то переговаривается. С правой стороны на площади стоит (несколько ассиметрично) нечто вроде памятника, напоминающее памятники-инсталляции итальянской народной традиции для городских и деревенских праздников-процессий. На высоком пьедестале возвышается статуя местной святой — как из папье-маше, с плащом и короной. Статуя держит щит — то ли герб аристократического рода в этом городе, то ли церковный герб местной епархии, он уже чуть поистерся, да никто особо в него и не всматривается, мало ли таких гербов на фасадах зданий в итальянских городах. Подножие статуи — мраморное, а в нем на красной золоченой парче лежит священное сокровище: сыр. Аппетитный, огромный, любовно сделанный в местной сыроварне он царит внутри пьедестала, освещенный, как будто сам светится волшебным, вкусным золотым светом. Это не памятник сыру, это его жертвоприношение — несколько отломленных кусочком лежат рядом, подойти бы да съесть, отломить себе еще вместе с коричневатой корочкой с названием сыроварни. Это — мышеловка. На кого? Внизу, у «подножия фонтана» стоят два закрепленных в специальные городские крепления велосипеда. Третий велосипед валяется рядом с отвернутым колесом, как будто вор уже было снял колесо, но тут кто-то его спугнул. Когда публика входит в зал, город живет как и до этого своей размеренной итальянской жизнью. Молоденькие ребята сидят рядом с фонтаном, бегают друг за другом по городскому пространству, паркуровцы-акробаты, молодая энергия ловких, натренированных тел пульсирует на небольшой площадке перед площадью. Молодой бармен — очевидно, их ровесник, возможно, одноклассник — обменивается с ними какими-то фразами, да и сам не прочь показать им, что тоже умеет. Музыку погромче и вперед! Пока из двери кафе не выйдет местный распорядитель, чтобы напомнить парню, что он на работе… На сцене оживление. Из зала, из боковых улиц проходят, поднимаются на сцену люди… Идут в кино, в руках маленькие программки, какие обычно раздают в городе перед показами на площади…. На высоте, над улицами города расправляется экран… Кто-то идёт с маленькими скамеечками, кто-то — со складными стульчиками… Постепенно рассаживаются. Две местные дамы притащили стулья поудобнее: из гостиной, небось, взяли, устроились прямо посреди площади, комментируют прохожих и происходящее. Прохожие поторапливаются: вот-вот уже начнется, мест-то наверное всем не хватит! Ну что ж, придется постоять, решают некоторые из них и выбирают место, вперившись взглядом вглубь города, где над крышами устроен экран для проекции на открытом воздухе. Из под сцены появляются два человека — странноватые. Это Публий и Туллий. Они взбираются на сцену, на площадь. Изучают. Проезжает вдали трамвай и скрежет его по рельсам и звоночек накладываются на гул вечернего городка: пролетающие ласточки, голоса из окон, музыка по радио в кафе, голоса переговаривающихся о своем горожан, все это составляет атмосферу вечера перед показом. Где-то в глубине города слышен молодой голос запыхавшейся девушки.
Голос Девушки: Подождите! Подождите! Простите, этот трамвай идет до Контрады Барке?
Голос Водителя: В театр, что-ли? Ты не отсюда? Вторая остановка.
Звук захлопывающихся дверей и отъезжающего трамвая.
Публика тем временем расселась по местам. Зал заполнен, на сцене тоже много людей. Свет гаснет в зале.
Юношеский чистый голос (в записи): VIRTVTI AC GENIO / OLYMPICOR ACADEMIA THEATRUM HOC / A FVNDAMENTIS EREXIT
Девичий чистый голос (в записи): VIRTVTI AC GENIO / OLYMPICOR ACADEMIA THEATRUM HOC / A FVNDAMENTIS EREXIT.
Эта фраза на латинском начерчена на мраморной доске над сценой: «Добродетели и гению Олимпийская Академия воздвигла Театр», — вольном переводе гласит она. Театр действительно был построен именно этой Академией, чьим девизом, в свою очередь, стала цитата из «Энеиды» Вергилия: Hoc opus, hic labor est! буквально: «вот дело, вот труд!», а чаще переводимая как «Вот это подвиг, вот это труд!» — имея в виду труд-подвиг творческого человека. Сложно, наверное, по-другому охарактеризовать спектакль, сделанный Сокуровым. Вот некоторые отзывы итальянской прессы:
«Мы должны признать, Сокуров изобрел театральную машину, отличную от обычного, так как эта его работа, абстрактная и визионерская, дальновидная, порой в духе реалистического театра, порой почти инсталляция, занимает некое пространство памяти или становится живым кино, в общем воображаемом пространстве. Это трудная работа, иногда весьма субъективная, но вы её никогда не забудете, особенно тот тихий крик, пронизывающий её, исходящий от невозможности думать о жизни человеческой в отрыве от звериности».
Anna Bandettini, La Reppublica
«Сокуров: на сцене звериное человечество, власть является болезнью. Режиссер дебютировал в качесте режиссера драматического театра в Виченце спектаклем Go.Go.Go, вдохновленным Бродским: «Варварство и цивилизация смешиваются: только искусство помогает понять, как обуздать эпидемии власти».
La Reppublica, Giuseppina Manin
«Пронзительный финал усиливает смысл всего. В целом, Go.Go.Go является особым творением, которое передает много смыслов и много чувств, отнюдь не только визуальных. Что самое поразительное, это принятие совершенно кинематографического синтаксиса применительно к театру: реконструкция целого городского пейзажа, который простирается далеко за пределы сцены, одновременность действий и различных диалогов, которые почти все время совмещаются, накладываются друг на друга и предлагают необычные скрещивания между двумя языками, театра и кино».
Il Sole 24 ore
P.S. В июне в этом великолепном театре проходит ежегодная церемония выпуска учеников Высшей школы Американского Министерства Обороны, находящейся в Виченце: в пригороде расположена американская военная база в 30 тысяч человек. Italy, go… go… go…
(В статье использованы оригинальные материалы текста спектакля, написанные при участии А. Шумаковой)
