Геометрия расчета
Остров Аарчим практически гол. И тем прекрасен. Впрочем, в нашем восхищении он нисколько не нуждается. Потому что самодостаточен. Как некая протоплазма, соединяющая в себе (точнее — не раз делившая) пространство и время. Только присмотрелся, что это там за облачко про бежало, — а стрелки часов уже оборот сделали; только на волну засмотрелся — а это и не волна вовсе, а прилив…
Такое впечатление, что оператор по ставил камеру, нажал нужные кнопочки и сказал: “Сама, сама, сама…” И камера повлеклась, слилась с окружающим миром, сама все увидела, да и нам показала: и воздух, и ветер, и траву, и зайку серого, и мишку белого, и скалы, и туман такой, что хоть подушки набивай, и море… И голец проходной — там, на Южной, самый голец сейчас!
Костомаров снял так, что остров Аарчим и это небо, накрывшее его листом, который когда-нибудь свернется, и есть сама жизнь. А все остальное — мусор: бочки с недослитым горючим, изделия с недо выветрившейся радиацией, избушки заброшенные… И еще люди. Люди здесь вовсе не нужны. От самого их присутствия в кадре возникает безотчетное чувство раздражения.
Сергей Витальевич и Паша здесь не живут — они отрабатывают смену. Как и положено в любом замкнутом пространстве, режиссер выявляет в них противоположности характеров и мировоззрений, которые приобретают абсолютный статус.
Отцы и дети. Поколение М. (мужик, в смысле) и поколение П. (типа “пепси”). На самом деле: один доминирующий самец, а другой — субдоминант. И поэтому один все время поучает, требует уважения к себе, а другой то учится, то ленится, то тормозит. И от этого растет взаимное раздражение, передающееся зрителю.
Или наоборот: раздражают они друг друга и раздражение свое реализуют в формах общеизвестных стереотипов. Видно же, что не “халатное отношение к порученному заданию” бесит командира, а все эти сережки в ухе да смайлики, плееры… Впрочем, притерлись бы, дотерпели бы как-нибудь без эксцессов и вернулись бы домой. Если бы не голец…
Поехал Сергей Витальевич наловить рыбки для любимых жены и сына. Тем временем жена и сын попали в аварию. А Пашка радиограмму принял, но старшему не передал. И Сергей Витальевич снова ушел за рыбкой, а о трагедии узнал только через два дня. Это фабула. Сюжет совершает сдвиг и перекос.
С. В., как настоящий дембель, выговаривает подчиненному об ответственности и тяготах службы, иллюстрируя свой наказ мрачными примерами из прошлого, а после срывается в самоволку. Оставшийся без присмотра дух бесплотный сначала пользуется неограниченной свободой, потом, сбитый с толку экстренной радиосвязью, начинает врать и косячить. Привычное утешение в виде компьютерной стрелялки утешения не приносит, вранье нарастает снежным комом, усиливаясь страхом неизбежного разоблачения.
Все дальнейшие случайности выстраиваются в жесткую цепь неотвратимого саспенса: и “Академик…” во льдах, и попутный борт, и туман, и встреча с медведем, и обрыв. У страха глаза велики, и когда вранье лопается как нарыв — все ружья начинают стрелять. Психодрама стремительно переходит в психотриллер с бегством, прятками и догонялками, а венцом сюжетосложения становится стратагема с радиоактивным гольцом.
А потом взяли свое дождь и холод (опять камерой сыгранные лучше, чем актерами). Истерика кончилась, и закончилось кино как-то очень спокойно и аккуратно: Пашка поехал писать свое сочинение “Как я провел…”, а С. В., утратив последние признаки достоверности, остался на острове настоящим Мужчиной, который умирает в одиночку.
За каждым текстом — подтекст и контекст, за каждым типом — архетип и инвариант. И камера, которая в противопоставлении людей природе почти всегда ближе к последней, величественной и равнодушной, дает такие паузы, что мхаты обзавидуются. А сценарный ход — показать главное событие (гибель семьи) через косвенную реакцию антипода — образец из учебников по драматургии.
Фильм получился умный, начитанный и рассчитанный. Расчетливый фильм.
И в этом расчете для меня главный просчет. Я могу понять пацана, который чужую беду не вмещает, как и свою бы не вместил (посторонней любого Камю). Но в какой-то момент представляешь себе логический сценарий, в котором сложную жизнь разобрали на простые вещи, а потом собрали в более форматном порядке. И геометрия расчета стала важней предмета. Людей. Их отношений друг с другом. С островом. Важнее сути дела.
Читайте также
-
Энергия несогласия — «Евгений Телегин» Виктора Тихомирова
-
«Адрес — время, а не место» — Новая жизнь Канского видеофестиваля
-
Как сберечь — нет ли средства, нет ли, нет ли, есть ли...
-
Обладать и мимикрировать — «Рипли» Стивена Зеллиана
-
Музыка, рождающая кино — Рюсукэ Хамагути и Эико Исибаси о фильме «Зло не существует»
-
Мы идем в тишине — «Падение империи» Алекса Гарленда